Читать интересную книгу Третий рейх. Зарождение империи. 1920–1933 - Ричард Эванс

И нацисты, и коричневые рубашки были теперь вне закона. Они оказались совершенно неподготовленными к подпольному существованию. Мнения по поводу будущей тактики — следовать военным или парламентским путем — значительно расходились, и соперничество таких фигур, как Штрайхер и Людендорф, а также массы ультранационалистических групп, которые пытались объявить себя преемниками нацистов, были лишь жалкими попытками возродить движение. Гитлер более или менее умыл руки и отошел от всех этих скандалов, объявив, что уходит из политики, чтобы написать книгу. Дела не слишком улучшились, когда вопреки рекомендации государственного обвинения Гитлера выпустили под честное слово по решению Верховного суда Баварии 20 декабря 1924 г. До истечения срока приговора ему оставалось почти четыре года, в течение которых ему следовало вести себя крайне осторожно, чтобы не нарушить условия освобождения. Ему было запрещено выступать на публике на большей части территории Германии до 1927 г.; до 1928 г. ему был запрещен въезд в Пруссию, которая занимала больше половины сухопутной территории Веймарской республики, и именно там проживало большинство населения. Правые ультранационалисты потерпели унизительное поражение на национальных выборах 1924 г. Единственным лучом света во мраке стал отказ австрийского правительства принять Гитлера обратно в ответ на официальные попытки его репатриации[481].

II

Тем не менее у Гитлера все еще оставалось несколько друзей на влиятельных должностях. Одной из ключевых фигур был баварский министр юстиции Франц Гюртнер, который симпатизировал идеям националистов. Гюртнер разрешил снять запрет с нацистской партии и ее газеты, «Народного обозревателя», когда 16 февраля 1925 г. чрезвычайное положение в Баварии наконец закончилось[482]. Вооруженный завоеванным престижем и уверенностью в себе в роли националистического героя путча и последующего судебного процесса, Гитлер сразу же заново основал нацистскую партию, призвав бывших сторонников присоединиться к ней и (новый ключевой момент) безусловно признать его лидерство. Юлиус Штрейхер, Готфрид Федер, партийный журналист и пропагандист Герман Эссер и другие публично объявили о прекращении своих противоречий, демонстрируя солидарность. Гитлер начал вытеснять своих самых серьезных соперников на задворки политики. Во-первых, когда стало возможным законно восстановить организацию коричневых рубашек, он настоял, чтобы она подчинялась партии и разорвала все связи с другими военизированными группами. Эрнст Рём, который не согласился с таким вариантом, был изгнан, ушел из политики и был вынужден стать продавцом, а затем фабричным рабочим, прежде чем принять приглашение отправиться в Боливию обучать местные войска европейской военной науке[483]. Во-вторых, Гитлер стал предпринимать последовательные шаги с целью подорвать неизменный престиж Людендорфа, который был не только серьезным соперником, но и быстро менял свои взгляды на более экстремальные. Под влиянием Матильды фон Кемниц, на которой он женился в 1926 г., Людендорф основал Танненбергский союз, который издавал литературу, ориентированную на различные теории заговора, нападая не только на евреев, но и на иезуитов и католическую церковь — верный рецепт для поражения на выборах в Баварии и других религиозных областях южной Германии. Судьба Людендорфа была решена, когда он выступил кандидатом на выборах в президенты в 1925 г. от нацистской партии и получил смехотворные 1,1 процента голосов. Имеются некоторые свидетельства, что Гитлер сам убедил его выставить свою кандидатуру, понимая, что такая попытка безнадежно подорвет его репутацию[484]. С этого момента и до своей смерти в 1937 г. Людендорф и его Танненбергский союз оставались на периферии политики, обреченные быть совершенно незначительной силой без какой-либо массовой поддержки. Ничто не могло более ясно продемонстрировать, что ситуация для экстремального национализма в Германии изменилась: всемогущий военный диктатор Первой мировой войны был вытеснен на политическую периферию нацистским политиком-выскочкой — генерала заменил капрал.

После устранения Людендорфа у Гитлера больше не было серьезных соперников среди правых экстремистов. Теперь он мог сконцентрироваться на привлечении под свои знамена остальных ультранационалистов. Пока разрозненные группы на юге тяготели к нацистской партии, различные партийные ответвления на севере и западе Германии переживали некоторое возрождение. Человеком, который в первую очередь отвечал за это, был другой баварец, Грегор Штрассер, фармацевт из Ландсхута. Штрассер родился в 1892 г. в семье политически активного адвоката, он был образован и начитан, а его воспитание и манеры человека из среднего класса делали его привлекательной фигурой в глазах многих потенциальных сторонников нацистского движения. В то же время, как и многие бюргеры его поколения, он помнил о 1914 г., о духе единства, который, по его убеждению, следовало возродить во всех немцах. Закончив военную службу в чине лейтенанта, Штрассер стремился снова зажечь это чувство и исправить то, что, по его мнению, было бедами Германии. Он воевал вместе с добровольческими бригадами в Мюнхене в конце войны, а потом создал собственную военизированную группировку, через которую сошелся с Гитлером. Для Штрассера важным было общее дело, а не то, кто им руководит. 9 ноября 1923 г. он повел своих коричневых рубашек в Мюнхен, чтобы захватить важный мост через реку, как было запланировано, а когда путч был подавлен, увел свой отряд обратно в Ландсхут, где был арестован[485].

Однако его незначительное участие в путче не показалось властям достаточным основанием для какого-либо сурового наказания. Поэтому Штрассер остался на свободе, когда другие лидеры нацистов либо бежали из страны, либо попали в тюрьму. В апреле 1924 г. его избрали в баварский парламент. Он оказался талантливым администратором, объединив множество фрагментов разбитых ультраправых сил. Когда нацистская партия снова была разрешена законом, Гитлер, признавая его способности, отправил его на север возрождать партию. К концу 1925 г. Штрассер благодаря своей неутомимой деятельности по набору новых членов смог увеличить численность филиалов партии почти в четыре раза, упирая на «социалистические» аспекты нацистской идеологии, чтобы завоевать симпатии рабочего класса в таких областях, как Рур. Штрассер с презрением относился к другим ультраправым группам, которые считали «достаточным самое примитивное решение проблемы антисемитизма». В июле 1925 г. он сказал Освальду Шпенглеру, что нацизм был другим, потому что стремился к «германской революции» через немецкую форму социализма[486]. Однако его представление о социализме, хотя и включало государственную долю в 51 % в ключевых промышленных отраслях и 49 % во всех остальных предприятиях, также подразумевало возвращение гильдий и выплату зарплат натуральным продуктом, а не деньгами. «Социалистические» идеи такого рода разрабатывались Штрассером вместе с некоторыми нацистскими лидерами в новых филиалах партии в разных частях Северной Германии. Эти филиалы своим появлением были крайне мало обязаны лидерству Гитлера в тот период, партия в большой степени возрождалась независимо от своей штаб-квартиры в Мюнхене. Вскоре, что, скорее всего, было неизбежно, Штрассер с союзниками стали высказывать подозрения в отношении коррумпированной диктаторской клики под началом Германа Эссера, которая заправляла в офисе партии в Мюнхене, пока Гитлер писал второй том «Моей борьбы». Многие из них даже не встречались с Гитлером лично и не попали под влияние его харизматического характера. Им особенно не нравилась существующая программа нацистской партии, и они заявляли о намерении заменить ее на программу, более соответствующую их собственным убеждениям[487].

Особенно заметным в этом отношении был еще один новобранец партии, молодой идеолог Йозеф Геббельс. Он родился в 1897 г. в промышленном городе Рейдте в Северном Рейне-Вестфалии в семье клерка, окончил гимназию, а в Боннском университете изучал античную филологию, немецкий язык и историю, получив ученую степень по романской литературе в Гейдельбергском университете в 1921 г., что позволило ему называть себя «доктор Геббельс», как к нему и обращались с тех пор. Но, несмотря на докторскую степень, Геббельс не был предназначен для академической жизни. Он тоже был в общем близок богемной среде, будучи студентом, в свободное время писал пьесы и мечтал о творческом будущем. В течение 1920-х он писал и переписывал роман, опубликованный в конечном счете в 1929 г. под названием «Михаэль. Немецкая судьба на страницах дневника». Этот роман в целом был посвящен описанию собственных смутных и запутанных представлений Геббельса о национальном возрождении, основанных на фанатичной вере в будущее, ради которого герой романа в конечном счете приносит себя в жертву. Таким способом Геббельс стремился придать смысл жизни, в которой определяющую роль играл его собственный очевидный физический недостаток: дефект стопы, из-за которого он всю жизнь хромал. Это делало его объектом безжалостных насмешек в школе и в течение всей жизни, поэтому он был признан непригодным для военной службы в Первую мировую войну. Вероятно, в возмещение собственной ущербности Геббельс уверовал в то, что был предназначен для великих дел, он вел дневник, ухаживал за женщинами с экстраординарной энергией и удивительным успехом и с презрением отвергал любые традиционные средства заработка на жизнь. Вместо этого он жадно читал Достоевского, Ницше, Шпенглера и в первую очередь Хьюстона Стюарта Чемберлена, который убедил его, что возрождение Запада, предрекаемое Шпенглером, возможно только при устранении евреев[488].