Нырнув в низкую дверцу, Конан решительно двинулся вперед. За ним, все еще поеживаясь, но стараясь не отставать, топал Бёрри, а сзади; крепко сжимая в руке меч и изредка оглядываясь, поспешал Альграс. В лесу ему был знаком каждый шорох, крик птицы говорил о приближении зверя, примятая трава подсказывала дорогу, а здесь, в этих темных затхлых коридорах, он чувствовал себя словно заживо погребенный. «Бр-р-р!
Не хотел бы я быть бароном или даже герцогом и всю жизнь жить в таком каменном мешке!» — с содроганием подумал охотник, прислушиваясь к звуку шагов своих спутников. Внезапно Конан и Бёрри остановились, и Альграс с размаху налетел на них, чуть не проткнув Рыжего мечом.
— Да убери ты его, друг, а то прольешь тут мою безвинную кровь. — Бёрри пихнул его кулаком в бок, приводя в чувство. — Конан знает, что делает, и сражаться нам, я думаю, не придется! Да только почему эта лестница опять ведет вверх, а не вниз?! Может, мы не туда свернули?
— Нет, следы ведут сюда, и капли крови тоже… Хорошо хоть лестница каменная. Проклятые переходы, и зачем их столько понаделано? Что здесь, что там, в Мэноре…
— Ну, в Мэноре дело другое… Я бы согласился каждую ночь пробираться по таким ходам, лишь бы меня там поджидало то же, что и тебя!
— Чего уж проще! Сначала подставь свою голову, а потом и наслаждайся. Ну, хватит языком трепать, пошли! Альграс, ты меч-то убери, а то и правда продырявишь Рыжего — кто нам вечером петь станет?
Немного приободрившись от их уверенных голосов, охотник вложил меч в ножны и полез по крутой каменной лестнице. Они снова огибали какие-то выступы и углы и наконец подошли к такому же крутому спуску. Редкие темные пятна на полу показывали им дорогу, и они, держась за стену, медленно двинулись вниз по ступеням.
Похоже, это они и были — старые винные погреба. В стене горел факел, освещая тусклым светом закопченный сводчатый потолок, истертый каменный пол и большую плиту с железным кольцом. Вокруг плиты, как черные изваяния, сидели семь черных псов, не сводя с людей горящих красных глаз.
Немного в стороне, уставившись куда-то вбок невидящим взглядом, валялась голова Ферндина; видно было, что ей изрядно досталось от собачьих зубов — щегольская бородка и воинственные усы превратились в жалкие клочья, длинные черные волосы, за которые псы тащили голову, сбились в безобразный колтун. Конан подошел ближе и склонился над останками врага.
— Бёрри, смотри: вроде как он — и не он! Ферндин ведь был ненамного старше меня, а это — башка дряхлого старика, даром что волосы черные…
— Колдовство, друг Конан, колдовство! Эти проклятые маги и столетнюю старуху могут обратить в невинную девушку, уж ты-то об этом знаешь получше меня! Помнишь, рассказывал про ту милашку, которая так и вешалась тебе на шею?
Псы смотрели на них и словно ждали чего-то. Конан подошел к Альграсу, с опаской косившемуся на собак, и взял висящую на его поясе толстую веревку.
— Должна выдержать… Ну-ка я сейчас привяжу ее к кольцу, и попробуем сдвинуть плиту. Раз, два — Бёрри, подсунь чего-нибудь под край! Так, хорошо! Еще немного! Пошла!
Плита со скрежетом сдвинулась с места и, царапая пол, отъехала в сторону. Альграс и Конан, выпустив веревку, хотели было заглянуть в зияющее отверстие, но угрожающее рычание заставило их отступить на шаг назад. Один за другим псы прыгали вниз и исчезали в кромешной тьме. Последний, сверкнув глазами, схватил обезображенную голову Ферндина, яростно потрепал, колотя ее о камни, и метнулся вслед за остальными.
Некоторое время царила тишина, потом Конам взял факел и, заглянув вниз, сказал:
— Ничего не видно, глубоко и темно. Надо спускаться! Здесь тоже есть лестница.
Мгновение — и он скрылся в подземелье, оставив Альграса и Бёрри наверху. Прислушиваясь к его затихающим шагам, они поспешно стали спускаться следом.
Конан молча стоял, освещая факелом груду костей, почти дочиста обглоданных крысами. Остатки когда-то богатых одежд говорили сами за себя: это были они, несчастные сыновья барона Дисса…
Альграс застонал и упал на колени:
— О Митра! Теперь я все понял! Это их души блуждали по замку в облике черных псов, это они помогли разделаться с Ферндином!
— Да, Альграс, это они! Ферндин убил и старого барона, и баронессу, и их сыновей, а теперь и его собственная голова оказалась в этом подвале! Но где же она? Бёрри, где голова этого негодяя?!
Бёрри, не отвечая, стоял к ним спиной и пытался острием кинжала извлечь из стены какой-то камень. Подойдя поближе, они увидели, что он расшатывает кладку из светлых камней, которыми была заложена одна из ниш для бочек. Не сговариваясь, Альграс и Конан выхватили кинжалы и с остервенением стали врубаться в кладку. Закаленная сталь звенела, во все стороны летела каменная крошка, и вскоре в образовавшееся отверстие можно было просунуть руку. Приблизив лицо к дыре, Конан невольно отшатнулся — смрад разложения ударил в ноздри, тошнота подкатила к горлу. Закашлявшись, он с удвоенной силой принялся крушить податливый камень. Один за другим отваливались светлые куски, открывая глазам неглубокую нишу. Стараясь туда не смотреть, Бёрри орудовал затупившимся кинжалом, сражаясь с камнями, как с живым врагом. Из-под рук киммерийца и уразумевшего наконец, в чем дело, Альграса отлетали целые глыбы. Вскоре кладка была разобрана. Взяв в руки факелы, они подошли ближе и заглянули внутрь. Да, это была она, Мергит! Едва увидев псов, сидящих вокруг плиты, Конан уже понял, кого они повстречали в лесу. И теперь он узнал это платье, головной убор и волосы, густой волной укрывавшие плечи… Только вместо лица на него пустыми глазницами смотрел голый череп, оскалив белоснежные зубы в торжествующий ухмылке… Невольно опустив глаза, киммериец увидел у ее ног голову Ферндина. Прикованные к стене руки словно тянулись вниз, и Конан, не выдержав, взмахнул мечом, перерубая цепи. То ли вздох, то ли стон раздался в подземелье — и остов женщины рухнул на голову своего врага.
— Все… Теперь нужно исполнить их последнюю волю. Сейчас мы как-нибудь выберемся отсюда, и надо будет перетащить в подвал и другие комнаты замка все дрова, весь хворост, какой тут только есть… Если будет мало — подвезете из деревни. Идем, надо сегодня же все успеть!
Не оглядываясь, Конан пошел наверх, за ним заторопился и Бёрри, а Альграс все еще стоял на коленях среди разбросанных камней и бормотал слова поминальной молитвы.
… Солнце уже клонилось к закату, когда были уложены последняя охапка дров и вязанка хвороста. Во дворе замка собрались чуть ли не все жители Венты, которым Альграс рассказал все, что видел сам и о чем узнал от киммерийца. Конан стоял на широкой лестнице, оглядываясь и кого-то ища глазами.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});