class="p1">В другое время я бы или посмеялся, или отшутился. А тут ощутил кое-какие «лишние» эмоции, сообразил, что на самом деле происходит с этой женщиной, и прижал ее к себе:
— Лар, солнце, та химия, которой я обработал твои раны на первом этапе лечения, используется не первый год и работает. Более того, я направлял и усиливал нужные воздействия, поэтому абсолютно уверен в том, что никаких негативных последствий не будет. То же самое могу сказать и про мутацию: в данный момент твой организм адаптируется к магофону Той Стороны в самом лучшем режиме из всех возможных.
— Если его направляешь ты, то получается, что пока ты рядом, я могу ничего не бояться? — хохотнула Шахова, но эта вроде как шутка вымела из ее чувств далеко не весь негатив. Пришлось пользоваться аргументом потяжелее:
— Конечно. А еще пока я рядом, тебе нет необходимости строить из себя сильную женщину. Так что закрой глаза, забудь обо всем, что было в прошлом, и загляни в скорое будущее. В то самое, в котором ты, наконец, увидишься со своей любимой подружкой…
* * *
…Переход по оранжевой и красной областям Зоны дался Шаховой куда тяжелее, чем я рассчитывал. А еще нам с ней как-то уж очень крупно не везло со зверьем с Той Стороны. Поэтому до северо-западного входа Базы шли аж девять с половиной часов и, добравшись до самого обычного выворотня, вросшего в землю, не поверили, что добрались. Правда, о том, что мы уже на месте, знал только я, а Лариса Яковлевна в лучшем случае догадывалась. Но тянуть со спуском в подземелья я, естественно, не стал, так что поднял нужный кусок коры, вжал ладонь в артефактный сканер, дождался укола в подушечку безымянного пальца и повел свободной рукой, предлагая напарнице повернуть голову влево.
Она послушалась и увидела, как приличный кусок «земли» плавно поднимается вверх, поворачивается на невидимой оси и открывает доступ в колодец диаметром в два с лишним метра.
— Дуй вниз. До первой площадки. Там стой и не шевелись. А я затру следы и спущусь… — приказал я, проводил ее взглядом и зашевелился. Хотя, по большому счету, этим делом должен был заниматься дежурный, освободив меня, вернувшегося с боевого выхода, от лишних телодвижений.
Дежурным в этот день оказался Витька Шелестов, парнишка на два года младше меня, во время мутации получивший не самое удачное сродство и из-за этого сосредоточившийся не на боевке, а на артефакторике. Да, он страшно переживал крах своих надежд, но это не мешало ему пахать, как проклятому, на новом поприще, вкладывать душу в поручения старших и нести такие вот дежурства. Вот и в этот раз он вынесся на поверхность чуть ли не раньше, чем я сформировал первое плетение, сжал меня в объятиях, заявил, что страшно рад видеть, и еле слышным шепотом поинтересовался, с какого перепугу я привел на базу внешницу!
— Она своя, Кремень… — с нажимом на нужном слове ответил я. — Но не местом рождения, а духом.
Он знал, что я такими вещами не шучу, поэтому мгновенно посерьезнел и потребовал познакомить. А через пару минут ничтоже сумняшеся заявил Язве, что раз я, Баламут, назвал ее «своей», то он горд таким знакомством!
Лариса Яковлевна отреагировала на это заявление на десять баллов из пяти возможных:
— Меня переполняет это же чувство: на подходе к этому входу Баламут обмолвился, что безопасностью вашей Базы занимаются лучшие. А раз вас сочли таковым в столь юном возрасте, значит, вы уже доказали, что входите в эту категорию!
Шелестов смутился, но нос все-таки задрал. И пробасил:
— Спасибо на добром слове. Жаль, что не могу уйти с поста, проводить вас вниз и устроить экскурсию по базе, но надеюсь, что мы видимся не последний раз…
— Серьезный молодой человек! — прошептала Шахова после того, как мы вошли в лифт и поехали вниз. — Кстати, а за счет чего мы едем? Электричество же не работает!
— Открою страшную тайну… — криво усмехнулся я. — Двенадцать лет самоизоляции в кошмарнейших условиях настолько сильно мотивировали Старших, что первые же трофеи, взятые с корхов, были разобраны чуть ли не до атомов. А потом исследования снова приняли системный характер, и через несколько лет появились первые магические аналоги электронных схем. В общем, тут, куда ни плюнь, одна магия. К примеру, светильники — это мощный светлячок, поддерживаемый накопителями, плюс оптоволокно и стандартные потолочные или настенные панели. А теплоснабжение и горячая вода — артефакторика, школы Воды и Огня, обычные пластиковые трубы и насосы на накопителях.
— Получается, что ваш уровень маго-технологического развития намного выше, чем средняя температура по больнице? — хохотнула она.
Интуитивно сообразив, о чем идет речь, я пожал плечами:
— А что удивительного? Мы выживаем. А еще не забываем о том, что нас уже предавали, и делимся далеко не всеми наработками.
— Я тоже знаю, что такое предательство… — неожиданно призналась она. — Увы, слишком хорошо. Поэтому беззаветно люблю только Оторву и тебя, а служу не Долгоруким, а лично Дарье Ростиславовне.
Последняя фраза заставила женщину потемнеть взглядом, и я постарался вернуть ее настроение в норму:
— Лар, ты меня смущаешь: в моем возрасте признания в любви страшно кружат голову!
— Какой же ты все-таки Баламут… — мягко улыбнулась она, и тут я начал разговор, который меня слегка пугал:
— А если серьезно, то слово «беззаветно» согрело душу в разы сильнее, чем «люблю». Ведь это определение используют только те, кто ценит не власть, связи, внешность, подвязанный язык и так далее, а Личность.
— Так, стоп! Если я правильно поняла, то ты хочешь сказать, что Оторва изменилась из-за мутаций?
Я поймал ее взгляд и медленно кивнул:
— Да. И мне эти изменения кажутся фантастически красивыми. Но я привык к ним с детства, а тебя они могут шокировать. Постарайся этого не показать, ладно? А то матушка тебя любит и… хм… не те чувства в твоих глазах сделают ей больно.
— Спасибо за предупреждение, но для меня самое главное, что она жива! — твердо сказала Шахова, потом задумчиво склонила голову к плечу и как-то странно прищурилась: — Безумно красивая, говоришь?
— Да.
— Это поможет. В смысле, я буду смотреть на нее твоими глазами…
…Не знаю, как Лариса Яковлевна ломала свое сознание для того, чтобы «смотреть моими глазами», но свое обещание она выполнила в полной мере. Правда, не сразу: увидев подругу юности с порога ее кабинета, Язва как-то по-девичьи взвизгнула, метнулась к матушке, заключила ее в объятия и заплакала от счастья. Зато через несколько минут, наревевшись всласть, расцепила