Некоторые Смотрители, очевидно, уже полностью готовые, исчезали в дыре, расположенной под самым потолком. Темняк взял это обстоятельство на заметку, но воспользоваться им не посмел – кататься на вполне работоспособном Смотрителе, это посильнее, чем оседлать пушечное ядро. Чтобы на такое решиться, надо как минимум иметь запасную жизнь.
Впрочем, он здесь уже и так подзадержался. Пора было двигать дальше. Темняк отметил блёстками трубу, через которую проник сюда, и отправился на поиски выхода.
Много времени это не потребовало, однако находка не радовала сердце. Выход соответствовал входу – всё та же вращающаяся труба, гожая скорее мышке-норушке, чем мужчине в самом расцвете лет, ещё не так давно носившему костюм пятьдесят второго размера.
Да только ничего не поделаешь, пришлось лезть в эту распроклятую трубу и перекатываться там, отбивая локти и колени.
Как и в предыдущем случае, Темняка в трубе мотало недолго и вновь выбросило в какое-то производственное помещение, о внушительных размерах которого можно было судить лишь по гулкому эху, раздававшемуся под высокими сводами. Зрение пока могло отдыхать, поскольку вокруг царил полумрак, нарушаемый только сполохами далекого пламени.
Здесь было холодно и сыро, но по крайней мере не грозила встреча со всяческими миражами. Вспышки света и равномерный лязг – тюк-тюк-тюк – совпадали по ритму, и Темняк двинулся в ту сторону, всё время оскальзываясь на полу, залитому чем-то вроде мазута.
Несколько раз он натыкался на невидимые преграды, а когда добрался наконец до цели, то увидел странный предмет, как бы паривший в воздухе – что-то вроде огромного седла с множеством мелких рельефных деталей. Ничего похожего прежде Темняку видеть не приходилось – ни в Остроге, ни в других мирах.
Едва только происходила вспышка и раздавалось звонкое «тюк», как напротив седлообразного предмета возникал другой, точно такой же, и плавно уплывал во мрак. Здесь шло серийное изготовление какой-то вещи, весьма популярной у Хозяев. Дабы получше рассмотреть производственный процесс, Темняк подобрался поближе, но не удержался на ногах при неосторожном шаге и вынужден был ухватиться за «седло». Образец легко сдвинулся в сторону, хотя и остался висеть в воздухе.
Это уже смахивало на сознательное вредительство и могло выйти Темняку боком. Он попытался вернуть «седло» на прежнее место, но только усугубил положение – ритм работы заметно изменился. Удары стали более весомыми, но и более редкими.
Продолжая ловить ускользающую модель, Темняк покосился на лязгающий конвейер и ужаснулся – в пустоте возникали и чередой уплывали прочь его собственные копии, слава богу, что не живые, а отчеканенные из какого-то неброского на вид материала. Но в отличие от абсолютно идентичных «седел», все они были разными, что зависело от позы, которую Темняк принимал в каждый отдельный момент.
Хорошенькое дельце! Теперь Хозяева не только узнают о попытке покушения на их производство, но и получат скульптурное изображение саботажника. Надо было как можно быстрее сматываться отсюда. В рабочей обстановке, среди толпы перемазанных «глиной» людей Темняка не опознала бы и мать родная.
Обратная дорога заставила его вкусить все сомнительные прелести – пришлось и ползти, и нырять, и кувыркаться, и уворачиваться, и даже реветь белугой, хватив изрядную порцию ядовитого газа.
Рухнув на нары, Темняк дал себе твердый зарок – следующая вылазка будет последней. Усевшись в только что изготовленное «седло», он поедет туда, куда всё это добро и направляется. На склад, на доделку, на покраску, в магазин – без разницы. Главное, уедет. И чем дальше, тем лучше. А там пусть будет, что будет. Но… но для этого сначала надо будет подкопить запасец твердой патоки.
Долго разлеживаться на нарах Темняку не пришлось. На работяг вдруг навалилась неведомая тяжесть, поверхность «глины» пошла мелкими морщинами, что никогда прежде-с ней не случалось, а самого Темняка поволокло прочь, словно рыбу, попавшую на крючок.
Не по своей воле он повторил весь путь, который уже проделал однажды, будучи изгнанным из «аквариума» (только в обратном направлении, конечно). Но на сей раз путешествие оказалось куда более длительным – его втянуло в вертикальную трубу, стены которой излучали ровный зеленоватый свет, и понесло вверх, вверх, вверх.
Темняк уже догадывался, куда именно его направляют, но никак не мог взять себе в толк – почему расправа над такой мелкой сошкой, как он, требует столько хлопот. Сунули бы мордой в «глину» – и делу конец. Как говорится, привет родителям.
Неужели вскрылись прежние проделки на Бойле? И даже в этом случае интерес, проявляемый к нему Хозяевами, казался чрезмерным. Не будут же они его, в самом деле, допрашивать. Даже в сравнительно гуманном человеческом обществе взбесившихся собак просто пристреливают. Без суда и следствия. Ну разве что потом возьмут кусочек мозга для исследования… Или Хозяева уже научились понимать людей, а заодно и развязывать им языки?
Как бы то ни было, но скоро всё станет ясно. Во всяком случае, следует готовиться к худшему.
Однако, когда подъём наконец-то завершился, в стерильно чистом и неизъяснимо прекрасном коридоре его встретило не какое-нибудь механическое чудище и даже не грубые тюремщики, а очаровательная девица, одетая более чем фривольно.
Надо сказать, что женщины Острога никогда не отличались излишней строгостью нравов, но такие наряды считались чересчур откровенными даже в их среде.
Неизвестно, кого она ожидала встретить, но вид Темняка заставил девицу содрогнуться от плохо скрываемой брезгливости. Впрочем, она быстро овладела собой и сделала приглашающий жест – входи, мол. Симпатичные привратницы сторожили хоромы Хозяев, ничего не скажешь.
Окружающий интерьер имел весьма распространенный на верхотуре иллюзорный характер. Источник мягкого, приглушенного света оставался вне поля зрения, стены давали о себе знать лишь легкой сиреневой дымкой, а шел Темняк вообще в пустоте, доверяя больше своим подошвам, чем глазам.
Для верности он положил руку на плечо спутницы (хорошее было плечо – в меру хрупкое, в меру гладкое, в меру смуглое и не в меру оголенное). Та вздрогнула, но стерпела.
– Как тебя зовут? – приличия ради поинтересовался Темняк.
– Зурка, – сдержанно ответила девица.
– Давно здесь?
– С детства.
– Домой не тянет?
– Глядя на таких, как ты, ни в коем разе, – оказывается, она умела и дерзить.
Людей, переметнувшихся на сторону врагов рода человеческого (а Хозяева вполне попадали под это определение), Темняк ни во что не ставил. Даже если они и принадлежали к женскому полу. Поэтому он взял девицу за ушко – взял черной от грязи, ороговевшей от мозолей клешней – и наставительно произнес:
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});