— Что-то не так? — И он вновь качает головой. Но уже с долей ехидства.
— Узнаешь у него. Если у тебя будет желание.
А я делаю глубокую зарубку в разделе этих самых желаний. Ну не люблю я, когда мне не говорят правды или преподносят ее так, что остается много сомнений в том, правда ли это была.
И я перевожу наше общение в другое русло. Предпочитая больше не касаться этой темы, по крайней мере до тех пор, пока кое-что для себя не проясню.
— Зачем ты хотел меня видеть? — Похоже, я выбрала и нужный тон, и вполне подходящий вопрос. Тоска в его глазах расползается рваным туманом, уступая место легкой насмешки, которую он даже не пытается сдерживать.
— Мне показалось, это ты хотела меня видеть?
И я начинаю проявлять нетерпение.
— Закираль, мне не до шуток. Ты вообще представляешь, что там сейчас происходит. Да я даже думать боюсь о том моменте, когда появлюсь им на глаза.
Вот только, моя речь его нисколько не смущает.
— Зачем представлять? Если хочешь, можем и послушать. До системы наблюдения эти изверги еще не добрались. А вот появляться им на глаза тебе действительно пока не стоит. Да и нет необходимости. Твой отец найдет способ сообщить твоему брату о том, что у тебя все в порядке.
— Мой отец?!
— О нет! Он не имеет даже представления о том, с кем ты сейчас мило беседуешь. По крайней мере пока Радмир окончательно не впадет в бешенство и не решится разыскивать тебя иными способами. Правда, судя по всему, он-то как раз рассуждает более здраво, чем все остальные.
— Ты их слушаешь?
— И не только их. Так что прежде чем обсуждать с кем-либо мои достоинства, подумай о том, что мне немедленно станет об этом известно.
Вот зря он это сказал… Клинки оказываются в моих руках быстрее, чем он понимает, что сболтнул лишнее. Или… делает вид, что это была случайность.
Он ускользает от моей атаки, в элегантном движении возвращая кинжалы в свои руки, и следующий мой выпад встречает уже вооруженным.
— Наташа, пусть это станет нашим маленьким секретом.
— Нашим маленьким секретом станет место, где я тебя прикопаю.
— Ты ко мне несправедлива.
Он быстр и непредсказуем. Но я отпускаю свое тело на волю и позволяю ему самому спасать если и не свою жизнь, то собственное самолюбие. Которое отказывается смириться с тем, что этот мужчина, который по своей сути является моим врагом, мне не просто приятен. Звук его голоса, что ласкает своими обертонами, изящество того, как его тело скользит в воздухе, очаровывая легкостью и стремительностью, глубина и богатство чувств, что отражается в глубине его глаз, жар, который обжигает меня каждый раз, как он оказывается слишком близко от меня, биение его сердца, что ощущается своим…
Я не могу воспринимать его как заслуживающего немедленной смерти. Несмотря на все, что я знаю о Даймонах.
— Ты снимешь с меня передатчики.
— Я не могу. — И вновь улыбка, от которой сбивается дыхание. И лезвие проскакивает настолько рядом с ним, что я могу видеть, как отражается каждый волосок в отшлифованной до зеркального блеска стали. — Я должен знать, где ты находишься.
— Зачем?
И он, совершенно неожиданно для меня, останавливается. Успевая перехватить мою ладонь прежде, чем кончик кинжала касается его блестящей кожи.
— Я должен быть уверен, что с тобой все в порядке.
— Еще один на мою голову… — Вторая фраза, что звучит после тяжелого вздоха, выглядит не столь прилично. И, к сожалению, ее смысл для него не является секретом.
Он оглядывается на тарагора, что задумчиво смотрит в нашу сторону и выдает:
— Трудно тебе с ней, наверное. — И судя по тому, как склоняет морду Васька, он с Закиралем очень даже согласен.
И мне приходится в очередной раз произнести то, что звучало из моих уст за этот день уже не один раз: 'Я ничего не понимаю'.
— Зачем тебе надо, чтобы я отправилась к отцу?
Его лицо мгновенно становится серьезным.
— Тот прибор, что Радмир выкрал у графа, опасен для людей. Мне было бы спокойнее, если бы ты его уничтожила.
— И пока он находился у Элизара…
— Он находился в режиме раскрытия магических способностей. Но твой брат, научившись на Земле нажимать на кнопочки, перевел его в режим стимулирования их. Хорошо еще, что радиус действия у этой модификации довольно маленький и пока эта игрушка находится в сокровищнице Повелителя демонов, угрозы она не представляет. А если она покинет ее, благодаря чьим-нибудь умелым рукам…
— Вот только не надо намеков…
— Наташа, я не шучу. Ты и сама очень хорошо знаешь, что такое стихийный маг. Но тебя с раннего детства учили контролировать свои силы. И даже в этом случае ты носишь ограничитель. А теперь представь себе человека, который неожиданно для себя получил стихийный потенциал высоких уровней…
С его опасениями трудно не согласиться. Такой маг сам по себе является ходячим бедствием и если его вовремя не выявить и не обеспечить амулетом… Не хотела бы я присутствовать поблизости от того места, где он может появиться.
— Я разделяю твое беспокойство, но не могу до конца тебе верить.
Его грустная улыбка больно бьет по моим натянутым струной нервам.
— Я не прошу тебя мне верить — ты можешь не уничтожать прибор, но отключить его ты должна. И объяснить отцу всю его опасность.
— Хорошо. Предположим, я это сделала. Что дальше? Ты будешь продолжать играть со мной, преследуя одному тебе ведомые цели, а я буду терзаться сомнениями: кто ты и зачем тебе все это нужно?
— Да, Наташа. Примерно так это будет. До тех пор, пока ты сама себе не сможешь ответить на эти вопросы и не примешь решения.
— А если я приму не то решение?
— Жизнь для меня закончится. Так и не начавшись.
— Это запрещенный удар.
— Не в моем случае. Ты совершенно свободна в своем выборе: чудо для меня уже случилось — я тебя встретил. А все остальное… — И он вновь улыбается.
А у меня на глаза наворачиваются слезы. Потому что если это не очень тонкий ход в его партии, то он просто отдал себя мне. Ничего не потребовав взамен.
И мне не дано узнать, осознает ли он всю ту меру ответственности, что сейчас на меня взвалил.
— Я не хочу, чтобы ты следил за мной. — Я делаю над собой усилие, чтобы мой голос звучал спокойно, не выдавая той бури, что бушует в моей душе.
— Следил или слушал?
— Хотя бы слушал. — Вынуждена согласиться я на малое, надеясь, что рано или поздно добьюсь и всего остального.
— Хорошо, я отключу передатчики. Но если я почувствую, что тебе что-либо угрожает, я их включу снова.
Не скажу, что это — победа. Но уже и не полное поражение.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});