Читать интересную книгу ДМТ — Молекула духа - Рик Страссман

Помимо обстановки в Исследовательском Центре как таковой, исследовательский подход создавал напряжение, которого обычно нет в типичном психоделическом сеттинге. Взятие крови на анализ, заполнение вопросников и другие экспериментальные манипуляции повлияли на наши отношения с добровольцами. Мы хотели получить от них больше, чем рассказ об их психоделическом опыте, и это ожидание было невозможно игнорировать.

Я ожидал того, что почти каждый будет испытывать беспокойство, когда ДМТ начнет действовать. Я знал, что многие люди будут стремиться сохранить себя, особенно при приеме максимальной дозы. Мое уважение к разрушительным свойствам ДМТ позволило добровольцам чувствовать, что я понимаю их естественную тревогу перед инъекцией больших доз молекулы духа.

Мы сделали все, что смогли, в отношении таких деталей, как запахи, жесты, речь, эмоциональное состояние и поведение всех, кто находился в палате. Внимание к мелочам очень помогло защитить наших объектов от постороннего тревожного влияния. Мы понимали, что поддержка, забота и понимание было лучшей защитой от негативного воздействия, и лучшим лечением в том случае, если оно возникало.

Вопрос о негативном воздействии становится чрезвычайно важным, когда мы оцениваем соотношение риска и пользы в работе с психоделиками. Превышает ли польза риск? Стоит ли примиряться с негативными последствиями употребления психоделиков в свете их позитивного воздействия? В этой главе идет речь о темной стороне ДМТ, а следующая рассказывает о том, насколько полезным в конечном итоге оказался опыт добровольцев.

В старой исследовательской литературе есть примеры негативных реакций, с которыми можно столкнуться во время приема ДМТ.

Одним из объектов исследования в проекте по изучению ДМТ при помощи ЭЭГ, проведенном в 1950-ых Стивеном Сзарой, была женщина-врач. На пике воздействия введенного внутримышечно ДМТ она воскликнула:

Это страшно, потому что я не могу прекратить это, открыв глаза… Как неприятно! О, как плохо. Лучше бы я упала в обморок. Неужели это будет длиться час? Введите мне что-нибудь, чтобы я быстро умерла, лучше пусть я умру. Как вы можете такое делать?

Позднее Сзара вывел пять «параноидальных или бредовых» вида реакции на основе информации, полученной от тридцати своих первых добровольцев:

«спустя день или два эти объекты сказали, что они были убеждены в том, что их хотели убить или отравить во время эксперимента. Ядом был ДМТ, а человек, проводивший эксперимент, был убийцей. Один из объектов сильно разбушевался во время эксперимента, и его пришлось держать силой».

Описания Сзары удивительно откровенны для психиатра-исследователя. Обычно бывает достаточно трудно понять, что именно происходит во время сессий с психоделическим веществом, проводимых в рамках исследования. Это особенно часто случается тогда, когда негативная реакция возникает во время исследования, проводимого командой, стремящейся продемонстрировать положительный эффект вещества.

Негативная реакция на ДМТ добровольцев, участвовавших в исследовании, проводимом в Нью-Мехико, качественно не отличалась от реакции добровольцев во время тех сессий, о которых мы читали. Ей были присущи характеристики всех предыдущих категорий: личные психологические вопросы, невидимые миры, контакт с нематериальными сущностями, и околосмертельный и духовный опыт. Не сам опыт придавал реакции негативный оттенок, а реакция на него добровольца. Реакция объектов на тревожные элементы определяла то, продолжат ли они пугающий спуск, или выйдут из него в более позитивном настроении.

Ида была одним из немногих добровольцев, которые ушли из проекта после не-слепой минимальной дозы.

Когда она вызвалась участвовать в изучении ДМТ, Иде было тридцать девять лет. Она познакомилась с моей бывшей женой на женском духовном семинаре в Альбукерке. У нее было трое детей, а большую часть своей взрослой жизни она состояла в несчастливом браке. У нее было сухое чувство юмора, за которым скрывались гнев и неприятие. С ней было трудно чувствовать себя спокойно, потому что было трудно понять, с тобой она смеется или над тобой.

Она заинтересовалась исследованием ДМТ из-за своего интереса к шаманизму. Она принимала ЛСД и псилоцибиновые грибы около двадцати раз, но это было до того, как она начала заниматься семьей, около двух десятилетий назад.

Зайдя в палату 531 в день не-слепой инъекции Иде минимальной дозы, я, к своему удивлению, обнаружил, что она сидит на кровати и читает журнал «Нью-Йоркер». Это было первым и единственным разом, когда доброволец таким образом готовился к первой сессии с ДМТ. У нее был нервный вид.

Она продолжала листать страницы, пока я давал ей указания. В палате было неприятное напряжение, и я поймал себя на то, что запинаюсь во время привычных для меня объяснений. Это быстрее, чем мое осознанное мышление, указало мне на беспокойство, испытываемое Идой.

Через 4 минуты после инъекции ее глаза ненадолго открылись. Она посмотрела на меня, потом быстро отвернулась. Минуту спустя она начала говорить:

Мне это не понравилось. Мне не понравилось это ощущение. У меня была горячая голова. Я вышла из тела. Мне было трудно дышать.

«Все было достаточно быстро, правда?»

Для тебя — может быть.

«Я имею в виду накат. Тебе показалось, что это длилось долго?»

Сразу же после того, как я его почувствовала, я не могла дождаться, когда он закончится. Я почувствовала воздействие, когда ты вводил раствор. Я не могла бы пошевелиться, даже если бы ты меня попросил. Я посмотрела на свои ноги, и не узнала их. Это было страшно, и я не чувствовала себя в безопасности.

Я просто не мог ввести Иде в восемь раз больше этого вещества на следующее утро.

«Знаешь, некоторым просто не нравится это вещество».

Я ненавижу его.

«Давай на сегодня закончим и примем это как новый опыт. Спешить некуда».

Окей.

Работники кухни принесли ей ужасный ланч. Тако из какого-то загадочного мяса. Походящее завершение трудной сессии.

В тот вечер я позвонил Иде. Она чувствовала себя прекрасно, но подтвердила свое нежелание когда-либо еще пробовать ДМТ.

У некоторых добровольцев были очень пугающие сессии с максимальной дозой, после чего несколько из них отказались от участия в проекте. Одним из них был Кен.

Двадцатитрехлетний Кен прожил в Альбукерке только несколько месяцев до того, как начал участвовать в нашем исследовательском проекте. Он был одним из самых ярких наших добровольцев — у него были длинные волосы с химической завивкой и бросающийся в глаза мотоцикл. Он переехал в Нью-Мехико для того, чтобы посещать один из альтернативных медицинских колледжей, бросив учебу в другом университете, потому что «чувствовал себя овцой».

Он достаточно часто принимал МДМА, и признался в том, что у него были проблемы с ограничением приема этого вещества. Ему очень нравилось «веселье, любовь, глубина, духовная связь и духовность», предоставляемые этим веществом. Как ни странно, он не ответил на вопросы нашей анкеты об употреблении типичных психоделических веществ. Я заметил это только после того, как он ушел из проекта. Если бы я заметил это раньше, это могло бы натолкнуть меня на мысль о том, был ли у него опыт с более мощными веществами.

В Кене было что-то непонятное. Он казался немного слишком «крутым» и «Нью-Эйдж», и мы с Лорой задумались о его теневой стороне. В чем были его грани, его гнев? Что действительно заставляло его действовать? Казалось, что он порхает по жизни, вместо того, чтобы принять ее. Возвращаясь назад, я могу сказать, что это послужило основанием для возникших у него трудностей, но тогда мы не могли предсказать его негативную реакцию на ДМТ.

Сессия Кена с минимальной дозой ДМТ в 0,05 мг./кг. прошла без осложнений.

Он успокаивает и придает энергии, как МДМА. Цветов было меньше. Это было приятно. Интересно, как завтра пройдет прием большой дозы.

Я тоже не был уверен в том, как он выдержит следующий день. Я считаю, что МДМА — это легкое вещество. Люди, которые предпочитают его типичным психоделикам, склонны плохо справляться со стрессами, как в жизни, так и после приема более сильных веществ, изменяющих состояние сознания. Я называю МДМА веществом для любви и света, оно подчеркивает позитив и минимизирует негатив. Если бы только в жизни все было так просто.

На следующий день Кен был в широких брюках из тонкого хлопка и в футболке с безумным психоделическим узором. Дежурные сестры сказали, что он выглядел очень мило.

Когда раствор смыл остатки ДМТ в капельнице, казалось, что у него перехватило дыхание. Основываясь на реакции Филиппа и других добровольцев на большие дозы ДМТ, я мог определить, что этот тихий звук всегда свидетельствует о мощном воздействии. Кен мотал головой из стороны в сторону, а его ноги непроизвольно бились о кровать, как будто он стремился сбросить излишнее напряжение, которое испытывал.