с тобой? Да, наш стартап провалился, но это был не единственный перспективный проект.
Меня осеняет ужасная догадка.
– Казах, – констатирую, удивляясь его тупости. – Ты в своем уме, Максуд? Какого черта ты позволил Мураду втянуть себя в дела с Казахом?
– Я не собираюсь обсуждать это, – предупреждающе скалится он. – Даже Васим не знает, так что ты должен понимать, насколько я не хочу, чтобы эта инфа просочилась.
– Тогда почему не отрицаешь мои догадки? К чему эти намеки?
– Потому что у меня есть для тебя предложение, – выдает он. – И, прежде чем ты откажешься, скажу, что ничего криминального в нем нет. Просто надо немного поработать с наличкой. Мы уже делали это раньше, хоть и в другом качестве. Разница незначительна, а доход больше.
– Нет, – даже не думая, отрезаю я.
– Речь идет о двадцати миллионах, Тимур. И всего за четыре дня.
Искушение велико. Очень велико, на самом деле. Но я буду полным идиотом, если свяжусь с Казахом. Ни за какие коврижки. У меня есть дом, две квартиры, машины и стабильный заработок. Глупо ставить все под удар ради легких денег. Поэтому, нет.
– Если ты считаешь меня своим другом, то просто сделаем вид, что этого разговора не было, Максуд, – предупреждаю его. – Я не буду тебя осуждать за твои решения и пытаться переубедить, но не озвучивай свое предложение Васиму, потому что он не поймет. Однако, дам совет: начни уже думать головой. У тебя появился прекрасный шанс. Подумай о предложении Дады.
– Очень похоже на попытку переубедить, – слегка улыбается Максуд, но взгляд серьезный. – Как скажешь, брат. Нет – так нет. Давай расскажу лучше о второй жене Васима. Красотка – не то слово. На его месте, я бы постоянно наведывался домой, а этот идиот прилип к Вике, как банный лист. Эх, я бы эту Зарину…
– Ты говоришь о жене своего племянника, – напоминаю ему.
Максуд морщится и принимается за свой стейк.
– Это просто слова, Тимур. Ты же знаешь, что как бы я не любил женский пол, чужие жены – табу.
– Знаю, что ты так напрягся, – удивляюсь я. – Или ты на родине стал таким изнеженным?
– До вас, подкаблучников, мне все равно далеко. Лейла держит тебя на столь же коротком поводке, как и Вика Васима – признай это. Мне тут одна моя подруга из фирмы рассказала, как ты ее отшил перед отъездом. Пришлось срочно утешать и поднимать самооценку девочке. А ведь она просто подарок, Тимур. Не названивает, ничего не требует. Просто фанатка хорошего секса. А ты нос воротишь, такой шанс упускаешь.
– Оставь этот подарок себе, – морщусь я, вспоминая, как меня пыталась окучить одна из наших сотрудниц с четвертым размером.
Я, в прошлом, был конечно любителем форм посочнее, но собственная жена заводит меня в сотни раз сильнее, чем вываливающаяся из декольте грудь этой… Жанна, Люда? Как ее вообще звали? Не суть. Меня такие предложения не прельщают, о чем я и сообщаю Максуду.
Еду домой, желая поскорее увидеть Лялю, которая пропадает то в нашем ремонтирующемся доме, то у своих родителей, но ее снова нет. Остается только поработать.
* * *
– Почему ты так часто упоминаешь Мурада? – спрашиваю у Миры после того, как она поделилась, что общается по телефону с Луизой.
– Ничего подобного, – удивляется она. – Мы же о его жене говорим, а это не одно и то же. Или ты ревнуешь, что у меня появилась новая подружка? Но ты же вечно занята, Ляль. И ты сама избегала меня в последнее время.
– Не переводи стрелки! Избегала, потому что ты так и норовишь уколоть меня как-нибудь. Это совсем не похоже на дружеские отношения, Мира. Ты стала совсем, как одна из наших вечно недовольных жизнью кузин!
– А чем мне быть довольной? – неожиданно срывается Самира. – Мне плохо, Ляль! Так плохо! И никто этого не понимает. Со смерти мамы не прошло и полугода. Ты думаешь, это так легко? Думаешь, раз моя жизнь так круто изменилась, то я уже забыла и смирилась? А мне больно! Я не смирилась! Да, я знала, что она умрет, но я не верила в это. Я день и ночь молила Бога послать ей излечение, потому что не представляла свою жизнь без нее. Она все равно умерла. Ее нет и никогда больше не будет. Знаешь, как сложно жить с этим?
– Мир…
Она не слышит меня, продолжая плакать и говорить.
– Половину своей жизни я провела, тоскуя по ней, ночами плача в подушку и молясь, чтобы мы воссоединились, а когда это случилось, я получила лишь три жалких года. Ты можешь представить, каким был ее конец? Как выглядит человек, иссушенный болезнью, мучающийся от боли, против которой даже морфий бессилен, не узнающий собственного ребенка? Я даже злейшему врагу такого не пожелаю! Потому что невозможно выкинуть эти воспоминания из головы и невозможно перестать испытывать боль из-за них. Прости, что я стала такой саркастичной! Прости, что задела твои нежные чувства! Но я отвлекаю себя, как могу, потому что я не могу сидеть дома и плакать в подушку. Хотя бы потому, что эта змея Азиза ни на минуту не оставляет меня в покое! Ты никогда не думала, почему большинство наших кузин такие озлобленные? Да потому что браки, устроенные их родителями, не сделали их счастливыми! Наша семья далека от нормальности, Лейла. Мы живем в современном мире, где парни и девушки встречаются, влюбляются и женятся. Только единицы родителей женят детей по своему желанию. И наша долбанутая семья входит в число этих единиц! Кому, как не тебе, знать об этом? Ты уже забыла, как они поступили с тобой? Конечно, ты забыла. Потому что влюбилась в Тимура. Я же не дура и прекрасно все вижу. Легко быть хорошей, когда ты счастлива, и я тебя не осуждаю. Я действительно рада, что ты забыла Мурада. И я не думала, что тебя заденет упоминание его имени, потому что меня упоминание имени Тимура не задевает уже давно. Когда любовь прошла – нет никакой разницы, Ляль. Тебе плевать на человека. Но то, что ты довольна своей жизнью, позволяет тебе быть снисходительней к людям. Да, никто не