Какое все это имеет отношение к обывателю, довольному уже сращением телефона с плеером (на одну фигню с проводами стало меньше), непонятно. Когда телефоны научатся фотографировать на уровне «цифромыльниц» (минус еще одна фигня без проводов), обыватель станет вовсе счастлив. И вряд ли обывателя сильно соблазнит возможность, «щелкнув» в метро забавную сценку, мигом запостить фото в блог, если это будет стоить $1000 за девайс плюс время на его освоение. Все то же самое можно сделать часом позже из дома или с работы без лишних хлопот и затрат.
Чтобы стать действительно желанным, гаджет должен предложить обывателю новое качество жизни. Но сегодня это новое качество означает именно переход в другую страту. Стань «хомо мобилис», будь онлайн, непрерывно поглощай контент и производи контент! Постоянно будь на связи! А ты и так все время на связи, без мобилы как без штанов, куда уж дальше-то, забыл включить телефон – через полдня родственники и знакомые обзванивают морги… Заметили, как часто люди удаляют свой ЖЖ, когда им предстоит много работы? Казалось бы – не ходи туда, и все, если блог пожирает слишком много времени. Но человеку банально не хватает воли оторвать себя от «общения» и потребления контента. И тогда он просто сносит блог. Строго говоря, такое виртуальное самоубийство всегда жест отчаяния. Плохо человеку-то.
Не готов этот конкретный потребитель становиться полноценным «хомо мобилис». А вы ему гаджеты подсовываете.
И он – покупает!
И пополняет собой армию людей, таскающих в кармане сложные устройства, возможностями которых пользуется, дай бог, процентов на двадцать.
Объяснение у этого феномена одно-единственное и простое до неприличия. Оно лежит в плоскости бытового идиотизма, и каждый раз, натыкаясь на него, испытываешь невольный стыд. Люди берут продвинутые гаджеты, потому что это модно. Чтобы быть «не хуже Васи». Чтобы считали за своего, а не за лоха. Прямо как в 90-е, когда в некоторых крутых бутиках на человека без мобилы смотрели как на чудилу-с-нижнего-тагила. Проблема решалась легко: за углом покупался игрушечный китайский телефон, зажимался в кулаке – и сразу ты уважаемый клиент.
Увы, приобретение новейшего гаджета зачастую лишь элемент социальной игры.
Есть, правда, исключение. Некоторые хозяева ультрамодных девайсов – это так называемые «покупатели первой волны», у которых по жизни все должно быть самое новое, самое навороченное, и плевать, что оно через год станет дешевле и избавится от «детских болезней», главное – чтобы было сейчас! Здесь речь уже не о жизненной позиции, а о психотипе, и глумиться над такими бесчеловечно…
…Но хочется. Сам того не желая, крепкий удар и по позиции, и по психотипу нанес модный радиоклоун Стиллавин, ставший якобы первым в России владельцем официального iPhone 3G. Поначалу Стиллавин отзывался о грядущей новинке пренебрежительно, но потом вдруг отчего-то резко переменил мнение и ко дню начала продаж рванул аж во Владивосток, где самым-самым-самым первым радостно сцапал заветный гаджет. Круче всех крутых оказался!
Все бы ничего, да у устроителей рекламного шоу со Стиллавиным в главной роли случилась накладка: параллельно прошла информация, что первой-то стала некая девушка из Петропавловска-Камчатского…
Глядишь на это и думаешь: ведь было раньше мудрое правило: новую модель автомобиля не покупать, пока хотя бы год на конвейере не простоит.
Пускай сначала торопыги все ее болячки вскроют.
* * *
«Моbi», февраль 2009
Сначала будет слово
Потом окажется, что ему двадцать лет и оно не страшное
Информатика не балует широкие массы сенсациями. Все прорывные открытия, о которых пишут на специализированных сайтах, где-то там и застревают, в «этих ваших интернетах». Средний юзер оценит прорыв только по факту, когда результат зашевелится в его ноутбуке. Он ведь юзер, а не эксперт.
Донести реальную «цифровую» сенсацию до народа настолько сложно, что «шокирующую новость» проще выдумать. Увы, заведомо ложные сенсации недолговечны и слабы. Чтобы новость громко шарахнула, журналисту надо для начала самому впасть в заблуждение. Например, зацепиться за красивый термин – и вполне искренне накрутить вокруг него черт-те чего.
Термин должен поддаваться произнесению вслух человеком с высшим образованием и звучать завораживающе. Так, чтобы невинная жертва сенсации, выговорив со второго-третьего захода «большой андронный коллайдер» [2], ощутила, что она и правда не тварь дрожащая, а человек с высшим образованием.
Поэтому сенсация всегда начинается со Слова.
Но слово слову рознь, у каждого своя убойная сила и скорость по пересеченной местности. И раздавшееся осенью 2008 года слово «рецессия» легко спихнуло с вершины чарта даже такой хит, как «нанотехнологии».
Походя «рецессия» расправилась еще с десятком потенциальных хитов поменьше. Очень жаль. Во-первых, лучше плохие глупости, чем плохие новости. Во-вторых, среди дутых сенсаций притаилась одна уморительная – а мы ее прохлопали. Все было сделано как надо, по уму – но до обидного мало народу село на крючок.
А ведь в сентябре 2008 года авторитетнейшее издание The Economist бросило в народ поистине роскошное Слово.
И Слово то было – «датамайнинг».
Обстоятельная статья поведала миру о секретной программе Пентагона по распознаванию «террористических» паттернов поведения. Потенциальных шахидов искали путем анализа больших информационных массивов – грубо говоря, по всему Интернету, – этим самым датамайнингом. Пентагон датамайнил американцев аж с 2002 года, но общественность об этом вовремя узнала и подняла шум. Однако программа не была свернута, напротив, датамайнингом увлеклись спецслужбы. «Американские правозащитники ведут усиленную борьбу против датамайнинга, который ФБР сделало своим основным инструментом для слежки за гражданами», – писал The Economist.
Волнующий материал был мигом переведен на русский и стал поводом для сокрушенных вздохов и нецензурной брани. Еще бы – сегодня ФБР ведет интернет-слежку за американцами, а завтра, глядишь, и ФСБ до нас додатамайнится… Потом, к счастью, пришли эксперты и объяснили: для борьбы с терроризмом датамайнинг не годится, «поскольку террористические акты слишком редкие события, чтобы набрать по ним статистику, достаточную для анализа». Все поняли, что датамайнинг – очередная разводка для американских лохов, и успокоились.
А напрасно.
У профессионалов, торгующих сложным коммерческим софтом, есть обидный термин «обезьяна с ноутбуком». Это бестолковый юзер, торгующий сложным коммерческим софтом. Что приводит, как легко догадаться, к полной дискредитации софта. Эксперт, уверяющий, будто программа распознавания поведенческих паттернов не годится для поиска террористов из-за малой статистики по терактам, – та самая «обезьяна», не способная отличить датамайнинг от OLAP. Вроде другой «обезьяны», уверенно объясняющей, что «интернет-поиск по сути и есть датамайнинг». Или вроде журналиста из The Economist, так написавшего статью, что само понятие датамайнинга оказалось намертво увязано с происками спецслужб.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});