начал влюбляться в неё давно. Поворот головы, то как она пьёт кофе и обязательно закидывает ногу на ногу и при этом часть её бедра открывается. Тот момент, когда она о чём-то думает и кусает нижнюю губу или колпачок от ручки. А самое сексуальное в ней тот момент, когда она надевает очки и, смотря в экран, зачёсывает свои волосы назад. Это очень красиво, и я всегда залипаю в этот момент, она не замечает, но я часто любуюсь ей.
— Я волнуюсь за тебя…
После этой фразы я сам того не заметил, как потянулся к ширинке джинсов, сам того не понял, но уже во всю дрочил, слушая её голос. Движения вверх и вниз, в голове мелькает мысль, что это она стоит передо мной на коленях и это её губы скользят по моему члену.
— Говори… — сквозь зубы прошипел я.
— Что? — переспросила она удивлённо.
— Просто говори со мной. Пожалуйста…
— Хорошо, что мне тебе рассказать?
— Что тебя привлекает во мне?
— Мужество, твой грозный вид, сила духа. Ты себя со стороны не видишь, но ты красив как бог. Хоть ты и часто ходишь в костюме, но это не скрывает твою мощную фигуру, спину, грудь, торс. Знаешь сколько женщин на тебя смотрят?
— Не знаю… — выдавил из себя, потому что был слишком близко. — Мне не интересно.
— А зря, у тебя шикарный зад и бёдра, очень удобно.
— Для чего удобно?
— Делать минет… — на этой фразе я кончил, а Изабелла отключилась, она всё поняла, умная девочка…
Глава 12
Изабелла
Я сбежала от него именно в тот момент, когда с моих губ чуть не сорвалась фраза «возьми меня». Я встала с кровати и рванула в сторону двери, а потом остановилась и посмотрела на него. Сидит с откинутыми руками назад, полуголый, с завязанными глазами, с широко разведёнными ногами в стороны. Рот наполнился слюной, мне хотелось опуститься перед ним на колени и снова, как раньше прикоснуться к нему губами, вспомнить какой он на вкус. Но я не должна, иначе сорвусь и стану для него как все, я не могу… На полусогнутых ногах выбежала из комнаты, забежала к себе, закрыла дверь и спустилась по ней, господи, как я давно забыла, как это быть в его руках, не тогда, когда он использует тебя как девку для удовлетворения своих потребностей, а именно с такой нежностью и осторожностью, как тогда, шесть лет назад. Я вспомнила эти ощущения и мне захотелось плакать в его руках.
Сидела на полу и дышала, пытаясь прийти в себя, тело дрожало в мелкую, просто орало, что нужна разрядка, требовало, чтобы я вернулась назад. В голове вспыхнул кусок их стихотворения, что я когда-то прочитала в интернете:
«Прижав лицом и намотав кулак на кудри,
Он не давал ей даже лишний раз вздохнуть.
Мысль возбуждала: быть для всех той неприступной,
Ну, а ему, позволив всё, вот так нагнуть…
Ей быть хотелось в этот миг на грани бляди.»
Это то, что я сейчас хотела, именно этой власти, силы, грубости, дикого желания, сжигающей страсти, чтобы он отлюбил как последнюю суку. Сама не заметила, как одна рука оказалась между ног, а другая мяла грудь и с лёгкой болью сжимала сосок. Закусила губу чтобы не заскулить, потому что представила, что это он сзади меня, это он прикасаться ко мне. Тело дрожит от движений руки между ног, голова запрокинута, ноги упираются в мягкий ковёр и встаю на цыпочки. Тело простреливает удовольствие, матка сжимается так сильно и от пустоты внутри больно, хочется в этот момент быть наполненной.
Я отдышалась, дотянулась до влажных салфеток на тумбочке, как вдруг услышала сигнализацию, подскочила и подбежала к окну, ничего не видно, а потом услышала рёв мотора и одна машина пролетела ворота, и другая вслед за ней. Куда на ночь глядя? Хотя понять можно, он хочет успокоиться, но садиться за руль в таком состоянии рискованно.
— Что же ты творишь? — спросила я в тишину. — куда понёсся?
Чтобы как-то успокоиться, взяла в руки книгу, что первая попалась под руку. Открываю на первой странице и читаю:
«— Сегодня я ещё разрешаю тебе спрашивать. Но в следующий раз, когда поднимется занавес в нашем театре, прервать начавшийся спектакль ты будешь не вправе. Он прервётся, только если не совпадут наши души. Помни — это спектакль. Ты должна сыграть роль человека, стать которым тебе никогда не хватало отваги. Постепенно, мало-помалу ты поймёшь, что этот человек — ты и есть, но до тех пор, пока не осознаешь это с предельной ясностью, тебе придётся притворяться, играть, изображать.
— А если я не смогу вынести боль?
— Боли не существует. Есть лишь то, что превращается в таинственное наслаждение. В твоей роли есть такие слова: «О, почему ты так жесток?! За что ты терзаешь меня?! Остановись, я не выдержу». И потому, если хочешь избежать опасности… опусти голову и не смотри на меня!
Мария, стоя на коленях, потупилась, уставившись в пол, — А чтобы избежать серьёзного физического ущерба, мы будем применять кодовые слова. Если один из нас скажет — «жёлтый», это будет значить, что следует уменьшить накал. Скажет «красный» — остановиться немедленно.
— «Один из нас»? — переспросила Мария.
— Роли меняются. Одна не существует без другой. Никто не сможет унизить, пока не будет унижен сам.
Какие ужасные слова — они донеслись из какого-то неведомого мира, тёмного, смрадного, гниющего. И, хотя от страха и возбуждения Марию била крупная дрожь, всё равно она хотела идти вперёд.
Теренс с неожиданной лаской прикоснулся к её голове.
— Конец.
Он попросил её подняться — попросил без особенной сердечности, но и без той глухой враждебности, которая сквозила в его голосе прежде. Мария, всё ещё дрожа, встала, надела жакет. Теренс заметил её состояние.
— Выкури сигарету на дорожку.
— Ничего ведь не было.
— Да и не надо»
Знакомый эпизод, подумала я, закрыла книгу, посмотрела на обложку «ОДИННАДЦАТЬ МИНУТ. ПАУЛО КОЭЛЬО» Ну кто бы сомневался! Ну почему именно эта книга?! Я её перечитывала первые три года после расставания с Климом постоянно, зачитала просто до дыр и вот снова она, так самое интересное, именно на том моменте открыла, когда она познакомилась с Теренсом, моим любимым героем. Я часто представляла себя на её месте, мне этого хотелось, очень хотелось, но, чтобы на месте Теренса был Клим. Вспомнилась фраза «Боли не существует. Есть лишь то, что превращается в таинственное наслаждение.»
— Боли не существует… — повторила я и, схватив телефон,