Меня осмотрели, заинтересованно хмыкнули, выдали неизменное «Любопытненько!», но при этом тут же заверили, что тревожиться не о чем, все идет так, как и полагается в подобных случаях. Здоровью ничто не угрожает, последствия отравления скоро пройдут, наступит период восстановления, тогда станет полегче. А снадобья, которые оставят вот тут, на столике… нет, пожалуй, отдадут сирре Кариффе — да, да, так будет лучше — непременно в этом помогут.
Вспомнила о предложении Саварда. Сколько придется сегодня пробыть с ним наедине? Сомневаюсь я что-то, что сумею продержаться долгое время, безупречно изображая «снулую рыбину».
— Господин выразил желание отвезти меня на прогулку, — поймала пораженный взгляд Кариффы.
Объясняться с ней в присутствии Гарарда я не рискнула, лишь молча напряженно всматривалась в сузившиеся глаза наставницы, мысленно прося о помощи.
— Сиятельный саэр отложил все дела, чтобы потратить часть своего драгоценного времени на наиду, — наконец отмерла женщина. — Не хочется его расстраивать присутствием безучастной тени рядом. Мэтр Гарард, надеюсь, у вас есть какое-то средство, чтобы сирра Кателлина могла почувствовать себя прежней? Хотя бы ненадолго.
Слава всем богам, старуха поняла меня правильно.
Целитель чуть заметно улыбнулся.
— Как не быть? Только ведь частое употребление стимулятора крайне опасно для здоровья, поэтому и назначается он чрезвычайно редко… — Мэтр помялся под требовательным взором собеседницы, но все же сдался: — Ну разве что в подобных особых случаях, когда надо соответствовать, так сказать… — Он отвел глаза и запнулся, не договорив до конца.
Странно, немолодой ведь мужчина, а смущается, как юнец. Интересно, много в его жизни женщин было?
Вот о чем я сейчас думаю? Тоже мне, нашла подходящее время, место и самую актуальную из всех тему для размышлений!
Высокомерно вскинув голову, Кариффа заверила, что все понимает, а так как наида дома Крэаз находится на ее попечении, лично проследит, чтобы снадобье принималось только в самых крайних случаях. Целитель уныло вздохнул, кивнул, и я получила от него еще одно зелье в добавление к уже имеющимся.
Дождалась, пока Гарард раскланяется и торопливо выйдет, оставив нас с Кариффой наедине. Повертела в руках вытребованный старухой флакончик, размышляя, куда бы пристроить его содержимое, ничего лучше цветочного горшка не нашла и решительно скормила, вернее — споила ближайшему растению очередное чудо-средство. А потом повернулась к наставнице, предчувствуя ее неизбежные вопросы. Которые, собственно, и последовали незамедлительно.
О какой прогулке идет речь? — Не имею ни малейшего представления. — Понимаю ли я, насколько это поразительно, неслыханно? Что обычно саэры так никогда не поступают? — Откуда бы мне знать? — О чем конкретно говорил Савард? — Обещал показать какое-то место, уверял, что мне там понравится. Все.
Отбившись от старухи, переоделась в предложенное Нидой удобное легкое платье — так и хотелось назвать его дорожным, позволила девушке быстро уложить волосы в простую незатейливую прическу и пошла к двери, за которой уже ждали Динс с Ниором. Наставница перехватила меня у самого выхода.
— Не знаю, как вы будете добираться и куда отправитесь, поэтому хочу предупредить, старайся сдерживаться, никак не выказывать удивления. Вспомни все, что видела в сферах о мире, запомнила на уроках о сиятельных Крэазах. Ни на мгновение не забывай: сирре Кателлине, воспитаннице рода Эктар, о жизни первого сословия известно не понаслышке.
Сердце быстро и гулко билось в груди. В душе соединились, бестолково смешиваясь, совершенно противоречивые эмоции: трепетное предвкушение, нетерпеливое ожидание и затаенный инстинктивный страх, замешенный на чувстве самосохранения, настойчиво вопящем об опасности. Но все заслонял, как ни странно, азарт. Растущий, будоражащий, неподдельный азарт. Настало время моего первого экзамена в мире Эргор. Выдержу ли я его?
Погруженная в собственные переживания и размышления, не сразу обратила внимание, что наше трио идет не к главному выходу из здания, а поднимается по лестнице куда-то вверх. А когда поняла это, удивляться было уже поздно. Ниор предупредительно отворил последние двери, и мы очутились на большой, идеально круглой площадке, словно парящей в воздухе, распахнутой навстречу свету и ветру. Осмотрелась вокруг, надеясь отыскать Саварда. И ошеломленно замерла, ничего больше не видя, не слыша, почти не дыша. Забыв не только о сиятельном — обо всем на свете.
Он стоял в самом центре, пленительно прекрасный и пугающий до умопомрачения. Узнаваемый с первого взгляда. С первой встречи. Къор главы рода Крэаз.
Уроки Кариффы нередко оказывались скучными и занудными, бесконечное перечисление имен и деяний славных предков сиятельного навевало тоску, вгоняло в сон. Но когда наставница начинала рассказывать об этих необычных созданиях, показывать их образы в сферах, я словно погружалась в волшебную сказку. Слушала, смотрела, стараясь не пропустить ни одной мелочи, ни единого слова. И вот сказка, так восхищавшая меня, стала былью, ожила. Я наконец увидела великолепное бессмертное существо, сотканное из магии и силы. Воплощение стихии Крэаза, самой ее сути.
Мало кто из высокородных мог похвастаться подобным чудом. Только дваждырожденные, да и то не все, обладали достаточной мощью, чтобы, отделив часть собственной силы, облечь ее в некую форму и вдохнуть подобие жизни. Смертельно опасные в бою, умные, невероятно быстрые, эти существа были всецело преданы своему создателю.
Обычно саэры заранее решали, как будет выглядеть их творение, и во время ритуала наделяли его определенной наружностью, навсегда закрепляя строение тела и даже голос. Лишь къоры глав родов имели несколько воплощений, принимая разный внешний вид, перетекая из одного облика в другой по желанию хозяина. Всех личин того или иного къора не знал никто. Эту тайну владелец охранял строго и неукоснительно. Но ту легендарную форму, в которой пребывал сейчас къор сиятельного саэра Саварда Крэаза, видел почти каждый житель империи Ирн. Ну или слышал о ней.
Передо мной нетерпеливо перебирал копытами огромный и вместе с тем удивительно грациозный вороной жеребец.
Переливалась всеми оттенками смоляного и багрового блестящая агатовая шкура. Словно там, в глубине, сдерживаемое лишь тонкой оболочкой, билось, рвалось наружу неукротимое адово пламя. Трепетала на ветру невесомая, сплетенная из густого непроглядного мрака грива. Чуть подрагивал длинный черный с шарлахово-красными прядями хвост. Глаза, горевшие каким-то завораживающим потусторонним огнем, смотрели прямо на меня. Пристально. Внимательно.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});