— Для тех, что касаются безопасности государства — для них у тебя не хватило времени?
— Ну, полагаю, об этом можно судить по-разному.
— Если дело касается нашей безопасности, я — тот, кто вершит суд.
— Да, сэр. Я сознаю, что…
— Мы должны поговорить, Мерлин. Верно ли, что ты лично замешан во все это?
— Полагаю…
— Не имеет значения. Королевство куда важнее. Нам следует поговорить.
— Да, сэр. Мы поговорим, как только…
— К дьяволу «как только»! Прекрати ходить вокруг да около и тащи сюда свою задницу!
— Да, как только…
— Чтобы я этого больше не слышал! Это граничит с предательством, если ты скрываешь важную информацию! Мне необходимо видеть тебя немедленно! Возвращайся домой!
— Слушаюсь, — сказал я и поспешил прочь. Голос Рэндома смешался с неумолкающим хором других, выкликающих свои требования, свои мольбы, свои обвинения.
Из следующего зеркала — круглого, в синей плетеной раме — на меня взирала Джулия.
— А вот и ты, — сказала она почти с томлением. — Ты знаешь, я любила тебя.
— Я тоже любил тебя, — признался я. — Понадобилось немало времени, чтобы понять это. Хотя, думаю, я все испортил.
— Ты недостаточно любил меня. Недостаточно, чтобы довериться мне. И потерял мое доверие.
Я отвел взгляд.
— Прости.
— Этого мало, — произнесла Джулия. — Итак, мы стали врагами.
— Совсем необязательно.
— Слишком поздно, — вздыхала она, — слишком поздно.
— Прости, — повторил я и заспешил дальше.
И вот я подошел к Джасре в красной алмазной раме. Ее рука с ярко накрашенными ногтями потянулась ко мне и погладила мою щеку.
— Куда-то идешь, миленький?
— Надеюсь, что так, — сказал я.
Она криво усмехнулась и поджала губы.
— Я решила, что ты дурно влияешь на моего сына. Спевшись с тобой, он лишился твердости.
— Мне очень жаль.
— …и это может сделать его не способным править.
— Не способным или не желающим? — переспросил я.
— Так или иначе, виноват ты.
— Он уже большой, Джасра, и способен сам принимать решения.
— Боюсь, что ты научил его принимать неправильные решения.
— Не обвиняй меня, если он делает то, что тебе не по душе.
— А если Кашфа погибнет — потому что из-за тебя он стал мямлей?
— Я отклоняю свою кандидатуру, — сказал я, делая шаг вперед.
И хорошо, что отошел, ибо рука Джасры вытянулась, ногти мелькнули у моего лица, едва не оцарапав. Она осыпала меня вслед проклятиями. К счастью, их заглушили прочие вопли.
— Мерлин?
Снова повернувшись направо, я узрел лицо Найды в серебряном зеркале, чья поверхность и витая рама состояли из единого слитка.
— Найда! Тебе-то что от меня нужно?
— Ничего, — ответила леди ти'ига. — Просто мне нелегко, и я нуждаюсь в совете.
— Ты не испытываешь ненависти ко мне? Какая приятная неожиданность.
— Ненавидеть тебя? Не глупи. Никогда бы не смогла.
— У всех остальных в этой галерее я, похоже, вызываю раздражение.
— Это лишь сон, Мерлин. А ты реален, и я реальна, и нам дела нет до остальных.
— Извини, что моя мать наложила на тебя заклятие оберегать меня… все эти годы. Ты действительно свободна теперь? Если нет, возможно, я смогу…
— Я свободна.
— Мне жаль, что у тебя возникли такие ужасные трудности. Не зная, я это или Люк, ты была обязана быть настороже. Кто мог предположить, что два жителя Амбера окажутся соседями в Беркли.
— Я не жалею.
— Что ты имеешь в виду?
— Я пришла за советом. Я хочу знать, как можно найти Люка.
— Как же, в Кашфе. Он как раз недавно был коронован. Зачем он тебе нужен?
— Ты не догадываешься? — Нет.
— Я влюблена в него. Всегда была. Теперь, когда я свободна и у меня есть собственное тело, я хочу, чтобы он знал, что это я была Гейл, а еще — что я чувствую. Спасибо, Мерлин. До свидания.
— Подожди!
— Да?
— Я никогда не благодарил тебя за то, что ты опекала меня все эти годы, пусть даже по принуждению, пусть это и приносило мне изрядные неудобства. Спасибо и — счастливо тебе.
Она улыбнулась и исчезла. Я протянул руку и дотронулся до зеркала.
— Удачи, — казалось, донеслось мне в ответ. Странно. Это ведь сон. И в то же время я чувствовал, что это реально. Я…
— Ты вернулся во Владения в разгар интриг, как я понимаю, — раздался голос из узкого, окантованного черным зеркала в трех шагах впереди.
Я приблизился. Мой брат Джарт пожирал меня глазами.
— Чего ты хочешь? — спросил я.
Его лицо было злой карикатурой на мое собственное.
— Чтобы тебя никогда не было. За невозможностью этого, я был бы рад видеть тебя мертвым.
— Каков же третий вариант?
— Заточение в личной преисподней, полагаю.
— Почему?
— Ты стоишь между мною и тем, чего я добиваюсь.
— Буду рад посторониться. Скажи мне только как.
— Нет такого пути, чтобы ты смог или захотел, по собственной воле.
— Поэтому ты ненавидишь меня?
— Да.
— Боюсь, что купание в Фонтане расстроило твои чувства.
— Я не прошел полного курса, и чувства мои лишь обострились.
— Можем мы как-то забыть прошлое и начать все с начала, стать друзьями?
— Никогда.
— Не думал, что так получится.
— Она всегда больше пеклась о тебе, чем обо мне, а сейчас ты собираешься занять трон.
— Это вздор! Я не желаю трона.
— В этом деле твои желания ничего не значат.
— Я не займу трон.
— Нет, займешь — если только я сперва не убью тебя.
— Не будь кретином. Игра не стоит свеч.
— Скоро наступит день, когда ты меньше всего будешь ожидать этого, и вдруг повернешься и увидишь меня… Слишком поздно!
Зеркало совершенно почернело.
— Джарт! Ничего.
Терпеть его во сне так же тяжко, как наяву. Я повернул голову туда, где в нескольких шагах слева от меня сияло зеркало в пламенеющей раме. Каким-то образом я знал, что оно — следующее на моем пути, и направился туда.
Фиона улыбалась.
— Ну вот, ты его и нашел…
— Тетушка, что происходит?
— Кажется, происходит конфликт того рода, что обычно характеризуют как «не поддающийся упрощению», — ответила она.
— Я рассчитывал на другой ответ.
— Слишком уж все завертелось, чтобы объяснить лучше.
— И ты часть этого?
— Очень небольшая. Не из тех, кто именно сейчас может принести тебе пользу.
— Что мне делать?
— Изучай варианты и выбирай лучший.
— Лучший для кого? И для чего?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});