Из прокушенной руки ручейком побежала кровь: наверное, тварь прокусила мне вену. Я быстро терял силы. Оторвав кусок ткани от рубахи, я стащил нарукавник и перетянул руку ниже раны, чтобы остановить потерю крови.
Начертив возле пролома крест, я двинулся назад. Этот проход наверняка вёл к гнезду тварей, и теперь я точно знал, почему крысоволки напали на наших: во время поиска те оказались возле логова, и были восприняты как угроза потомству и королеве, поэтому обычно трусливые твари так яростно на них нападали, позабыв про собственные жизни.
Слегка приволакивая ногу и придерживая раненую руку, я брёл назад. Мы ещё вернёмся сюда, чтобы забрать тела своих друзей и отомстить за них безмозглым тварям! Только бы не встретить новых охотников: раненая рука не позволит мне сражаться, а двое моих товарищей не слишком годятся для боя с крысоволками.
Ещё десяток торопливых шагов — и я вышел на развилку, где меня уже ждали Альм и Фрем, о чём-то беседовавшие. Увидев меня, они сразу подбежали ко мне и подхватили под руки. Не давая им времени задать вопросы, я скомандовал:
— Убираемся отсюда как можно быстрее!
Прислушавшись, я услышал отдалённое постукивание когтей по каменному полу: кажется, твари вышли на охоту. Нужно как можно быстрее удалиться от гнезда и тогда они, возможно, потеряют к нам интерес. Фрем подхватил меня под здоровую руку и быстро поспешил вперёд, а Альм растерянно последовал за нами, на ходу пытаясь расспрашивать меня.
Мы смогли спастись. Крысоволки очень быстро отстали, не решившись на нас напасть: предыдущая схватка с людьми оставила стаю практически без бойцов, и те немногие, что ещё были живы, не торопились нападать. Убедившись, что мы не представляем угрозы, охотники вернулись назад к своему логову. А мы, добравшись до выхода на поверхность, вернулись к своим. Впрочем, этого я уже не помнил: я потерял сознание. Фрем нёс меня на себе, а Альм освещал путь.
Очнулся я уже в лазарете нашей миссии. Солнечные лучи ярко освещали комнату. Рядом сидела Ясмера и что-то читала. Горло пересохло, и ужасно хотелось пить. С трудом я смог прохрипеть:
— Пить.
Встрепенувшись, Ясмера протянула мне кружку с водой. Утолив жажду, я смог заговорить:
— Что с рукой?
— С ней всё в порядке, целители удалили заразу. Хотя вначале хотели её отрезать, чтобы остановить воспаление, но, слава богине, наших сил хватило, чтобы обойтись без этого.
— Там в туннеле… — начал я.
— Не волнуйся. Мы забрали тела и достойно их похоронили, — перебила меня Ясмера. — Через день туда пошли все наши во главе с магистром. Они нашли твою метку и тела погибших.
— Что с гнездом?
— Его больше нет. Всех крысоволков уничтожили.
Я помолчал. Оставался самый важный вопрос.
— Что с поисками мага?
Ясмера, отвернувшись, тихонько сказала:
— Их приказано прекратить. Маг, скорее всего, покинул город, и может быть, уже отплыл домой. Дальнейшие поиски бесполезны — так решили магистр, и та Ищущая, что прибыла из столицы нам на помощь.
«Это хорошо» — подумал я, и снова провалился в забытьё.
На следующий день меня навестил Фрем, и долго рассказывал, как уничтожали гнездо крысоволков. В яме за стеной, на огромной куче костей и мусора, в окружении детёнышей, лежала огромная самка, не уступавшая размером лошади; на её отчаянный визг со всех концов сбежались крысоволки, которые яростно атаковали наших. Но в этот раз сила была на стороне людей. Пылающие желанием отомстить за гибель друзей, Озарённые при поддержке стражников беспощадно убивали тварей. После того, как были уничтожены последние защитники королевы, её саму изрубили на куски алебардами, а потом и маленьких слепых крысят, ещё не покрытых шерстью. Фрем отметил, что было весело давить их сапогами. «Жаль, что тебя не было с нами» — сказал он мне, уходя.
Теперь каждый день кто-то меня навещал и о чём-нибудь рассказывал, но впервые в жизни мне хотелось тишины, чтобы подумать о своём. Усилия лекарей быстро дали результаты, и я стал идти на поправку: рука ещё слушалась плохо, но ноги я переставлять мог. Наконец, я достаточно окреп, чтобы дойти до холма Прощания, хоть для этого мне и потребовалось почти полдня.
Небольшой холм, весь усыпанный цветами, был самым солнечным местом в окрестностях города. Среди цветов, почти незаметные для глаз, белели надгробия, под которыми спали вечным сном Озарённые, павшие в бою. Найти недавно установленные надгробия мне удалось быстро. Вот большая плита из светлого мрамора с выбитым на ней молотом и именем «Салар». Я хорошо помнил этого огромного, могучего воина, с глазами цвета весеннего неба. Он был немногословен, но его поступки говорили за него. Он был подобен скале, возвышавшейся посреди моря: сколько бы волны и ветер не бились об неё, она выдерживала натиск, гордо и молчаливо. Жаль, что я не успел узнать тебя лучше, Салар. Турин, южанин, быстрый и подвижный, как горный ветер, что всё время в движении. Его язык был так же остёр, как и его сабля. Там, где был он, всегда было весело: песни, шутки, громкий смех… Я буду скучать по тебе, Турин! Хогард. Сколько я его помнил, он всегда носил доспехи: тяжёлый панцирь, наручи и наколенники. Многие шутили, что он в них даже моется и спит, но шутили негромко, и только если его не было рядом, потому что лучшего мечника в нашей миссии не было. Он был беспощаден к себе и врагам, но для соратников или тех, кто нуждался в его помощи, он был надёжным другом, который не предаст и не обманет.
Вы были лучшими из нас, поэтому вас и послали туда, где опасней всего. Простите меня! Простите за то, что не был с вами рядом, когда вы сражались против этих тварей! Простите за то, что упустил в гостинице мага, позволив ему сбежать; из-за поисков вы и оказались там. Простите меня, если можете!
Достав флягу, которую я прихватил в миссии, я вылил её содержимое на свежие могилы. Пиво быстро ушло в землю. Попрощавшись, я пошёл ещё к одной могиле, которую с детства привык навещать. Вот и она, небольшая скромная мраморная плита с выбитым мечом и именем «Дерван». Став на колени, и прикоснувшись лбом к тёплой каменной плите, я тихонько прошептал:
— Здравствуй, отец. Вот и твой недостойный сын пришёл к тебе. Мне очень тебя не хватает… Отец, я всё время делаю всё не так! Но в этот раз я всё исправлю, и больше никто не покинет этот мир раньше времени из-за моих ошибок!
Всё, что я хотел сказать, было сказано; осталось сделать то, что задумано. В лазарете у меня было много времени поразмышлять. Лишь самая искренняя молитва слышна богам. Может, оттого Владыка и глух к моим молитвам, что в словах слишком мало веры? Что ж, я покажу Гелиону, насколько она велика!
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});