— Кендра, нельзя быть такой наивной.
Она протестующе взмахнула рукой.
— Разумеется, я знала, что классовые различия существуют. Но это никогда не затрагивало меня лично. Я всегда считала, что меня должны оценивать по тому, что я собой представляю, чего я смогла добиться благодаря способностям, упорному труду и желанию учиться. И сама оценивала других людей, исходя из этих критериев. Банковский счет для меня значения не имел, однако Буркели и им подобные по-настоящему уважают только тех, кто имеет их возможности.
— Ты говоришь об их миллионах?
— Да, и об этом тоже. Деньги, положение в обществе, громкое имя — и все это нужно иметь на протяжении хотя бы трехсот лет. Вот тогда можно рассчитывать на их уважение.
На лице Джека появилось жесткое выражение.
— Мне не нравится, что они задели твое самолюбие. Больше всего мне не нравится, что они заставили тебя почувствовать себя незначительной.
— В этом все дело, Джек. Они не заставили меня думать иначе о самой себе. Но то, что они делают со своими деньгами, то, как они относятся к другим людям — именно потому, что имеют эти деньги, — заставило меня задуматься о многом.
— Значит, все эти философствования помогли тебе решить, как распорядиться деньгами?
— Не совсем. У меня появилась одна очень заманчивая мысль, но я еще не вполне уверена. Все было гораздо проще до того, как я получила этот чек.
Джек снисходительно улыбнулся.
— Неужели ты еще не спустила эти деньги?
Кендра вспомнила о восьми тысячах, потраченных на одежду, и сделал гримаску.
— Я, конечно, попыталась, можешь не сомневаться, однако два миллиона франков….
— Два миллиона франков! Господи, это же больше трехсот тысяч долларов!
— Знаю, — сухо ответила она. — Родители напоминают мне об этом постоянно.
Он изумленно помотал головой.
— Я всегда был аккуратен в делах, и раза два мне удалось удачно вложить деньги, но могу похвастать, вероятно, лишь четвертью твоего капитала. И мне понадобилось семнадцать лет, чтобы скопить свой!
— То же самое говорят мои родители. Они приходят в ужас при мысли, что я промотаю деньги, разъезжая по Европе.
— Ты все еще не сказала им обо мне, о нас?
— Джек, честно говоря, я пока не знаю, что сказать им.
Он остановился и взглянул ей прямо в глаза:
— Скажи им, что ты мне очень дорога. Скажи им, что мне невыносима мысль о разлуке с тобой и что я не сплю ночами, обдумывая, как сделать так, чтобы мы не расставались.
— Джек, моя семья, мои родители — это люди старомодные, приверженные традициям. Я тоже несколько старомодна. Не понимаю, как ты добился от меня подобных чувств и куда эти чувства заведут нас. Как же мне объяснить это им?
— Ты не обязана ничего объяснять.
— Возможно, ты прав. Отношения с семьей стали напряженными с тех пор, как я получила вознаграждение от Буркелей. Быть может, если рассказать о тебе, они отвлекутся, поскольку найдут новый сюжет для разговоров и переживаний.
Некоторое время они шли молча, глядя на волны, мягко набегавшие на песок, и слушая крики чаек, кругами носившихся над водой.
— Мне не терпится послушать о твоей «заманчивой мысли», — сказал Джек, завладев ее рукой и бережно перебирая ее пальцы. — Совокупность твоих мозгов и банковского счета, несомненно, обещает нечто фантастическое.
Она была довольна и польщена его интересом, а также признанием ее способностей. А еще она радовалась, что названная ею сумма нисколько его не напугала и не отвратила от нее.
Джеку совершенно было не свойственно хвастаться или преувеличивать собственные достоинства, чтобы произвести лучшее впечатление, от него исходила мужественная, спокойная уверенность в себе, которая прежде всего и привлекла ее. Сознание собственной значимости присутствовало в нем, словно вторая кожа, и он знал себе цену столь же хорошо, как свое имя.
— Я хочу открыть туристическое агентство.
— Ты разоришь своего бывшего босса, если займешься этим бизнесом. Ты расскажешь мне о выработанной тобой стратегии за ланчем? — сказал он, показывая на ресторанчик с террасой, откуда открывался вид на Ла-Манш. — Если верить моему путеводителю, это «чудесное местечко у самой воды, популярное у иностранцев».
— Ты не обидишься, если мы не пойдем туда? После десяти дней, проведенных на вилле, я несколько устала от чудесных местечек и роскоши, предназначенной для иностранцев.
— Я же говорил, Кендра, что мне легко угодить, если речь идет о тебе. Что ты предлагаешь?
— Знаешь, чего бы мне по-настоящему хотелось?
Она остановилась и посмотрела на него, все больше загораясь своей идеей.
— Мне бы хотелось устроить пикник. Еду вполне можно купить в любом ресторане в городе. И мы поедем по горной дороге на Онфлер. Это потрясающе красиво. Множество превосходных местечек для пикника. А на побережье поедем попозже, ближе к вечеру. У нас полно времени. Что скажешь?
— Скажу, что ты неслыханно разбогатеешь, организуя горные маршруты, — ответил Джек, и плечи его затряслись от смеха.
Они нашли подходящий ресторанчик в центре города, рядом с туристическим бюро. Взяли багеты с хрустящей корочкой и коробку с набором нормандских сыров — пышных и мягких, как недавно взбитое масло. Кендра добавила к этому креветки, две порции заливного из печеной куропатки и овощной салат. Джек потребовал еще жареного цыпленка и паштет трех сортов. Точку поставили на французских пирожных, минеральной воде и бутылке кальвадоса.
— Ты думаешь, мы все это одолеем? — с сомнением спросила Кендра, глядя на сумки с едой.
— Весьма возможно. Много ли у нас было пикников в Нормандии!
— Пока ни одного.
Джек включил вторую скорость и опустил ладонь ей на колено. Эта теплая тяжелая рука напомнила ей, что они изголодались и по кое-чему другому. Она посмотрела на него и сразу заметила, как напряглись мускулы под светло-серыми брюками, как топорщится ткань в паху. Но красивое лицо оставалось сосредоточенным, он вел машину уверенно, внимательно следя за петляющей в горах дорогой.
Они свернули к плато, которое выходило на длинную песчаную косу длиной примерно в сто ярдов. Табличка указывала, что здесь можно расположиться на пикник, но когда они выехали на лужайку, окруженную скалами и деревьями, маленькая рощица была совершенно пуста. Крутой спуск вел к воде.
— Где сядем, на траве или на песочке?
— На траве, — сказала Кендра.
Ее вполне устраивал как вид сверху, так и уединенность крохотного парка в горах.
Джек достал из сумки пляжное полотенце и расстелил его.