Читать интересную книгу Ариман: Изгнанник - Джон Френч

Астреос поднялся на ноги. На посадочной палубе, окутанной дымом и пламенем, царил настоящий ад. Вокруг валялись груды почерневших тел, оружейный огонь то и дело прочерчивал дым. На глазах библиария очередной разряд слепящей белой молнии рассек дым. До него донесся мысленный хохот демона. Воины Рубрики шагали сквозь пламя, синхронно поворачивая головы и болтеры и открывая огонь по целям, которых Астреос не видел.

+ Давайте, + послал он. Вокс затрещал, и в его ухе послышался голос Кадина.

― Не сработает брат. Она упала, когда подключилась к машинам. Мы…

― Я. Здесь. Библиарий, ― прозвучал по воксу голос, состоящий из треска статики и щелчков механизмов. Он грохотом прогудел в черепе Астреоса.

+ Бери его, + послал он и магнитно закрепился на палубе.

К нему бросился орудийный зверь с отрубленной левой рукой. Астреос оценил расстояние до противника. Не успеет.

Сирены стихли. Свет в ангаре померк. На мгновение, до того как дисплей его шлема успел компенсировать, библиарию показалось, будто он смотрит на танец пламени и теней в пещере глубоко под землей. Затем Астреос почувствовал, как вздрогнула палуба. Со скрежетом начали открываться внешние противовзрывные двери. Огонь встретился со звездным светом, взревел ветер. Секундой позже отключилось сдерживающее атмосферное поле. Из открытых настежь дверей вырвалось облако пламени и дыма. По палубе покатились тела. Живые молотили руками и ногами, когда их стало выбрасывать в бескрайнюю ночь за корпусом «Сикоракса». Затем ветер прекратился, и Астреос оказался в черной тишине. Библиарий двинулся вперед, и демон вместе с воинами Рубрики пошли следом. Астреос потянулся и коснулся разума Карменты.

+ Найди Аримана, госпожа. Найди его и сохрани нам жизнь. +

Силам на борту «Сикоракса» потребовалось три минуты, чтобы осознать масштаб угрозы, с которой они столкнулись. Из лож в глубинах «Сикоракса» выдвинулись когорты стражей Кирабора в бронзовой броне. Колдуны вдохнули приказания в сотни воинов Рубрики, и они безмолвно двинулись коридорами корабля, раздавался лишь мерный грохот ботинок по палубе.

В высокой башне на хребте «Сикоракса» Амон получил сообщение от одного из членов своего внутреннего круга и вышел из медитации. Он успел сделать пять шагов, когда «Сикоракс» начал содрогаться.

Первыми тряску ощутили машинные ремесленники кирабора. Подсоединенные к кораблю кабелями и сетями полуметаллической плоти они забормотали и закричали. Они почувствовали, как чье-то присутствие несется по системам корабля, словно выплывшая из морских глубин акула. Оно ширилось, будто яд, захлестывая одну второстепенную систему за другой, пока не хлынуло в управление целых отсеков корабля.

«Сикоракс» вот уже тысячу лет плавал в лишенных света глубинах Ока Ужаса, и варп успел извратить его корпус и сердце так, что корабль стал по-настоящему живым существом. Каждая капля крови, пролитая на его палубах, каждый тревожный сон членов команды, каждый бой, где ему приходилось сражаться, впитались в его кости. Он стал гордым существом с разумом высшего хищника, но оказался не готов к тому, что в его системы проникло черное облако. Оно распространялось по оборудованию, шифр-рабам и инфоячейкам, между изолированными отсеками «Сикоракса», и расширялось даже тогда, когда корабль попытался остановить его. И все время, повергая системы и уничтожая защиту, оно кричало имя.

«Дитя Титана», ― ревело облако, словно взывая к отмщению за мертвеца.

По всему кораблю переборки блокировали войска, идущие к месту вторжения. Воздуховоды плазменного реактора заполняли отсеки пылающим, сверхнагретым газом. Внешние отсеки открывались в открытый космос. Аварийные люки последовательно распахивались, создавая прямые коридоры из глубин «Сикоракса» в холодную пустоту. В считанные минуты после того, как зазвучали аварийные системы, умерли сотни рабов, машинных ремесленников, воинов и существ-дронов. Они погибли, протягивая руки к оружию; погибли в темноте, не успев даже проснуться; погибли, бормоча молитвы богу судьбы, который предал их.

«Сикоракс» реагировал, будто зверь, впивающийся в свое тело, которое изнутри пожирали паразиты. Он активировал оборонительные турели в коридорах, заполненных рабами из команды. Корабль терял мощность и гравитацию, отключались системы жизнеобеспечения. Безвоздушная тьма поглотила мостик, и человеческая команда умерла от удушья. По корпусу пробегали электрические разряды, дугами прочерчивая стены и пол.

Только Тысяча Сынов целеустремленно шли по кораблю. Колдуны прожигали закрытые переборки раскаленным до синевы пламенем и преодолевали препятствия, словно бесплотные призраки, двигаясь навстречу врагам. За ними медленно маршировали сотни воинов Рубрики, будто статуи из красных доспехов с зелеными, холодными и покорными глазами.

После ухода Амона Аримана охватило холодное спокойствие. Он вновь скользнул в свой разум и пошел по дворцу воспоминаний. Царившая там тишина казалась нереальной даже для него. Шаги эхом разносились по коридорам, по которым он не ходил уже долгое время. Он слышал, как в двери скребутся старые воспоминания. Время от времени Азек останавливался, и до него доносились голоса давно сгинувших друзей. Иногда рука дергалась, чтобы отворить дверь, но что-то его останавливало, и он шел дальше. Ариман бродил до тех пор, пока не оказался перед маленькой дверью. Резные птицы спиралью поднимались к солнцу. В углублениях собралась пыль. Во дворце можно было отыскать и более старые двери, но эту он не открывал с тех пор, как запер ее. Азек нерешительно замер, а потом толкнул ее. Дверь бесшумно открылась.

За ней протянулся широкий балкон, с которого открывался вид на засушливую пустыню, а также небо, поделенное на безоблачную синеву и охряные штормовые тучи. На краю балкона, болтая ногами, сидел мальчик, теплый ветерок играл с его волосами. Он подбрасывал камушек и, не глядя, ловил его. Временами мальчик закрывал глаза, и камень зависал в воздухе. Мальчик выглядел не старше десяти лет, но когда он посмотрел на Аримана, в его лице почувствовалась серьезность, которая заставляла его казаться старше. Глаза мальчика были ярко-синими. Он улыбнулся.

― Привет, Азек, ― сказал он, и камушек, зависший перед ним, упал в ладонь. Ариман улыбнулся.

― Ормузд, ― произнес Ариман и увидел, как воспоминание о его родном брате отвернулось, закрыло глаза и подбросило в воздух еще один камушек. Темный отполированный водой овал завис и начал медленно поворачиваться перед закрытыми глазами Ормузда.

Ариман присел рядом с братом. Он понял, что уже не в доспехах, а в одной светло-синей тунике, вроде той, что носил Ормузд в его воспоминании. Азек посмотрел на своего близнеца. Юное лицо было зеркальным отражением его собственного. Он помнил каждый жест и слово той их встречи. Когда-то он задавался вопросом, почему. Позже, после смерти Ормузда, он думал, что понял причину. Но теперь, снова смотря на брата, Ариман понял, что ошибался.

― Перестань, ― сказал Ормузд, не открывая глаз. ― Ты отвлекаешь меня.

― Прости, ― ответил Ариман и посмотрел на горизонт. Грязная желтая туча становились все больше, пожирая синеву неба. На ее границе полыхнула молния. Теплый ветерок дохнул на Аримана, и он почуял в воздухе грозовой разряд. Азек нахмурился.

― Шторма ведь не было, ― заметил он.

― Что? ― переспросил Ормузд с ноткой раздражения в голосе.

― Шторма не должно быть. Это воспоминание о том дне, когда мы были еще послушниками Пятнадцатого легиона. В тот день шторма не было.

Ормузд пожал плечами. Его лицо было гладким, не отмеченным теми шрамами, которые появятся позже. Ариман почувствовал, как его губы скривились в слабом подобии улыбки; в определенном смысле он смотрел на собственное лицо ― они ничем не отличались друг от друга, не считая того, что в моменты раздумий или тревоги лоб Аримана морщился. В тот день Азек был обеспокоен, в голову лезли мысли о том, что с ними могло случаться, и невольно он раз за разом возвращался к ним. Ормузд знал это, как знал всегда.

― Все будет хорошо, Аз, ― произнес Ормузд. Ариман моргнул, затем посмотрел на брата, как тогда, в воспоминании. Тогда он что-то сказал, какой-то испуганный пустячный вопрос.

― Перестань, ― повторил Ормузд. ― Ты всегда думаешь о самом плохом исходе.

― Прости, ― сказал Ариман и вспомнил, что то же самое произнес и в прошлом.

― И перестань извиняться, ― Ормузд закрыл глаза и позволил парящему камушку упасть в ладонь. ― Ты не можешь просто порадоваться? Подумай, кем мы можем стать, чему мы можем научиться, что можем сделать, ― он бросил на Аримана резкий взгляд. ― Ты снова видел сны?