Искусно исполненные Эммой витрины притягивали восхищенные взгляды покупателей качеством, изысканностью и умеренными ценами выставленных в них товаров. Все товары представляли собой последний крик моды. Элегантные дамы из Лидса и других ближайших городов не могли устоять и с радостью опустошали свои кошельки под руководством очаровательных продавщиц с приятными манерами, строго вышколенных Эммой и обученных искусству „ненавязчивой торговли”, как она это называла. Позднее Эмма стала называть такой подход „мягкой” торговлей.
Другим важным фактором в популярности ее универмага стало открытое в нем Эммой кафе на втором этаже. Она оформила кафе в стиле английского деревенского сада, использовав обои с рисунками на пасторальные темы, выкрашенные белой краской декоративные решетки, искусно подстриженные деревья в кадках и клетки, населенные художественно исполненными муляжами птиц. Эмма назвала свое кафе „Бельведер Элизабет” и одела официанток в простые светло-зеленые форменные платья с белыми передничками из органди и белые шапочки. Очаровательная обстановка в кафе, великолепное обслуживание, простые, но вкусные блюда, подававшиеся в нем, быстро сделали „это заведение” модным. Оно превратилось в изысканное место встреч для утреннего кофе, легкого завтрака и послеполуденного чая. Модно одетые, изящные дамы назначали здесь свидания и редко покидали универмаг без покупок, на что и рассчитывала Эмма. Это ее нововведение, совершенно непривычное для больших универмагов, стало немедленно распространяться в Лидсе: конкуренты следовали ее примеру. Но их заведения в стиле рококо казались безвкусными в сравнении с так и непревзойденным кафе Эммы, которое хорошо поддерживало ее бизнес.
Эмма придумала еще одно новшество: подарочную упаковку товаров, вспомнив свое собственное волнение, когда она к пятнадцатилетию получила красиво упакованный подарок от Блэки. Другие местные магазины не оказывали такой маленькой дополнительной услуги, принесшей Эмме существенные преимущества. Безошибочно чувствуя психологию покупателей, Эмма сознательно пошла на этот шаг, стоивший совсем немного времени, усилий и денег, но так понравившийся ее клиентам, особенно тем, что они за это не платили. Время доказало ее правоту, и вскоре ее фирменные подарки, упакованные в серебряную бумагу, перевязанные серебряной ленточкой и украшенные крохотным букетиком фиалок стали пользоваться большим успехом. На популярность универмага работал и обходительный любезный швейцар, помогавший поднести свертки, открывавший дверцы экипажей и автомобилей, галантно оказывавший прочие мелкие услуги покупателям. Его красивая темно-синяя форма с золотыми галунами украшала главный вход в универмаг, придавая ему неповторимый шик. Наконец, чтобы убедить публику покупать все необходимое и в возможно большем количестве только у „Харт”, Эмма внедрила доставку товаров „От двери до двери”. Ее покупателям так пришлась по душе эта услуга и спрос на товары, доставляемые на дом, рос так быстро, что Эмме пришлось пересмотреть график их доставки, и гонять свои ярко-синие фургоны по городу пять или даже шесть раз в неделю, чтобы справиться со всеми заказами.
Этим субботним утром, двадцать месяцев спустя с того дня, когда впервые распахнулись двери ее универмага, дела Эммы Харт шли отлично, прибыли ее магазина росли, как на дрожжах. Изучив цифры в бухгалтерской книге, она решила, что у нее достаточно средств, чтобы продержаться несколько лет. Тем не менее она не намерена была снимать пятьдесят тысяч фунтов с банковского счета универмага, невзирая на всю прочность его финансового положения. Страна находилась в состоянии войны еще только четыре дня, но Эмма, со свойственной ей проницательностью, была уверена в том, что война может затянуться надолго и что она сможет понести значительные убытки от сокращения объемов торговли из-за подавленного настроения публики, не желающей делать покупки в преддверии тяжелых времен. Эмма понимала, что ей не следует рисковать стабильностью своего универмага, делая излишне резкие движения или производя лишние траты.
Эмма тогда обратилась к бухгалтерской книге, принадлежавшей ей компании оптовой торговли „Грегсон”. Пробежав быстро глазами цифры, она произвела в уме быстрые подсчеты. Финансовые резервы этой компании были намного значительнее баланса универмага. Это объяснялось тем, что Эмма значительно дольше владела ею, поставляя на рынок партии массовых товаров и почти не имея накладных расходов. Более того, у нее образовались большие запасы товаров, и она почти год могла не проводить новых закупок у производителей, не неся, таким образом, дополнительных расходов.
Эмма перевернула страницу, и ее взгляд упал на колонку, озаглавленную „Получаемые счета”. Быстро сложив числа, Эмма обнаружила, что владельцы магазинов в Лондоне, Манчестере и в Шотландии, регулярно покупавшие у нее партии товаров для розничной торговли, в общей сложности задолжали ей почти сто восемьдесят тысяч. Это не очень ее встревожило. Деньги должны были начать поступать в течение ближайших тридцати дней. Но тем не менее ее начинало беспокоить то, что многие магазины стали задерживать платежи. Она выписала имена оптовых покупателей, просрочивших выплаты и попавшие в 90-дневный контрольный срок, решив, что на должников следует надавить немедленно. Она обычно устанавливала сроки оплаты от 30 до 60 дней, хотя для старых и наиболее ценных клиентов часто продлевала их и на большее время. „Теперь от такой практики придется отказаться”, – хладнокровно заключила Эмма, которая с пониманием могла относиться к чужим проблемам в личных отношениях, но умела быть твердой и лишенной сантиментов, когда дело касалось бизнеса. Джо как-то даже подколол ее, сказав, что у нее ледяная вода в жилах вместо крови, на что она ответила: „Да, это правда. Но так можно сказать о любом финансисте”.
Эмма откинулась на спинку кресла и задумалась, покусывая кончик карандаша. Потом она подалась вперед и взяла вырезку из „Файненшнл таймс” за прошлую неделю, лежавшую на столе. Статья, построенная в виде ответов на вопросы, касалась закрытия Лондонской фондовой биржи и скачка банковской учетной ставки с 4 до 8 процентов. Оба эти сообщения были сенсационными, и для Эммы они были явными симптомами тех мрачных предчувствий кризиса, что царили в финансовых кругах. Эмма была убеждена в том, что первая из этих двух мер была предпринята только затем, чтобы предотвратить панику в Сити и дать дилерам время успокоиться перед тем, как их призовут навести порядок в их счетах на бирже. Но ее обеспокоил подъем учетной ставки, нацеленной на предотвращение оттока капиталов из страны. Для наблюдательной Эммы, умевшей взвешивать любые шансы, это было самым зловещим предзнаменованием. Что бы там не говорили политики, но война была неминуема.