король станет и вовсе неуправляемым? Кто знал, что приплод этой хитрой куницы останется в живых? Всё это было большим просчетом. Совершить подобную ошибку снова, разумеется, было недопустимо.
Доблестный пьянчуга-король Бринмора был идиотом, не понимающим реальных угроз. Он слишком лояльно относился к проклятущим малефикам, отказал Тито в смертной казни тех, кто был на войнах, хотя какой разумный хозяин оставит жизнь домашнему псу, отведавшему человечины?
Но он, Тито Де Сантис, прелат Церкви Вознесения, всё исправит. Не даром земли Канноне некогда принадлежали его семье. Вся столица — это его город. Его законы. Да будет так.
Тито распростер руки, и с тем, как вспыхнула в свете жаровен ослепительная белизна его одеяний, громогласно зазвучал его торжественный голос.
— Королева Агата Сугерийская, вы обвиняетесь в предательстве короны Святого Мэлруда и заговоре против Церкви Вознесения!
Его голос возвысился, потому что по столу культистов прошла рябь, мельники, ваганты, художники, писари и предатели-монахи повскакивали со своих мест, заорали в возмущении, пока церковники, преданные Тито, сложили руки в жесте молитвы за упокой душ изменников. Агата не боялась, она ведьмински расхохоталась, тряхнула головой, из скромной прически выбились пряди. Её дочь глядела во все глаза, испуганная, вдавленная в стол животом — юный паж всё еще стоял за спинкой кресла, не выпуская принцессу из-за стола. Она закричала, заплакала.
— Попробуйте осудить меня, и весь Бринмор узнает о вашей подлости! О том, кто виноват в конце света! Я лишь отдала вам ключ, Тито! Это вы его провернули.
Королева была глупа. Очевидно, собственное мнимое величие затмило её разум, и так уж случилось, что Тито знал, что делать с безумцами. Каждый церковник в Бринморе знал.
— Не узнает, — сказал он тихо, посмотрел на ревущую «мессию» лет семи от силы и повернулся к Джованни, — убить их. Оставить девочку.
Тито умел брать на себя жёсткие решения и ел таких детишек на завтрак. Но смерть принцессы никак не приблизит его успех. Народу нужна надежда! Нужен символ. Культисты видели в ребенке мессию — он сделает её мессией. Маленькая девочка, что чудом спаслась в заварушке, которую устроили малефики, должные охранять покой короля и последние крупицы его сил. И именно Тито взял её под свое крыло. Защитил. Воспитал. Спас. Вырастил, как воспитал он Джованни. Да, всё так и будет. Это была не первая роковая ночь в жизни Тито.
Вскрикнули, взмахнув рукавами, лебедушки-фрейлины. Кто-то вытащил ножи. Не обошлось без восклика и чистой энергии ярости, прокатившейся по зале — один из культистов, разумеется, был малефиком-ренегатом, но Джованни пришил его к столу так, что кровь залила блюда, и чёрное колдовство рассеялось в воздухе, как ливень в жару. Художник, известный малый, привезенный Агатой из Сугерии, рванулся к окну, забыв о высоте мраморных палат, натолкнулся на слуг Тито, и те, почтительно приняв дурака в объятья, иссекли его печень ножами. Агате же Джованни отрубил голову одним мощным ударом меча. Вышло иронично, на взгляд Тито: она жаждала видеть голову бастарда на месте блюда, а в итоге именно её череп украсил пастуший пирог. На лице изменницы навек осталось запечатлено выражение растерянности и гнева.
Всё было кончено так быстро. Тишина, прерываемая шепотом молитв, воцарилась в имении Тито. Принцесса, кажется, ушла так глубоко в себя, что вообще не понимала, где и что происходит. Только глядела на голову матери перед собой и не плакала, а икала до слез в синих, как у Агаты, глазах. Паж, перегнувшись через спинку, запоздало прикрыл её лицо ладонями. Милостивый малый, каким пристало был рыцарю Ордена Доброй Вести. И Джованни хорошо о нем отзывался. Да, определенно, юнец прошел испытание, из него выйдет хороший Вестник.
Наконец, Тито сел в свое кресло и потянулся за кубком. От всех этих воплей заболела голова, а запах крови перебил аромат яств на столе.
— Уберите здесь, — морщась, приказал Тито слугам, глянул на церковников, — а вы можете быть свободны. Стоит ли мне упоминать что будет с трепливыми языками?
Церковники не подняли на прелата глаз, не кивнули, никак не отреагировали на залитый краснотой пол под своими ногами, когда покидали залу. Вместе с ними потихоньку растворялись в тенях слуги, тащили прочь проклятые тела культистов, их не скоро найдут среди умирающих от голода беженцев, или же в грязи каналов. Скоро зазвучит сталь в коридорах, охраняемых королевской гвардией, основная баталия будет там. Джованни и второй Вестник, Франк, уже отправились туда. Тито писал историю кровью, и вот что будет на следующей странице:
Вероломные малефики посягнули на жизнь Калахана. Под влиянием злых сил и безумия королевская гвардия схлестнулась сама с собой, лишила жизни и наследника Мэлруда, и его супругу. Удалось спасти лишь их невинную дочь… Волна чёрного безумия была остановлена доблестными ключниками. Отныне она пребудет под надежной защитой Церкви Вознесения.
Голову Агаты забрали последней. Девочка лишь слабенько-слабенько пискнула, и всё.
— Мальчик, подведи её ко мне.
Паж, сам немногим старше принцессы Деборы, поднял девочку с места и подтащил её к возвышению, на котором стояло кресло прелата. Тито оперся ладонями о подлокотники, подавшись вперед. Уже сейчас он видел, что дитя не вырастет в красавицу: сумма некогда величественных черт Мэлруда и строгих — Агаты вышла не слишком миловидной. Бледная, как моль, прозрачные ресницы, золотистые брови и паутинка волос. Губы алые от вишневого варенья, глаза мокрые и глупые, Тито больше разума встречал у диких животных, чем синеве детского взгляда.
— Не волнуйся, Дебора, — тихо обратился Тито к принцессе, — я позабочусь о тебе. Теперь тебе ничего не угрожает.
— Нет, — вдруг непокорно вскинула голову девочка. Прелат даже растерялся.
— Нет?
— Нет! Не Дебора!
Тито глянул на неё с прохладцей. Это точно была Дебора, прелат не раз видел её на службах и при короле. Неужели Агата и вовсе задурила своему ребенку голову? Кем она сейчас представится — самим Малакием, быть может?
— Кейлин.
Принцесса опустила взгляд на испачканный кровью подол.
— Дядя Феликс и тётя-волчица так сказали. Это значит… Значит «котёнок». Люблю котиков. А вы, дядя Тито?
Глава XII. Иерофант
Сим несем известия дурные: в