– У меня к вам вопрос.
– Да?
Подумай, Закери. Ты знаешь, о чем не должен спрашивать.
– А какие условия для проживания в Вене предоставляет месье Танберг своим ученикам? Вам ведь не придется спать на лавке, не так ли?
Она фыркнула:
– Он владеет небольшим зданием и сдает апартаменты своим сотрудникам за умеренную плату.
– И вы будете счастливы в такой квартире в Вене?
– Я буду заниматься тем, о чем мечтала всю жизнь. Да, я буду счастлива.
– Вы привыкли жить в большом доме, где живет много народу: ваши родители, сестры, слуги. Для вас это будет большая перемена.
Закери было важно знать: она стремится в Вену, чтобы стать художницей, или просто хочет уехать из Уилтшира.
– Большую часть времени моя семья вообще не замечает, что я живу в этом доме. Нет, не подумайте, что я жалуюсь – просто констатирую факт. У них у всех своя жизнь, свои цели и мечты. Но они отличаются от моих.
– По-моему, Энн вас понимает.
По лицу Кэролайн пробежала тень, но тут же исчезла.
– Энн очень умная. Но цель у нее та же, что и у остальных моих сестер.
– Найти мужа.
– В ее случае – найти мужа и сбежать из Уилтшира. Зачем он задает все эти вопросы, подумал Закери. Он просто с ума сошел.
– А вы согласились бы выйти замуж, если бы ваш муж был художником или покровителем искусства.
– А в чем смысл?
– Любовь, привязанность…
– Когда мои родители собирались пожениться, – прервала она его, – моя мать, которая окончила пансион благородных девиц вместе с вашей тетушкой, считала, что ее самыми полезными достоинствами были вышивание, умение быть хозяйкой великосветских раутов и игра на фортепиано. Но все это ушло на второй план, когда обнаружилась ее способность рожать детей. Я не собираюсь так жить.
В ее словах было много горечи. Но он почувствовал, что она винит не своего отца за то, что он ждал именно этих качеств от Салли Уитфелд, а скорее свою мать за то, что она оправдала эти ожидания.
– По-моему, ваша мать счастлива.
– Да, она превратила щебетание и беспомощность в искусство. А я решила заниматься совсем другим видом искусства.
– Значит, если я, например, попросил бы вас выйти за меня замуж, вас бы это не заинтересовало? – спросил он, надеясь, что она не услышит серьезных ноток в его голосе. Если бы она так не стремилась уехать и если бы до отъезда не оставалось так мало времени, он, возможно, нашел бы способ избавиться от странного чувства удовольствия – даже счастья – от того, что он с ней разговаривает или просто на нее смотрит.
– Никоим образом. Выйти замуж за Гриффина было бы еще хуже, чем быть сосланной в Уилтшир.
– Это почему же. – Закери был глубоко оскорблен таким отношением к его аристократическому происхождению, но не подал виду. Ответ его не удивил, в каком-то смысле он даже почувствовал облегчение, но… черт возьми, он практически сделал ей предложение. Незачем ей было отвечать так, будто она нечаянно проглотила таракана.
– Вы брат герцога. Государственные праздники, обеды с политическими деятелями, употребление модных словечек света, невозможность высказать собственное мнение – я лучше буду красить дома, чем вести такую жизнь.
– Есть много достойных леди, которые могли бы доказать вам, что вы не правы. – Он с трудом сохранял легкомысленный тон. – Писательницы, активистки, авантюристки. Моя сестра, например. Ее мнением я дорожу больше, чем мнением очень многих.
– Понимаю. И сколько этих женщин, помимо вашей сестры, замужние?
– Некоторые из них.
– М-м. Смотрите, прибыли ваши коровы. Винсент Пауэлл стоял у изгороди пастбища. —Доброе утро, Закери, мисс Уитфелд. Я получил двенадцать телок гернзейской породы.
Закери соскочил с Саграмора и помог спешиться Кэролайн.
– А два быка саутдевонской породы прибудут завтра. Надо будет разделить коров, чтобы знать, от какого быка получено какое потомство, потому что это будет следующая ступень процесса выведения новой породы.
– Они выглядят здоровыми, – неохотно признался Пауэлл.
Закери все же убедил его принять участие в проекте. Конечно, помогло и то, что это не стоило фермеру ни пенса.
– Семь из них чисто гернзейской породы, а в пятерых есть примесь херефордской крови, поскольку эта порода хорошо набирает вес на обыкновенном травяном пастбище. Я хочу понять, которые из них дают больше молока при более низкой себестоимости.
– А сколько голов вы передали Идсу?
– Столько же. Мне пришлось купить еще дюжину дальше отсюда, на севере, и трех быков в Южном Девоншире. Тогда ваши соседи – Сэммс, Доннели, Хэллет и Прентисс – получат каждый по восемь коров, а Уитфелд добавил к своему стаду еще двадцать в качестве контрольной группы, поскольку он продвинулся дальше вас в осуществлении программы.
– Вижу, тебе пришлось поработать, парень, не так ли? – сказал Пауэлл. – И потратиться.
Закери пожал плечами, хотя было видно, что он доволен похвалой фермера.
– Я хочу, чтобы у нас была прочная основа.
– А герцог Мельбурн тоже в этом участвует?
– Я ожидаю его ответа со дня на день. Если он согласится инвестировать деньги, мы сможем начать с того, что удвоим стадо. Если нет, вы ухаживаете за вашими гернзеями в течение следующих шести месяцев.
– А как насчет размеров пастбища? Если я удвою свое стадо…
– Я как раз занят расчетами. К концу недели я буду знать, сколько мне понадобится купить для вас земли и зерна.
Пауэлл протянул ему руку:
– Спасибо, Закери. Закери пожал руку.
– Мы пока еще ничего не достигли.
– Да, но вы прибавили мне оптимизма. И вам не обязательно было включать меня в ваш проект, особенно после… – Фермер запнулся, глянув на Кэролайн.
– Мы все совершаем ошибки. – Он соскочил с изгороди и, подойдя к Кэролайн, взял ее за руку. Даже сердясь на нее, он не мог отказаться от желания прикоснуться к ней. – Вы покажете нам ваше хозяйство, Пауэлл.
– С большим удовольствием!
К тому времени как они с Закери закончили осматривать поместье Пауэлла, Кэролайн пришла к выводу, что Уитфелды были не единственными, кто восхищался Закери. Она сказала ему об этом на обратном пути.
– Он полон энтузиазма, и в этом нет ничего плохого. Я благодарен ему за это. Одного противника было бы достаточно, чтобы все отказались отдать под проект свои пастбища.
– Вы хотите сказать – пастбища, которые вы им компенсируете в случае потери.
С момента их глупого утреннего разговора о женитьбе Закери, казалось, был немного не в себе, и Кэролайн подумала, что он, возможно, говорил серьезно. Но сама идея приводила ее в ужас. Она не возражала бы против их близости, но остальные атрибуты замужества, даже с таким человеком и вопреки его утверждениям, что есть замужние женщины, которые ведут активную независимую жизнь, просто ее убьют. Это она знала точно.