таким оглушительным треском, что тот разносился, вероятно, на сотни километров вокруг.
Локон замерла словно завороженная. Салэй, к счастью, была в таких делах опытной. Ворона даже не успела отдать приказ, а рулевая уже вовсю заработала штурвалом. Корабль резко сменил курс и, накренившись на левый борт, нехотя вернулся в воды Изумрудного моря.
Дождевой вихрь, похоже, решил за ним не гнаться, хоть и устремился к границе между морями, набирая скорость и оставляя за собой извивающийся зазубренный хребет высотой почти в десять метров. Спустя несколько минут багряные шипы обрушились, и море, поглотив их обломки, вновь успокоилось. Точно так ребенок, разбив банку с печеньем, прячет осколки под ковер, наивно полагая, что все обойдется.
– О луны! – выдохнула Локон. – А что, если кипение спор прекратилось бы именно сейчас? Что, если бы мы остановились?
Форт прочитал на дощечке сказанное Локон и ничего не ответил, только пожал плечами. Раз уж они решились идти в Багряное море, волей-неволей придется брать на себя все риски.
Локон оглянулась на Ворону, которая стояла на юте возле штурвала. Капитан сделала большой глоток из фляжки и о чем-то задумалась.
«Ведь ты еще не совсем выжила из ума, чтобы идти в багряные воды, когда над морем хмурятся дождевые тучи?» – послала ей мысленный вопрос Локон.
– Салэй! – крикнула Ворона, чтобы услышали все. – Будь добра, возьми курс южнее – вдоль границы морей. Идти в багряные воды сейчас не слишком благоразумно.
– Как прикажете, капитан, – откликнулась Салэй.
Спустившись на главную палубу, Ворона вошла в свою каюту и громко захлопнула за собой дверь. Лаггарт заторопился вниз и едва не полетел кувырком с трапа. Для отвода глаз от собственной неуклюжести он поспешил прикрикнуть на Дугов, чтобы те возвращались к работе.
Спустя несколько минут корабль неторопливо шел вдоль границы двух морей. Форт попросил его извинить и отправился чистить кастрюли, а Локон, привалившись к фальшборту, осталась на палубе.
Лаггарт собирался протопать мимо, но вдруг помедлил:
– Эй, ты! Ну, как тебе все это теперь нравится?
– Честно говоря, не знаю, – ответила Локон. – Мне, пожалуй, надо еще пораскинуть мозгами…
– Буду рад с этим помочь! – Улаам был тут как тут.
Лаггарт крякнул, а затем поманил Локон. Заинтригованная, она поднялась следом на ют. Прошествовав мимо штурвала и капитанского мостика, канонир подвел ее к кормовой пушке. Та стояла на отдельной, огражденной леерами платформе, которая походила на укрепленный балкон и нависала прямо над морем спор.
Корма была опасной частью корабля – ее не защищало серебро. Споры, ухитрявшиеся преодолеть пространство между морем и ютом, погибали здесь дольше обычного. Разумеется, мерами предосторожности пренебрегли неспроста. Это было сделано в угоду зефирным спорам, которые применялись в качестве зарядов для стрельбы из пушки.
Лаггарт склонился над бочкой и принялся перебирать снаряды. К счастью, видеть Локон он не мог. Иначе наверняка заметил бы, как та на миг переменилась в лице.
«Что он замыслил? – испугалась Локон. – Неужто хочет ткнуть носом в подмененные ядра? О луны!.. Шпионка из меня никудышная. Как Салэй и другим могло прийти в голову, что я – Королевская Маска?»
Локон и подумать не могла, что можно настолько плохо в чем-то разбираться, что это покажется подозрительным. В таком случае логичнее предположить, что на самом деле этот человек, наоборот, очень даже сведущ в данном вопросе. Ведь сколько требуется знаний, опыта и таланта, чтобы сымитировать столь поразительную некомпетентность! Это состояние я называю транзитивным качеством неумелости. Кстати говоря, им объясняются все те непотребства, что вам случалось когда-либо за мной подмечать.
Однако на этот раз транзитивная неумелость оказалась не у дел. Лаггарт даже не заметил нервозности, и уж подавно он не собирался выпытывать, кто совершил подлог. Вместо этого канонир извлек обычный снаряд, поднес его к глазам и залюбовался, словно это было не пушечное ядро, а произведение искусства. Вполне возможно, что в его лысой как колено черепушке, раскачивающейся на тощей шее, в тот миг блуждала мысль: «А может, я так же красив?»
– Я подумал и решил, что теперь, когда мы стали настоящими пиратами, нам нужен тот, кто, кроме меня и капитана, сможет стрелять из пушки, – сказал Лаггарт. – Все остальные по части спор просто безнадежны, тренировать их нет смысла. Поэтому мой выбор пал на тебя. С чем и поздравляю!
Локон заметила, что Лаггарт, несмотря на свой удалой тон, не забывал об осторожности. Картуз с зефирными спорами он доставал из бочки чрезвычайно аккуратно – двумя пальцами. Выудив, быстро уронил его в отверстие, находящееся на пушке сверху.
– Так закладывается взрывчатка, – пояснил он, защелкивая металлическую крышку. – И делать это нужно быстро. Палуба хоть и далеко, но серебро даже здесь может погубить споры. Когда они уже в стволе, можно не беспокоиться – внутри он выстлан алюминием, который отражает излучение серебра.
Лаггарт засунул в ствол пушки комок ветоши и утрамбовал шомполом.
– Эта тряпка называется «пыж», служит для удержания газов, – продолжил канонир. – Благодаря ей газы в стволе расширяются позади ядра, не вырываются наружу, и пушка бабахает во всю мощь!
Лаггарт поднес к жерлу ядро, и оно с глухим скрежетом прокатилось по стволу.
– Смотри не наклоняй ствол слишком низко, иначе ядро выкатится.
– Хорошо, – произнесла Локон. – Ну а капитан? Она знает, что ты взялся учить меня стрельбе?
– Я здесь канонир! – рявкнул Лаггарт. – Капитану не должно быть дела, кого я чему учу. Делай, что тебе говорят. И вообще, человек должен сам о себе заботиться. Не хотелось бы получить пулю под ребро и отправиться на корм спорам только потому, что на этой треклятой посудине у всех кишка тонка взять в руки картуз с зефирными спорами.
«Выходит, Лаггарт не знает, что капитан собирается продать меня дракону?» – подумала Локон.
Это показалось странным. Ворона, похоже, посвятила Лаггарта в свои планы, однако о сделке с драконом отчего-то умолчала. И тут девушку осенила догадка. Вероятно, капитан рассматривает канонира в качестве запасной жертвы. Ведь спор Лаггарт, как и она, боится меньше, чем все остальные!
Лаггарт подобрал с палубы какую-то необычную штуковину и бросил за борт. Оказалось, что это привязанный к длинной бечеве буек с флажком. Корабль шел по спорам, а буй не отставал, как самый упорный из преследователей.
– Каждый день делай пять выстрелов. Лучший способ почувствовать пушку – практиковаться и еще раз практиковаться. – И Лаггарт пошел прочь.
– Стойте! – окликнула его Локон. – Мы что, уже закончили? Неужели вам нечего добавить?
– Бесполезно чему-то тебя учить, пока сама не начнешь учиться, – ответил Лаггарт. – К тому же я человек занятой. Разбирайся и не донимай