Читать интересную книгу Черная книга имен, которым не место на карте России - Сергей Волков (составитель)

Ряд историков, в том числе академик М. В. Нечкина, считает Добролюбова автором анонимного «Письма из провинции», которое в 1860 г. было опубликовано в лондонском издании А. И. Герцена «Колокол» (другие исследователи приписывают письмо Н. Г. Чернышевскому). Автор письма упрекал Герцена в готовности к диалогу с русским правительством, в поисках мирного разрешения социальных проблем: «…перемените же тон, и пусть ваш „Колокол“ благовестит не к молебну, а звонит набат! К топору зовите Русь». Кто именно из двух революционеров стал автором письма, не столь уж важно: Добролюбов и Чернышевский были единомышленниками, и призыв к топору в равной степени отвечал взглядам обоих.

Основные же произведения Добролюбова, где его авторство бесспорно, — это литературно-критические статьи: «Темное царство», «Что такое обломовщина?» (обе — 1859), «Луч света в темном царстве» (1860) и др. В них можно найти отдельные интересные наблюдения над художественными текстами. Но в основном критик видел в своих произведениях повод для пропаганды политических взглядов. Например, самоубийство Катерины в «Грозе» А. Н. Островского трактуется Добролюбовым как оправданный протест против гнета старших, хотя в самой пьесе оно осмыслено в контексте христианских заповедей и понятия греха. Прославляющая это самоубийство статья «Луч света в темном царстве» до сих пор входит в обязательную программу средней школы.

Добролюбов сознательно дал себе право не принимать во внимание замысел писателя: «Для нас не столько важно то, что хотел сказать автор, сколько то, что сказалось им…». Поэтому сюжет и авторские размышления получают под его пером совсем иной, чем у писателя, смысл, превращаясь в иносказательный призыв к революции. Так, в статье «Когда же придет настоящий день?» (1860) Добролюбов увидел смысл романа И. С. Тургенева «Накануне» в призыве очистить страну от «внутренних врагов». Для этой цели, по его словам, нужны «новые люди», которые будут действовать подобно герою «Накануне», болгарину Инсарову — только не вне, а внутри России. (Инсаров был занят подготовкой вооруженного восстания против турок, завоевавших Болгарию). Мысль была выражена намеками, но достаточно ясно. Тургенев настолько возмутился подобным прочтением своего романа, что после публикации статьи Добролюбова в журнале «Современник» навсегда порвал с его редакцией. Вместе с ним из журнала ушли Л. Н. Толстой и А. А. Фет. Для них были неприемлемы не только политические взгляды автора статьи, но и его произвольное обращение с литературой. Подобная методика впоследствии господствовала в советском, особенно школьном, литературоведении.

Добролюбова практически не занимали философские, нравственные, эстетические вопросы искусства. Он смотрел на словесность с точки зрения политической целесообразности, причем в своем понимании. По его мнению, «литература представляет собою силу служебную, которой значение состоит в пропаганде, а достоинство определяется тем, как и что она пропагандирует». Поэтому те произведения, из которых нельзя извлечь революционную пользу, оценивались Добролюбовым невысоко. Так, Пушкин, по его словам, смог овладеть только «формой народности», а не ее духом (дух народа критик усматривал в революционных стремлениях). Ценность подобного рода критики исчерпывалась ее революционным содержанием. Это подчеркивал В. И. Ленин: «Из разбора „Обломова“ он сделал клич, призыв к воле, активности, революционной борьбе, а из анализа „Накануне“ настоящую революционную прокламацию… Вот как нужно писать!».

Государственный, социальный, бытовой строй исторической России для Добролюбова — «темное царство» (образ, заимствованный им у П. Я. Чаадаева). В статье «Новый кодекс русской практической мудрости» (1859) Добролюбов звал к «кровной вражде» с существующим общественным порядком. Он считал, что его следует уничтожить с помощью тотального переворота («топора»), а взамен построить социалистическое общество. Добролюбов уже в 1857 г. называл себя «отчаянным социалистом» и одобрял коммунистическую утопию Р. Оуэна, которому посвятил отдельную статью.

Статьи критика занимали заметное место в литературном процессе второй половины XIX века. Они воздействовали на читателя силой страстной убежденности в своей правоте. Но направление этой силы было разрушительным. Достоевский считал Добролюбова человеком талантливым, но принесшим общечеловеческие ценности в жертву социальной утопии («Г-н — бов и вопрос об искусстве», 1861). Критик укреплял в обществе те настроения, которые в конце концов привели Россию к катастрофе 1917 года. Похвала Ленина закономерна: Добролюбов действительно был одним из идейных предтеч большевиков.

Улицы Добролюбова есть в Петербурге и Стрельне, а в Москве — улица и переулок в Бутырской управе.

Кропоткин

Знаменитый идеолог анархизма князь Петр Алексеевич Кропоткин (1842–1921) принадлежал к одному из самых аристократических родов России. Отец его владел имениями в трех губерниях и более чем тысячью крепостных. Кропоткин воспитывался в Пажеском корпусе, который закончил в 1862 г. Перед ним открывалась блестящая карьера, тем более что его как первого ученика выпускного класса приблизил к себе Александр II: Кропоткин стал личным камер-пажем императора. Но он поступает на службу в качестве чиновника особых поручений при губернаторе Забайкальской области, с конца 1863 г. — при генерал-губернаторе Восточной Сибири.

В 1872 г. Кропоткин уехал за границу. Кратковременное пребывание в Швейцарии стало одним из последних звеньев в формировании его политической ориентации. Здесь он вступил в одну из секций I интернационала, с упоением читал социалистическую и анархическую прессу, познакомился с виднейшими последователями М. А. Бакунина. Большое впечатление на Кропоткина произвело знакомство с организацией жизни и труда швейцарских часовщиков в рамках Юрской Федерации, которая пыталась осуществить идею «безначалия». Его радовало здесь и «отсутствие разделения на вожаков и рядовых», и то, что вожаки «скорее люди почина», чем «руководители». Когда Кропоткин уезжал в Россию, взгляды его окончательно определились. «Я стал анархистом», — вспоминал он.

По возвращении в Петербург Кропоткин примкнул к народникам и вел пропаганду среди рабочих. Он вошел в кружок «чайковцев», для которого составил программу деятельности (название кружку 1870-х гг. было дано условно по имени Н. В. Чайковского, который представлял его в сношениях с реальным миром). Огромные знания и литературный талант скоро выдвинули Кропоткина в число руководителей «хождения в народ». В составленных им документах «Должны ли мы заняться рассмотрением идеала будущего строя?» и «Программа революционной пропаганды» Кропоткин впервые в общих чертах сформулировал свои анархистские воззрения. Он участвовал в деятельности «народников» и на практике, в совершенстве овладел навыками конспирации. В 1874 г. Кропоткин был арестован и содержался в Петропавловской крепости. Через два года был переведен в тюремный госпиталь, откуда совершил дерзкий побег и эмигрировал.

Он провел за границей более 40 лет. Там он выпускал анархистскую газету «Le Revolte» («Бунт»), стал одним из виднейших теоретиков международного анархизма. Выходят его работы: «Речи бунтовщика» (фр. 1885, рус. 1906), «Анархия, ее философия, ее идеал» (1896, 1906), «Взаимная помощь как фактор эволюции», исторический труд «Великая французская революция. 1789–1793» (1909) и др. Особенно известны его «Записки революционера». В 1876 г., после смерти М. А. Бакунина, именно он стал признанным теоретиком и пропагандистом анархии.

На Западе Петр Алексеевич близко познакомился со многими деятелями русского и международного революционного движения, участвовал в Международном социалистическом конгрессе в Генте (Бельгия). Во Франции выступал на собраниях, посвященных годовщине Парижской Коммуны, в Швейцарии во время демонстраций мятежный князь дрался с полицейскими. Дважды (в 1897 и 1901 гг.) ездил в Канаду, где вел пропаганду своих взглядов. В эмиграции заявил о себе как один из крупнейших революционеров-публицистов.

Теоретик анархизма ставил вопрос так: либо государство раздавит личность и местную жизнь, либо оно должно быть разрушено. Будущее безгосударственное общество Кропоткин представлял в виде вольного федеративного союза самоуправляющихся единиц — общин, территорий, автономий, над которыми не тяготеет центральная власть и которые строят свои взаимоотношения на принципе добровольности и «безначалия».

Анархизм Кропоткина был сродни утопическому социализму; социалистическое равенство, по его мнению, достижимо, ибо человек, как и вся природа — существо, практикующее взаимопомощь. В тактических вопросах Кропоткин, в отличие от многих его последователей, отвергал методы заговора, «нечаевщины» и террора, считая, что цель оправдывает далеко не все средства. Он полагал, что социальный и нравственный потенциал человека вполне достаточен для того, чтобы после революции начать созидание коммунистического безгосударственного общества на основе союза сельскохозяйственных общин, производственных артелей и ассоциаций людей по интересам. В силу сложившихся хозяйственных, торговых и культурных связей такой союз неизбежно должен был бы вступать в сношения с другими союзами, объединяя этими связями все человечество.