Читать интересную книгу Полный курс русской истории: в одной книге - Сергей Соловьев

Средство, придуманное Иваном, вполне соответствовало состоянию смятения, в котором он находился. Правда, историк указывает, что есть свидетельства, что опричнина была придумана не Иваном, а Василием Юрьиным и Алексеем Басмановым. Желая обезопасить себя от изменников, Иван не мог прогнать от себя всех бояр, он выбрал путь более простой – уйти самому, подбирая себе людей верных, готовых за царя на смерть. По всей стране начались казни. Опричное войско двигалось по всей земле, выжигая крамолу и измену. Наибольшей известности достиг главный исполнитель опричных обязанностей Малюта Скуратов. Это имя в народе повторяли шепотом. На самом деле опричное войско уничтожало не только «крамольных» бояр и вельмож, оно обрушивалось и на целые города. Когда в 1569 году до Ивана дошел слух, что Новгород готов передаться под руку Польши, в город тут же была отправлена разведка: и, действительно, там, где было указано в доносе, нашли за образом Богородицы в соборе Св. Софии таковую грамоту. Об этой грамоте потом говорили разное: и то, что новгородцы действительно хотели бежать от Москвы всем городом, и то, что это была ловкая подделка некоего Петра, который до точности скопировал подписи архиепископа и новгородских бояр, сам грамотку подложил и затем донес. Как бы то ни было, Иван воспользовался этим предлогом, чтобы окончательно добить Новгород. С 1471 года, даты первого разгрома, прошло уж столетие. Он двинул войска на север, по пути уничтожая кроме опального Новгорода Клин, Тверь, прочие городки.

Взятие Новгорода (1570 год)

«2 генваря 1570 года, – говорит Соловьев, – явился в Новгород передовой отряд царской дружины, которому велено было устроить крепкие заставы вокруг всего города, чтоб ни один человек не убежал; бояре и дети боярские из того же передового полка бросились на подгородные монастыри, запечатали монастырские казны;

игуменов и монахов, числом более 500, взяли в Новгород и поставили на правеж до государева приезда; другие дети боярские собрали ото всех новгородских церквей священников и дьяконов и отдали их на соблюдение приставам, по десяти человек каждому приставу; их держали в железных оковах и каждый день с утра до вечера били на правеже, правили по 20 рублей; подцерковные и домовные палаты у всех приходских церквей и кладовые именитых людей были перепечатаны; гостей, приказных и торговых людей перехватали и отдали приставам, дома, имущества их были опечатаны, жен и детей держали под стражею. 8 числа приехал сам царь с сыном Иваном, со всем двором и с 1500 стрельцами, стал на торговой стороне, на Городище. На другой день вышло первое повеление: игуменов и монахов, которые стояли на правеже, бить палками до смерти и трупы развозить по монастырям для погребения. На третий день, в воскресенье, Иоанн отправился в кремль к св. Софии к обедне; на Волховском мосту встретил его, по обычаю, владыка Пимен и хотел осенить крестом; но царь ко кресту не пошел и сказал архиепископу: „Ты, злочестивый, держишь в руке не крест животворящий, а оружие и этим оружием хочешь уязвить наше сердце: с своими единомышленниками, здешними горожанами, хочешь нашу отчину, этот великий богоспасаемый Новгород, предать иноплеменникам, литовскому королю Сигизмунду-Августу; с этих пор ты не пастырь и не учитель, но волк, хищник, губитель, изменник, нашей царской багрянице и венцу досадитель“. Проговоривши это, царь велел Пимену идти с крестами в Софийский собор и служить обедню, у которой был сам со всеми своими, после обедни пошел к архиепископу в Столовую палату обедать, сел за стол, начал есть и вдруг дал знак своим князьям и боярам, по обычаю, страшным криком; по этому знаку начали грабить казну архиепископа и весь его двор, бояр и слуг его перехватали, самого владыку, ограбив, отдали под стражу, давали ему на корм ежедневно по две деньги. Дворецкий Лев Солтыков и духовник протопоп Евстафий с боярами пошли в Софийский собор, забрали там ризницу и все церковные вещи, то же было сделано по всем церквам и монастырям. Между тем Иоанн с сыном отправился из архиепископского дома к себе на Городище, где начался суд: к нему приводили новгородцев, содержавшихся под стражею, и пытали, жгли их какою-то «составною мудростию огненною», которую летописец называет поджаром; обвиненных привязывали к саням, волокли к Волховскому мосту и оттуда бросали в реку; жен и детей их бросали туда же с высокого места, связавши им руки и ноги, младенцев, привязавши к матерям; чтоб никто не мог спастись, дети боярские и стрельцы ездили на маленьких лодках по Волхову с рогатинами, копьями, баграми, топорами и, кто всплывает наверх, того прихватывали баграми, кололи рогатинами и копьями и погружали в глубину; так делалось каждый день в продолжение пяти недель. По окончании суда и расправы Иоанн начал ездить около Новгорода по монастырям и там приказывал грабить кельи, служебные домы, жечь в житницах и на скирдах хлеб, бить скот; приехавши из монастырей, велел по всему Новгороду, по торговым рядам и улицам товары грабить, анбары, лавки рассекать и до основания рассыпать; потом начал ездить по посадам, велел грабить все домы, всех жителей без исключения, мужчин и женщин, дворы и хоромы ломать, окна и ворота высекать; в то же время вооруженные толпы отправлены были во все четыре стороны, в пятины, по станам и волостям, верст за 200 и за 250, с приказанием везде пустошить и грабить. Весь этот разгром продолжался шесть недель. Наконец 13 февраля утром государь велел выбрать из каждой улицы по лучшему человеку и поставить перед собою. Они стали перед ним с трепетом, изможденные, унылые, как мертвецы, но царь взглянул на них милостивым и кротким оком и сказал: „Жители Великого Новгорода, оставшиеся в живых! Молите Господа Бога, Пречистую его Матерь и всех святых о нашем благочестивом царском державстве, о детях моих благоверных, царевичах Иване и Федоре, о всем нашем христолюбивом воинстве, чтобы господь бог даровал нам победу и одоление на всех видимых и невидимых врагов, а судит Бог общему изменнику моему и вашему, владыке Пимену, его злым советникам и единомышленникам: вся эта кровь взыщется на них, изменниках; вы об этом теперь не скорбите, живите в Новгороде благодарно, я вам вместо себя оставлю правителем боярина своего и воеводу, князя Петра Даниловича Пронского“. В тот же день Иоанн выехал из Новгорода по дороге в Псков; владыку Пимена, священников и дьяконов, которые не откупились от правежа, и опальных новгородцев, которых дело еще не было решено, отослали с приставами в Александровскую слободу».

Псковичи, объятые ужасом, встретили царя с крестами и хоругвями, горожане пали перед ним на колени. Впрочем, такого безумия, как в Новгороде, в Пскове он не творил. Были пожоги и погромы, разграбление имущества, но городской мост не был использован для уничтожения горожан. Прожив так две недели, опричное войско ушло в Москву. В Москве началось слушание по новгородскому делу. Известно, что 180 человек было помиловано и многие казнены.

В одной из летописей под 1574 годом имеется интересное известие о том времени:

«Казнил царь на Москве, у Пречистой, на площади в Кремле многих бояр, архимандрита чудовского, протопопа и всяких чинов людей много, а головы метали под двор Мстиславского. В то же время производил царь Иван Васильевич и посадил царем на Москве Симеона Бекбулатовича (крещеного татарина, касимовского хана) и царским венцом его венчал, а сам назвался Иваном Московским и вышел из города, жил на Петровке; весь свой чин царский отдал Симеону, а сам ездил просто, как боярин, в оглоблях, и как приедет к царю Симеону, ссаживается от царева места далеко, вместе с боярами».

Симеон Бекбулатович был в земщине царем недолго, однако даже после «отмены» этого царя и «возвращения» Иоанна опричнина никуда не делась. Отменить или оставить ее он завещал своим детям. Поскольку слово «опричнина» вызывало у народа приступ ужаса, со временем он просто дал ей иное именование – двор. Но суть управления от этого не изменилась: страна была объята страхом, доносчики доносили, пытошные мастера пытали. И не забывайте, что все это время страна находилась в состоянии войны с Польшей и Швецией.

Претензии на польский трон

Впрочем, когда умер польский король Сигизмунд Август, который был бездетен, в Польше возник вопрос о выборе короля. Некоторые паны предлагали пригласить на трон младшего сына Ивана Федора. Однако Иван не отказал, но выжидал: он сам желал занять вакантный престол, соединив таким образом уже не два, как по Люблинской унии 1569 года соединились Литва и Польша, а три государства. Зная характер русского царя, можно было с уверенностью сказать, что на такую смертельную глупость паны бы не пошли. Царь не посылал представителей на сейм, но в то же время ничего не открывал полякам. За это время сейм склонился в сторону французского принца Генриха Анжуйского, впрочем, тот недолго был королем в Польше, и снова пришлось искать претендента на престол. Тогда Иван послал грамоты, и панам стало ясно, что царь предлагает собственную кандидатуру. Боясь, что в Речи Посполитой будет то же, что и в Московии, паны потребовали гарантий. Иван снова раздумывал. В конце концов паны нашли более удачного кандидата – Стефана Батория, трансильванского воеводу, он и был избран королем. Ивану это избрание принесло неприятности: Баторий сразу же возобновил войну с Москвой. Только героическая оборона Пскова в 1581 году спасла страну от полного разгрома. Оборону возглавлял князь Иван Петрович Шуйский.