отправляешься — что, думаешь, тут найдутся те, кто скажет: нет, Максимка, старый друг, мы лучше грядки копать продолжим?
В общем, уговаривать никого не пришлось. Тиана даже разочаровалась немного. Готовилась, боялась, переживала, а её даже ни о чём не спросили!
24. Герман Лежнев, Сусанин
Улетать из Содружества было страшно. Причём не из-за головоногих — Лежнев всё-таки надеялся, что киннары продержатся, и компания вернётся не к руинам. Германа страшила дорога. Бывает такое — увлечёшься, начинаешь обсуждать приключения, вспоминать забавные и страшные моменты. Троица путешественников во время долгих гиперпереходов частенько устраивала такие вечера воспоминаний, это получалось как-то само собой. Но вот к путешествию через загадочную туманность возвращались редко. Кусто очень не любил вспоминать тот момент, когда его чуть не сожрали загадочные космические медузы. Только однажды сказал, что всякий раз, когда вспоминает, на него накатывает ужасное чувство бессилия. Любой опасности можно сопротивляться, но для этого нужно хотеть сопротивляться. А когда эти страшные, но такие прекрасные медузы оплели его своими щупальцами, сопротивляться совсем не хотелось.
Сам Герман больше боялся вспоминать ту страшную планету с призрачными древними. Или не призрачными, а выбравшими иную форму существования? Герман так и не определился, как эту форму жизни называть.
«В прошлый раз мы пробились, считай, случайно, — думал парень, — но мы были одни, и на Кусто. Сейчас с нами куча народа на транспортном корабле, и я вот вообще не уверен, что большой компанией будет легче!» Пока собирались, пока нанимали людей, думать о дороге было вроде бы некогда, а вот теперь, когда выдалось время отдохнуть, стало слегка неуютно.
— Не понимаю, почему ты так нервничаешь, — удивлялся Максим. — Вы один раз смогли пройти, опасности знаете. Сейчас, наоборот, будет легче. И потом, ты знаешь другую дорогу?
— Нет, конечно!
— Ну так и о чём тогда переживать?
— Мне просто не хочется, чтобы из-за нас куча народа там погибла ни за что ни про что! — определился, наконец, Лежнев.
— Это профессиональный риск наёмников, — отмахнулся Максим. — Ты здесь причём? Никто не скрывал подробностей предстоящей дороги, все знают, что там полно всякой чуть ли не мистической дряни, в этой туманности. Более того, некоторые даже догадываются, что во второй раз можно и не пройти. Вы ведь так и не поняли, как ухитрились оказаться аж в другой галактике, пролетев не такое уж большое расстояние? Ну вот!
— Охренеть, успокоил, — буркнул Герман. — Вы-то не наёмники. Хорош я буду, если угроблю всех землян, забравшихся в космос! Блин, вот не надо было вообще всех забирать. Ты бы хоть бабушек наших оставил. В смысле, уже не бабушек…
— Ты только в их присутствии их бабушками не назови, ради бога. Между прочим, Тиана-то не сильно младше той же Вальки, насколько мне известно. Если годами считать, а не опытом, конечно.
— Я ж не дурак!
— А вот не знаю, — ухмыльнулся Максим. — Как по-твоему я мог им запретить? Нет, девчонки, конечно, ко мне прислушиваются. Все, не только Валька. Но ты что, серьёзно считаешь, что я мог вот так вот им сказать, что они остаются, и они бы послушались? Это ж не восточные женщины, чтоб мужик рявкнул, а они заткнулись. Да и потом, ты делаешь большую ошибку, когда думаешь, что мы все чем-то отличаемся от тебя. Ты что, не мог в своё время пристроиться в Содружестве так, чтобы жить тихо, спокойно, и кататься как сыр в масле? Мог, не трудись отвечать. Ты вместо этого решил отправиться хрен знает куда просто потому, что Тиане захотелось. Но это ты всем окружающим можешь так говорить. Я-то знаю — тебе просто интересно было. Любопытно. Глупо, получив такие невероятные возможности, устраивать свою жизнь обычным образом, как на Земле, с той только разницей, что расстояния дальше, да ездить не на тачке, а летать на космическом корабле. Бизнес там построить, или в политику лезть. Это для них всех, кто здесь живёт с детства, это всё обыденность. Это им нужно выполнить стандартную программу. А мы попали туда, где для нас нет никаких границ и возможностей. Ты что, думаешь, если бы ты не вернулся, мы бы надолго здесь задержались? Да тоже рванули бы куда-нибудь, куда глаза глядят. Просто потому, что имея такие возможности продолжать жить, как раньше — это не просто грех, это преступление. Так что нечего себя поедом есть. Совесть у тебя не вовремя проснулась, так и знай. Лучше пойдёмте вон, с Тианой ещё раз пообщаемся, по карте пробежимся. Кусто, нарисуй!
Редко когда простые утешения могут помочь успокоиться, но Герману в этот раз помогло — Максим был очень убедителен. И настойчив! Уволок младшего приятеля в кают-компанию и заставил их с Тианой ещё раз подробно показать весь свой путь с указанием где и какие остановки случались. Вообще-то Герман понимал, что эти виртуальные путешествия тоже никакого значения не имеют. Там, в туманности, путешествовать получается только как в древности на парусных кораблях — отдаваясь на волю ветров и течений. Течения ведь могут и меняться, и тогда все эти обсуждения и приготовления полностью теряют смысл. Однако всё равно стало спокойнее.
«Ладно, это у меня от неожиданного периода безделья заскок», — подытожил в конце концов Герман, и окончательно перестал беспокоиться. Решил, что организм просто не смог сразу перестроиться — то война, то подготовка к путешествию, которая ещё хуже войны, и вдруг — опять период безделья. Сборы вышли те ещё. Нет, земляне-то быстро собрались. Бывшие старички и старушки, собственно, были уже готовы, когда за ними прилетели. Когда Сергей Игнатьевич спрашивал, есть ли время собраться или нужно лететь сразу, он, как оказалось, не шутил. То есть омолодившиеся друзья Максима в самом деле были готовы лететь через уже через десять минут после приземления. У каждого из обитателей только зародившейся колонии был готов тревожный рюкзак, в котором собрано всё необходимое, включая даже запас еды на какое-то время. Через десять минут после приземления все сорок пять друзей Максима стояли возле ликсов с этими рюкзаками и были готовы лететь. Когда выяснилось, что срочного вылета не требуется, ветераны за час законсервировали посёлок, установили автоматические программы ухода за растениями в теплицах, и на полях, и опять-таки были готовы.
— Максим, а откуда у них вся эта машинерия? — поинтересовался тогда Герман.
— Я же и купил. Оно не очень