Читать интересную книгу Прокурор - Анатолий Безуглов

- Поможем? - Заремба впервые за весь разговор засмеялся, обращаясь к подчиненным.

- Об чем речь! - откликнулся Анегин.

- А вы? - с укоризной сказал главному художнику Фадей Борисович. Мне кажется, корреспондент и художник - родственные души... Ну, смелее, Герман Васильевич!

Боржанский вынул изо рта трубку.

- В кино и телевидении - профан. Что нужно показать, рассказать пожалуйста. - Он пристально посмотрел на девушку: - Флора Юрьевна, скажите честно, почему вы выбрали именно нашу фабрику?

Та растерянно развела руками:

- Ну... Как вам сказать... Мне поручили... И вообще, сувениры - это интересно. Да и коллектив ваш один из передовых. - Она замолчала.

- В Южноморске есть более современные предприятия, - спокойно продолжал главный художник. - Электроника, например. Модно, на переднем крае науки... Честное слово, подумайте.

- Тема и объект согласованы в обкоме, - сказала Баринова.

- Да, да, - подтвердил Заремба. - Мне звонили. Утверждено.

- Странно, - улыбнулась Баринова. - Обычно люди мечтают попасть на экран...

- А по-моему, за человека должно говорить его дело, - усмехнулся Боржанский. - Пресса, радио, телевидение... - Он пожал плечами. - Хотеть этого - по меньшей мере нескромно.

- Вот вы говорите, электроника, - вдруг опять зажглась Баринова. - А красота? Изящная вещь в доме? Это же очень нужно, просто необходимо! Всегда! Как говорил Достоевский - красота спасет мир... И для экрана это выигрышный материал. Сувениры, игра красок... Будем снимать в цвете!

- Убедили, - кивнул главный художник, пряча улыбку в бороду. - К вашим услугам.

- Ну вот и хорошо, ну вот и правильно, - встал Заремба. - И советую начинать съемку прямо с Германа Васильевича. Ведь он - гордость коллектива. Представляете, Флора Юрьевна, Герман Васильевич совсем мальчишкой партизанил, награжден боевым орденом за подвиг. И - талант...

- Это интересно, даже очень, - встрепенулась Баринова, хватаясь за ручку и блокнот.

Но в это время Боржанский поднял руку:

- Фадей Борисович, я думаю, что у нас еще будет время поговорить. А сейчас надо устроить нашу гостью, дать ей возможность отдохнуть...

- Согласен, согласен, - извинительным тоном сказал Заремба, тут же прошел к своему столу и нажал кнопку звонка. - Соедините с Крутояровым, сказал он появившейся секретарше.

Та, молча кивнув, вышла. Фадей Борисович вернулся под фикус.

- План передачи я хочу согласовать со всеми вами, - продолжила Баринова. - Кого снимать, где... Потом, когда я поближе познакомлюсь с жизнью фабрики.

- А когда съемки? - поинтересовался Анегин.

- Недели через две, - ответила Баринова.

- Ясно. Долго думаете снимать?

- Дней семь отдельные эпизоды, натура, потом соберем ваших работников в хорошем зале. Еще три дня прикиньте. Итого - дней десять... Кстати, вы не порекомендуете, где провести заключительную встречу? Чтобы современный интерьер и просторно. Без всяких там аляповатых колонн и балкончиков...

- Театр драмы, а? - посмотрел на Боржанского Заремба. - Я договорюсь с горкомом.

- Ну что вы, - поморщился главный художник. - Лжеампир... Киноконцертный зал "Юбилейный" - то, что надо.

Баринова записала в блокнот.

Зазвонил телефон. Заремба солидно снял трубку.

- Да, Заремба... Слушай, Крутояров, надеюсь, все в порядке? Да... Не подведи. - Закончив разговор, он посмотрел на часы: - Флора Юрьевна, если есть еще вопросы, мы можем в другом месте...

- Нет-нет, - поспешно встала журналистка. - Мне еще на вокзал, в камеру хранения за вещами, потом в гостиницу. Говорят, у вас это проблема...

- У нас - не проблема, - позволил себе улыбнуться директор. - Свой дом отдыха. Люкс вам готов. Море, пляж и питание. - Увидев, что Баринова хочет что-то сказать, он остановил ее вежливым жестом: - Вы наш гость и, как я понял, теперь наш товарищ по совместной работе!

Фадей Борисович отдал через секретаря распоряжение, чтобы за вещами Баринову отвез его личный шофер. Потом подумал и, что-то решив, добавил:

- С вокзала - сюда. Я сам отвезу товарища Баринову в "Зеленый берег".

- Честное слово, не знаю, как вас благодарить! - по-детски прижала руки к груди Флора Юрьевна.

- Делом, делом отблагодарите, - пошел провожать ее к двери Заремба. Чтобы передача вышла во! - он сжал свою руку в мощный кулак, выставив верхний палец. - А создать условия - это мы берем на себя...

Когда Баринова скрылась за дверью, директор вернулся к собеседникам, довольно потирая руки.

- Ну, деваха! Боевая! Люблю таких!

- По-моему, так даже слишком боевая, - хмыкнул Боржанский.

- Не понимаю вас, Герман Васильевич, - сказал директор. - Радоваться надо. Прогремим на всю область. Это солидная передача, и попасть в нее...

- В "Фитиль" бы не попасть, - пробурчал главный художник, нервно посасывая пустую трубку.

- За что? - удивился Заремба. - Показатели - дай бог каждому. План, качество...

- А на чем все это делается, уважаемый Фадей Борисович? - криво усмехнулся главный художник. - Помещения - курам на смех! Теснота, неприспособленность. А оборудование? Посмотрит зритель и ахнет: это конец двадцатого века или семнадцатый? - Он раздраженно махнул рукой: - Да что говорить, вы это не хуже моего знаете. И, прежде чем приглашать из телевидения, неплохо бы посоветоваться.

- Позвольте, позвольте! Я вон недавно смотрел по телевизору передачу о кавказских чеканщиках. Из этого, ну, как его?.. Не могу запомнить название селения... - он щелкнул пальцами. - Тьфу! Мука... Тука...

- Кубачи, - подсказал Боржанский.

- Вот-вот! Видели сами! Допотопный горн, инструмент весь дедовский! А какие чудеса вытворяют, черти!

- Согласен. Народный промысел, штучные изделия. А у нас фабрика, поток, конвейер! Разницу ощущаете?

- Очень хорошо! - не сдавался директор. - Сделаем упор на людей. Тем более, насколько я проник в замысел товарища с телевидения, она сама хочет заострить внимание на дух в коллективе. Отдых, быт, в конце концов...

- Быт, - покачал головой Боржанский. - Три года не можем общежитие достроить.

- Вот и пусть покритикует строителей, - сердито хлопнул рукой по подлокотнику кресла Заремба. - Их забота, им и ответ держать.

- Заказчик-то вы, - возразил Герман Васильевич. - Зритель не будет разбираться в генподрядчиках-субподрядчиках. Он только запомнит, что общежития на фабрике нет...

- К чему вы клоните, никак в толк не возьму, - раздраженно встал Фадей Борисович. - Ей-богу, вы сами всегда говорили: пресса - это сила! Радио - нужное дело! Вспомните, когда в прошлом году телевизионщики засняли выставку наших изделий, кто радовался больше всех?

Директор прошелся по кабинету, заложив руки в карманы. Пол под его шагами поскрипывал.

- Верно, - спокойно ответил Боржанский. - Выставка - ради бога! Это реклама, что совсем нелишне. Пишут, что нам срезают фонды, отказывают в автотранспорте и технике - отлично! Действенная помощь. За такое участие я обеими руками. Но лезть на экран, когда у нас еще столько дыр... - Он покачал головой. - Не знаю, много ли будет пользы, если все это увидят десятки тысяч людей...

- Бери выше - сотни, - раздался бас Анегина.

- Вот именно, - кивнул Боржанский.

Заремба остановился посреди комнаты. Доводы главного художника, по-видимому, внесли смятение в его душу. На лбу пролегла одна, но глубокая продольная складка. Он некоторое время мучительно обдумывал что-то и наконец полувопросительно произнес:

- Хозяева-то мы... Вот и дадим направление, что снимать и кого.

- Лучше бы совсем... - начал было начальник СЭЦ.

- Ни в коем случае, - отрубил Фадей Борисович. - Там все решено, ткнул он пальцем куда-то наверх.

- Решено - значит, решено, - стремительно поднялся Боржанский. Анегин тоже встал. - Мы свободны, Фадей Борисович?

- Разумеется, - кивнул тот. - Рабочий день уже кончился, отдыхайте... А с Флорой Юрьевной я сегодня же проведу работу, - задумчиво произнес он. - Селяночкой побалуемся, чайку попьем...

- Не советовал бы, - сказал Герман Васильевич. - Зачем настраивать? Еще подумает бог знает что. - Главный художник вдруг улыбнулся: - А может, напрасно я страхи развел?

Заремба с надеждой посмотрел на него. Герман Васильевич пыхнул в чубук трубки.

- Ведь у нас есть что показать хорошего, - ободряюще сказал Боржанский.

- Есть, сам бог видит, есть, - обрадовался директор перемене настроения главного художника.

- И можно показать товар лицом, не краснея, - все еще улыбался Боржанский. - Нет, в этой девочке определенно имеется что-то, - он щелкнул пальцами.

- В Флоре Юрьевне? - переспросил Заремба.

- Да. Ищет, раскапывает необыкновенное...

- Ну, конечно, - расплылся в улыбке директор. - Молодость, одним словом! Энергия бьет ключом!

- Уверен, мы сможем помочь найти ей для передачи и форму, и содержание, - заключил главный художник. - У творчества одни законы...

Боржанский и Анегин ушли, пожелав Зарембе хорошо провести вечер в обществе Флоры Юрьевны. Директор пришел в отличное расположение, забубнил себе под нос какой-то марш, предвкушая, что ему предстоит быть сегодня в роли радушного хозяина и вести интересные разговоры с представителем областного телевидения.