жену.
— Сонечка, тебе совершенно нельзя волноваться. Ты о сыне должна прежде всего думать. Если мамочка расстроится, то ему тоже будет не слишком комфортно, — я приобнял женщину за плечи. — Если этот гад чем-то тебя расстроил, то давай я его подержу, а ты побьёшь, только недолго, потому что я пока что самый раздетый из всех вас.
— Женя, я всего лишь спросила, какой платок подойдёт к моему наряду больше всего, а он… — и она протянула мне два кружевных платка.
— Сонечка, но они одинаковые, бери любой, — Галкин уже сам был готов в истерику впасть. Я же посмотрел на него как на идиота.
— Не слушай его, дорогая, он просто перетрудился и забыл о таком немаловажном факте, как проживание в его доме сразу трёх художников! — Я забрал у неё платки и повернул их к свету. — Вот этот, с лёгким персиковым отливом. Да, однозначно, он отлично будет сочетаться с этими вставками на лифе.
— Женечка, что бы я без тебя делала, — она чмокнула меня в щеку и побежала в свою комнату.
— Выбрала бы любой, — проговорил я и посмотрел на Галкина. — Ну что тебе помешало ткнуть пальцем в один из них и проворковать что-то вроде: «Вот этот дорогая, он более тёплый, чем второй и удивительно подходит твоей безупречной коже»? У тебя жена беременна твоим наследником, а ты её доводишь из-за пустяка!
— Женя, я правда, не разбираюсь в оттенках одинаково бежевых платков, — Галкин закатил глаза. — И Софья это знает.
— Миша, я же уже сказал, в твоём доме проживает сейчас три художника, которые, в отличие от тебя, разбираются в оттенках. Ты мог просто прийти к любому из нас, — я хлопнул по лицу и провёл ладонью ото лба до подбородка. — И, да, запомни, или запиши где-нибудь, из этих двух платков ни один не был бежевым. Всё, я побежал, а то у меня ноги уже замёрзли. Ещё не хватало перед его величеством носом хлюпать.
— Женя, помоги мне подобрать драгоценности, я совершенно растерялась, — ко мне бежала Шиповникова, заламывая руки.
— А где Мамбов? — я обречённо обернулся. И тут в конце коридора появился тот, кто мне было нужен. Я схватил Вику за руку и потащил её к Мамбову, который, увидев, что мы бежим к нему, остановился и удивлённо моргнул. Он всё ещё пытался держать с Викой дистанцию, и это мне, если честно, чертовски надоело. Я подтолкнул к нему растерявшуюся Шиповникову. — Олег, объясни, почему все в этом доме дружно делают вид, что человек искусства здесь только я?
— Может быть, потому, что ты об этом кричишь на каждом углу? — Мамбов приподнял бровь.
— Я, в отличие от вас, не лелею свои комплексы. Да, я художник, довольно известный, между прочим, и горжусь этим. Но вот в настоящий момент мне жутко некогда. Я, чёрт подери, даже обуться не могу. И в то же время прекрасно помню, что художник я здесь не один!
— Я понял, ты расстроен. Чем я могу помочь? — на Вику он демонстративно не смотрел.
— О, ты можешь помочь. Видишь эту прелестную женщину? Она оказалась перед страшной проблемой выбора. Было бы гораздо проще, если бы у неё было один родовой перстень и пара цепочек. Но выбор есть, а мне сейчас нужно позарез попасть в свою комнату, чтобы хотя бы обуться! Вика, — я повернулся к вспыхнувшей Шиповниковой, — бери этого скромного типа на абордаж, тащи в свою комнату и выбирайте драгоценности хоть до отъезда, который уже через полтора часа должен состояться. Уверяю тебя, у него отменный вкус. А отсутствие времени и общее сумасшествие не даст поползти слухам, если вы их так сильно опасаетесь.
И, развернувшись, я уже галопом понёсся одеваться. Чтобы меня не дёргали, я собрал все вещи в кучу и притащил их в комнату к деду.
— Хм, — он поправил шейный платок и приколол к нему булавку, вроде бы с бриллиантом. — Я даже спрашивать не буду, почему ты ещё в таком виде.
— Вот и не спрашивай, — буркнул я, снимая штаны. Надел-то я на себя первые попавшиеся брюки, а не светлые из приготовленного костюма.
— Хорошая рубашка, — дед одобрительно кивнул. — И запонки мне нравятся.
— Угу, я тебе похожие закажу, — и я принялся завязывать платок. На этот раз решил без шёлкового шарфа обойтись.
В дверь постучались. Я вздрогнул и чуть не бросился бежать в ванную, но пересилил себя, продолжая делать сложный узел.
— Толя? А ты что здесь делаешь? — дед посторонился, пропуская новоявленного барона Дроздова. Толя ещё не вступил в наследство, но титуловаться уже имел право. С дедом он успел познакомиться, когда утрясались мелкие формальности.
— Вообще-то, я искал Евгения. — Признался Дроздов. — И рад, что не ошибся и нашёл его здесь.
— И зачем ты искал Евгения? — спросил я, поправляя платок и раздумывая над тем, нужно ли скреплять узел специальной булавкой, или не стоит. Решив, что небольшой камень не повредит, принялся копаться в шкатулке деда. Он любил подобные штуковины, и тут было из чего выбрать.
— Мне сообщили, сколько ты заплатил этому упырю Клыкову, — тихо проговорил Толя. — Нам с отцом нужно точно знать, к чему готовиться. Потому что деньги существенные.
— Я же уже сказал: машину, главное, мне пригони, и почти в расчёте, — рассеянно проговорил я, наконец, останавливая свой выбор на булавке с серебряной головкой.
— Женя, я серьёзно, — Дроздов шагнул в мою сторону. Дед, глядя на меня, нахмурился.
— Толя, ты же не отстанешь? — я надел пиджак, повёл плечами, проверяя, как он сидит, и повернулся к нему.
— Нет, не отстану, — он смотрел на меня в упор.
— Хорошо, — я открыл специально заказанный футляр и уложил в него свою любимую пилку для ногтей. Похлопав по руке, сунул в нагрудный карман и