Я убрал меч и, расталкивая воинов, вышел из шатра. Снаружи поджидал усмехающийся Трор.
– Как ты догадался, что рабыня знает о золоте? – с ходу спросил он и поморщился: – И зачем ты кривлялся перед ней? Я смог бы все вытянуть из нее без этих «петушиных» боев.
Я покачал головой:
– Ты ошибаешься, Черный. Для Джании гнев богов страшнее, чем боль или смерть. А богов у нее так много, как волос в твоей бороде. Насилие обозлило бы ее, – ответил я, – а злой проводник – плохой проводник. Эта черная дура согласилась бы все показать, а потом отдала бы нас воинам халифа и сочла, что хорошо послужила богам. Зато теперь она сама жаждет отвести нас к золоту.
– Почему?
Трор так ничего и не понял. Я постучал по его широченному лбу согнутым пальцем:
– Своим поступком она спасает жизнь тому, кого считает сыном Олоруна.
– Какого Олоруна? – еще больше удивился Черный. Я вздохнул. Объяснения только путали викинга.
– Это у нее такой бог…
– А где его сын?
Я стукнул кулаком в свою грудь и улыбнулся.
– Ты?! – расхохотался Трор. – Вот уж не думал!
– А ты подумай, – посоветовал я. – Теперь всем придется крепко подумать. Хакон будет воевать с Рангфредом без нас. Мы отправляемся в Страну Черных Людей.
Весть о задуманном мной походе быстро достигла ушей ярла Хакона. Норвежец обиделся:
– Ты бросаешь меня перед самой важной битвой в моей жизни!
– Вся твоя жизнь – битва, – возразил я, и он скорбно улыбнулся:
– Да… Пожалуй… Но если ты твердо решил уйти, то возьми на «Акулу» сменных гребцов. Они понадобятся в долгом пути…
В душе Хакона затаилась обида, но ярл оставался верен себе. Когда-нибудь потом при случае он вспомнит, как я ушел накануне битвы, и отомстит, но нынче он мило улыбался и давал дельные советы. Я последовал им и всю весну вместе с Трором проверял желающих попасть в хирд. Мы многим отказали, а тех, что были молоды, выносливы и хорошо управлялись с веслами и мечами, приняли. Однако «Акула» еще не успела отойти от берега, как юнцы стали петушиться. Мальчишки приходили в неистовство, завидя мирно плывущие мимо одинокие торговые корабли. Заводилой у юнцов был Хрольв.
– Нужно напасть и взять добычу! – горланил он, а я вспоминал свой первый поход. Тогда я так же мечтал о первом бое и о первой добыче…
– Я сам знаю, когда и на кого надо нападать! – усмирял я парня и приказывал перевернуть щиты белой стороной наружу. Мальчишки разочарованно гудели, но не протестовали. Они многое слышали обо мне от Хакона. Да и скальды рассказывали о странном берсерке из рода Волка, который научился убивать, не приходя в ярость.
Первые неприятности застали нас недалеко от Нер-васунда. Земля Черных Людей лежала южнее, но Джа-ния утверждала, что попасть на золотой рудник можно только через Море Среди Земель и пустыню за Карфагеном. Во всяком случае она знала только этот путь.
В ту ночь мы были неподалеку от реки, на которой стоял город с названием, напоминающим пение птицы, – Севилья. Никогда раньше я не заходил так далеко на юг. «Акула» плыла вперед и то ускользала от высоких берегов, то вновь оказывалась рядом с ними. Скола на руле сменил Льот, а Трор уступил свое место Варену. Оба викинга уселись на корме, кое-как перекусили и тут же завалились спать. А мне не спалось. На Южных островах мы взяли достаточно еды и питья, но теперь и того и другого едва хватало, чтоб утолить жажду и голод, по борту темнели высокие чужие берега, а вся моя надежда держалась на обещании бестолковой рабыни! А если Джания обманула? Или мы попросту не сумеем пройти Нервасунд? Что тогда? Для серьезного боя нас слишком мало, торговать нечем…
На миг мне показалось, будто Джания заскребла чем-то о настил. Я всмотрелся. Нет, рабыня свернулась в комочек и спокойно лежала на корме у ног Льота. Даже чуть улыбалась во сне… Что ей снилось? Далекие земли Черных Людей, первый хозяин – араб Маавия, или тот самый надсмотрщик за рабами, который испугался гнева Маавии?
За время пути я многое узнал о своей рабыне. Она была из племени Черных Людей, которые звали себя йоруба и жили где-то на юге, за горами, на берегу моря, около большой реки Нигер. «Бог моря Олокун очень любил наш род, – рассказывала Джания. – И богиня Олоса, та, что хранит воды в лагунах, тоже. Наши рыбаки добывали много рыбы и не боялись большого хозяина моря! Но одажды Олокун рассердился и принес к нам корабли богатых белых людей. Их вождя звали Маавия. Он взял меня первым».
Этот неведомый Маавия взял ее и всех мужчин ее рода на свои золотые рудники. Мужчин он заставил работать, а Джанию заклеймил так же, как клеймил золотые слитки. Он сделал ее женщиной, внушил ей страх перед Аллахом и перемешал в ее голове всех богов. Почему-то он считал Джанию красавицей и, уезжая с рудника, приказывал надсмотрщику заботиться о ней. Тот выполнял волю хозяина, поэтому Джания звала над-смоторщика «добрым человеком». В один прекрасный день она надолго ушла с рудника. «Добрый человек» нашел и избил ее до полусмерти. Потом он испугался – ведь Маавия приказывал не трогать рабыню – и спешно отправил ее в Кайран", большой богатый город, к лекарю. После лечения рабыня не пожелала возвращаться к Маавии и убежала с купеческим караваном в Карфаген. Там ее поймали заезжие румляне. Они не заметили клейма и тайком продали молодую рабыню торговцам из Лиссабона, те еще кому-то, и в конце концов она оказалась на корабле Бьерна. Каким чутьем кормщик догадался о золоте халифа и ее знаке – было ведомо лишь богам…
– Там такая жара, что головы раскалываются, как куриные яйца, – услышал я чей-то тихий шепот и слегка скосил глаза. В трех шагах от меня два молодых воина запугивали друг друга небылицами о Стране Черных Людей.
– А за горами в больших реках живут чудовищные драконы! По ночам они выползают из воды, летают над бескрайней пустыней и ищут пропитания. Они едят только людей…
Я невольно хмыкнул.
– Тихо, – шепнул рассказчик. – Он просыпается! Мальчишки притихли. Они все еще верили в глупые бабушкины сказки, а я-то считал их мужчинами! Нет, верно говорила рыжая Свейнхильд —воспитанников Ульфа становится все меньше, а им на смену приходят трусливые и слабые создания. И они смеют называть себя воинами!
– Берегись!!!
Крик Льота взбудоражил всех, даже Черного. Вовремя… Когда Джания проползла мимо меня, откуда она взяла нож и как оказалась возле спящего Трора, можно было лишь догадываться, но тонкое лезвие сверкало уже над шеей спящего викинга.
– Джания! – крикнул я, но рабыня даже не вздрогнула. Она уже давно косо глядела на Трора. После нашей драки в шатре девка ненавидела Черного и называла его «большим злым человеком», но я не ожидал, что она решится на убийство!