Читать интересную книгу Человек без собаки - Хокан Нессер

— Теперь еще и дождь пошел. — Карл-Эрик начал терять терпение. — О чем ты бредишь? Ты уж прости бабушку, Кристофер, она немного не в себе.

— Ничего, ничего…

Но Розмари не унималась:

— Надо бы Кристину спросить. Не знаю, что этому Олле пришло в голову… И не прерывай меня без конца! Тебе надо вырвать волосы из носа, мог бы и до похорон позаботиться… А священник, по-моему, слишком длинный… какой у него рост, как ты думаешь, Кристофер?

— Сто девяносто восемь сантиметров, — определил Кристофер.

— Теперь Эбба идет меня торопить, — заметила Розмари, — бомбы и гранаты, ноги в руки — и бегом. А куда мы идем?

— Поминальный кофе в общине, мамочка, — сказала Эбба. — Зачем все это — неизвестно.

— Да знаю я, что вы меня, за идиотку считаете? Карл-Эрик только и долдонит — пошли, пошли, — скороговоркой произнесла Розмари. — Эти таблетки, что мне дали… это, скажу я вам, таблетки! У меня сразу в голове прояснилось. Сто девяносто восемь… молодец, Хенрик… я хочу сказать, Кристофер, хорошая голова у тебя на плечах. Олле Римборг… не считайте меня за идиотку, я все помню. Имей это в виду, Кристофер… — Она сделала паузу и огляделась: — А где Кристина?

Глава 31

— All right, — сказал Гуннар Барбаротти. — Что ты хочешь сказать? Пожалуйста, немного помедленней, чтобы потом не повторять…. Я только что с похорон, и голова у меня работает еще хуже, чем обычно.

Геральд Мелльберг — Молльберг слегка растянул рот, показывая, что оценил самоиронию коллеги. Несколько раз моргнул за тонированными стеклами очков и приступил к рассказу:

— Тут довольно много. Может быть, сначала самое важное?

Гуннар Барбаротти кивнул — давай самое важное.

— М-м-м… Значит, так: Роберт Германссон звонил в ту ночь по телефону именно Джейн Альмгрен. Он также звонил ей за два дня до того. У нас этот номер был еще в декабре, но… но…

— Заправляемая карточка, — помог ему Гуннар.

— Вот именно. И тогда мы дальше не сдвинулись. Или, я бы сказал, у нас просто не было ресурсов, чтобы…

Это было общеизвестно — Молльберг постоянно жаловался, что ему не хватает людей. Гуннар Барбаротти склонил голову набок, как тот финский лыжник, фамилию которого он так и не вспомнил, и попытался всем своим видом выразить сочувствие.

— В этой стране каждый день происходит около тридцати миллионов телефонных разговоров, — продолжил Молльберг. — Приведу простой пример: на телефонном номере Роберта Германссона, если мы остановимся только на декабре, зарегистрировано шестьдесят четыре звонка, и все номера надо было проверить. Джейн Альмгрен — только один из них. Каждый номер порождает сто — сто пятьдесят новых, не надо быть математиком, чтобы… но если мы и в самом деле…

— Да знаю я, Геральд, — не выдержал Барбаротти. — Полная дичь, что тебе приходится одному заниматься всей этой тригонометрией, но переходи же к делу! Что с этим телефоном? Я имею в виду Джейн Альмгрен.

— Всего пять разговоров. Два в пиццерию, один в дамскую парикмахерскую, один Роберту Германссону и один от него.

— Я помню… А раньше? В ноябре, например?

— Двадцать пять разговоров. Большинство на другие безабонентные телефоны и засекреченные номера. Но не все… не все. Похоже, в ноябре она пару дней замещала кого-то в этом самом салоне. Джейн, я имею в виду. А после исчезновения Роберта — ни единого разговора. Ни единого! Из-за этого мы ее и не могли найти.

— Даже если бы у нас были люди?

— Я этого не слышал. Но у нас есть несколько звонков на обычные городские телефоны.

— В ноябре?

— Да?

— Сколько?

— Четыре. Я проверил все. Три звонка частным лицам, один — в фирму, занимающуюся прокатом автомобилей. Два от частных лиц в Стокгольме, оба от мужчин. Естественно, у меня есть их данные, но ни один из них понятия не имеет, кто такая Джейн Альмгрен и с чем ее едят. А третья — женщина… она тоже не знает никакую Джейн Альмгрен, но у меня такое чувство, что она почему-то заинтересовалась расследованием.

Молльберг полистал блокнот.

— Ее зовут Сильвия Карлссон. Семьдесят лет, живет в Кристинехамне. Двадцать второго ноября ей позвонил сын… с этого номера, с номера Джейн Альмгрен, и после этого она о нем ничего не слышала.

— Вот так, — сказал Гуннар Барбаротти. Ему было все труднее сосредоточиться. Он посмотрел в окно — дождь, начавшийся после похорон, продолжал идти. Он несколько секунд следил за извилистым путем дождевой капли по оконному стеклу. — Извини мою тупость… Значит, ты утверждаешь, что…

— Совершенно верно. Ты все правильно понял. Мы говорили с этой женщиной еще в декабре… или, может быть, в январе, но тогда она и понятия не имела, что ее сын исчез. Они, судя по всему, не особенно часто общаются. Но в июне ей исполнилось семьдесят, а он никогда не забывал…

— Та-ак… — протянул Барбаротти. — Значит, он вел сомнительный образ жизни?

— Если хочешь выражаться старомодно, можно сказать и так. В общем, шпана.

— Ничего нет плохого — быть старомодным. Даже хорошо, — рассудил Барбаротти. — А как его имя? Он числится в нашем регистре?

— Сёрен Карлссон. Я пробил его по компу и нашел кое-что.

— Например?

— Всего понемногу. Наркотики, драки, участие в ограблении банка. Сидел — в общей сложности двадцать два месяца. Последний визит — три года назад.

— А как он связан с Джейн Альмгрен?

— Пока неясно. Но он жил в Кальмаре в те же годы, что и она. Так что связь, возможно, есть… чтобы не сказать, наверняка.

Барбаротти подумал немного.

— Хорошо. Поскольку он есть в регистре, то…

— Конечно. В ближайшие четыре часа мы будем знать точно, он или не он составил Германссону компанию в морозильнике. Я бы…

— Подожди, — прервал его Барбаротти. — Я должен врубиться окончательно. Значит, Джейн Альмгрен прикончила этого Сёрена еще до того, как разобралась с Робертом Германссоном? Присвоила его мобильник и пару недель им пользовалась, а потом… потом перестала?

Молльберг кивнул:

— Примерно так. Может, заряд кончился. Или деньги на карточке. Звонок Роберта той ночью фактически был последним.

— И все это ты накопал…

— Ты опять правильно понял. Архивы мобильных телефонных сетей.

Неужели ты не мог вычислить это еще в декабре? — подумал Барбаротти, но вслух не сказал.

Вместо этого он сказал вот что:

— Спасибо, Геральд. — Он встал. — Ты что, остаешься ждать заключения криминалистов?

Молльберг откашлялся и показал на заваленный бумагами стол:

— У меня еще полно работы. Позвоню, когда узнаю.

— Еще раз спасибо.

Барбаротти посмотрел на часы. Десять минут седьмого. Поговаривали, что у Молльберга до двадцати часов переработки в неделю. Никогда не проверял — вполне может быть, что и больше.

Сам он засиживаться не собирался. На сегодня хватит. Сейчас он пойдет в бассейн, проплывет свой километр, а потом погреется в сауне. Сегодня пятница, Сара обещала приготовить пасту к половине девятого. Гуннар Барбаротти решил, что к половине девятого он вполне успеет, если не споткнется о какой-нибудь труп по дороге в бассейн.

Идентификация была завершена только в субботу утром. Почему так долго — Гуннар не знал и знать не хотел.

— Я положил заключение тебе на стол, — уставшим голосом сказал Молльберг по телефону. — Можешь почитать про нашего друга Сёрена Карлссона. Ему было тридцать девять… или тридцать восемь. Неизвестно, дожил ли он до своего последнего дня рождения. Точную дату смерти мы так и не знаем. Матери я не звонил, позвонишь сам. Я устал от телефона. Все, пока!

Молльберг позвонил опять через две минуты, словно бы и не было этого решительного «пока!».

— Можно к этому добавить, — печально вздохнул он, — что Джейн Альмгрен использовала телефон своей жертвы потому, что свой собственный абонемент «Телиа» закрыла двадцать пятого ноября. Теперь все.

— Спасибо тебе, — успел сказать Гуннар до того, как Молльберг повесил трубку.

Через час он сидел в своем кабинете с жизнеописанием Сёрена Карлссона в руках, написанным мелким почерком Молльберга. Молльберг был, возможно, одним из последних живущих на земле людей, предпочитающих писать от руки. Ему довелось узнать, что СК родился в Карлстаде в 1965 году, что после двух лет в гимназии он в 1984 году переехал в Стокгольм. Переменил не меньше десятка мест жительства по всей стране, перебиваясь случайными заработками. Первое зарегистрированное преступление — летом 1988 года. Кража сумки и избиение семидесятишестилетней женщины на Вестерлонгсгатан в Старом городе в Стокгольме. Детей, насколько известно, нет. В конце девяностых жил в Кальмаре, работал в небольшой фирме — уборка жилых и конторских помещений. Есть свидетельские показания, что у него был роман с некоей замужней женщиной, матерью двоих детей, Джейн Альмгрен, которая работала в той же фирме.