Жуков признается; что разговор со Сталиным его потряс:
"Возвратясь в гостиницу "Москва", я долго не мог в ту ночь заснуть, находясь под впечатлением этой беседы".
Прежде чем перейти к анализу довольно странной концовки беседы, замечу, что, возможно, именно Георгия Константиновича в те дни, когда он, ожидая вызова к Сталину, и потом, перед отъездом в Киев, жил в гостинице на Тверской, запечатлел Константин Симонов в поэме "Далеко на Востоке":
Майор, который командовал танковыми частями
в сраженье у плоскогорья Баин-Цаган,
сейчас в Москве,
на Тверской,
с женщиной и друзьями,
сидит за стеклянным столиком
и пьет коньяк и нарзан.
А трудно было представить себе
это кафе на площади,
стеклянный столик,
друзей,
шипучую воду со льдом,
когда за треснувшим триплексом
метались баргутские лошади
и прямо под танк бросался смертник с бамбуковым шестом.
Ты сидишь за столом с друзьями.
А сосед не успел.
Ты недавно ездил в Пензу, к его жене,
отвозил ей часы и
Письма с обугленными краями.
за столом в кафе сидит человек с пятью орденами:
большие монгольские звезды
и Золотая Звезда.
Люди его провожают внимательными глазами,
они его где-то видели,
но не помнят,
где и когда.
Может быть, на первой странице "Правды"?
Может быть, на параде?
А может быть, просто с юности откуда-то им знаком?
На первый взгляд, герой Симонова имеет с Жуковым мало общего. Перед нами майор-танкист, а не комкор-кавалерист. И еще уточняется, что майор командовал советскими танковыми частями в Баин-Цаганском сражении. Но нам, равно как и поэту, хорошо известно, что командовавший танковой бригадой у Баин-Цагана комбриг М.П. Яковлев погиб в бою 12 июля 1939 года, возглавив с гранатой в руке атаку залегшей было под огнем неприятеля пехоты, и звания Героя Советского Союза был удостоен посмертно. А вот Жуков, командовавший всеми войсками у Баин-Цагана, уцелел. И мог пить на Тверской коньяк и нарзан, сидеть в ресторане с друзьями и любимой женщиной (в Москву Георгий Константинович вернулся вместе с женой). И наград у него к тому времени было ровно столько же, сколько у майора из поэмы: пять орденов и Золотая Звезда. Среди орденов был один Красного Знамени, два Ленина и две "больших монгольских звезды", полученных за Халхин-Гол: ордена Красного Знамени Монголии и Тувы. Эти два последних по размеру действительно были очень большими, значительно больше советских орденов, и имели форму звезды. Для полноты картины упомянем юбилейную медаль "XX лет РККА", которой Жуков вместе со многими другими командирами Красной Армии был награжден в феврале 1938 года.
Попробуем определить, когда же именно наш герой вернулся из Монголии в Москву и когда произошла его первая встреча со Сталиным. Из жуковских мемуаров следует, что вызов пришел в начале мая. Также и в составленных в 1957 году "Кратких биографических сведениях" о маршале временем окончания его службы в Монголии указан апрель 1940 года, с апреля по июнь Жуков числится в распоряжении наркома обороны, а с июня - командующим Киевским особым военным округом. В "Личном листке по учету кадров", заполненном Жуковым в 1948 году, окончание службы в Монголии датировано апрелем, а вступление в командование войсками КОВО - маем 1940 года. М.М. Пилихин утверждает: "В мае 1940 года Георгий телеграфировал нам в Москву: "Будем 15 в Москве. Встречайте. Жуков". На автобазе (НКВД. - Б.С.}, где я работал, стоял "оппель-кадет" Марины Расковой. Я попросил у нее машину - встретить Г.К. Жукова с семьей из Монголии. Разрешение получил, и мы с Клавдией Ильиничной и дочкой Ритой поехали встречать Георгия с семьей на Ярославский вокзал. Пришла машина и из Наркомата обороны. Подошел поезд, и мы пошли к вагону, в котором прибыл Жуков с семьей. Но он уже шел нам навстречу, с первой Золотой Звездой Героя Советского Союза на груди и орденами Монгольской Народной Республики. Он с большой радостью обнял нас и сказал: "Вот мы опять все вместе!"
Через несколько дней Жуков был принят И. В. Сталиным. Г.К. Жуков подробно доложил ему о защите Монголии от японских захватчиков. Сталин предложил Жукову должность командующего Киевским особым военным округом. Георгий пригласил меня провести отпуск в Киеве. Пробыл я у него около месяца, знакомился с городом. Ездили с Егором на охоту, он отлично стрелял".
Жуковский адъютант в Монголии М.Ф. Воротников пишет, будто Георгий Константинович уехал в Киев в апреле 1940 года. Вероятно, здесь характерная ошибка памяти. Для Михаила Федоровича отъезд Жукова из Улан-Батора ассоциировался с его назначением в Киев. Вероятно, конец апреля - это фактическое время отбытия Георгия Константиновича из Монголии.
Дочь Жукова Эра вспоминает: "Из Монголии в Москву мы летели уже самолетом вместе с папой. Для нас всех это было первое воздушное путешествие, и мы очень волновались. В Москве нас разместили в знаменитой в те годы гостинице "Москва", где мы прожили более месяца, вплоть до получения папой нового назначения в Киев и отъезда туда".
Казалось бы, между свидетельствами М. М. Пилихина и Э.Г. Жуковой есть одно вопиющее противоречие. Михаил Михайлович рассказывает о том, что его двоюродный брат вернулся в Москву поездом, а Эра Георгиевна настаивает, что возвращались они все самолетом, и вполне можно верить, что первое воздушное путешествие не могло не запомниться ей на всю жизнь. Думаю, однако, что на самом деле никакого противоречия тут нет. Просто от Улан-Батора до Улан-Удэ Жуковы действительно летели на самолете, чтобы не трястись 600 километров на автомашине по пыльной проселочной дороге. От Улан-Удэ же ехали до Москвы поездом, с комфортом, в одном, а то и в двух отдельных купе первого класса, украшенных красным деревом и бархатом. Как мы помним, Александра Диевна с детьми добиралась от Москвы до Улан-Удэ семь суток. Очевидно, обратный путь занял столько же. Еще день потребовался, чтобы добраться от Улан-Батора до Улан-Удэ самолетом (не прямо же к отходящему поезду Жуковы прилетели!). Следовательно, путешествие от Улан-Батора до Москвы должно было занять не менее восьми дней. Если Георгий Константинович выехал из Монголии в конце апреля или в самом начале мая, то в столицу он должен был прибыть где-то между 7 и 10 мая, но никак не 15-го числа. Хотя, конечно, мог задержаться в Улан-Удэ или где-то еще в пути. Может быть, М.М. Пилихин ошибся, когда говорил о приезде брата в Москву именно 15-го числа? Да и слова Э.Г. Жуковой о том, что они прожили в Москве больше месяца. Прежде чем вместе с отцом отправились в Киев, как будто согласуется с более ранней датой приезда в Москву. Ведь в Киев Жуков отбыл около 15 июня.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});