— Чтобы ты была в полной безопасности, — добавил он, — я решил отправить тебя в здешнее аббатство святого Бавона, где ты, даст Бог, и произведешь на свет ребенка как раз к моему возвращению…
Филиппа переехала в аббатство, а Эдуард отплыл в Англию.
За тот месяц, что он отсутствовал, она дала жизнь здоровому мальчику, которого нарекли Джоном. Он быстро набирал вес и силы и был хорош собой, как настоящий Плантагенет. В дальнейшем его стали называть Джон из Гента, что по-английски звучало, как Джон из Гонта. Или просто Джон Гонт.
* * *
С каждым днем маленькой Джоанне делалось все светлей и радостней на душе. Ушли в прошлое тревожные, страшные дни и ночи. Странным казалось совершать сейчас путешествие по тем же местам, но в обратном направлении и без отца. Но если раньше у нее было так тяжело на сердце, что трудно дышалось, то теперь с каждой милей, отдалявшей ее от владений герцога Австрийского, она чувствовала себя все лучше и легче — ей хотелось взлететь в небо.
Все вокруг представлялось гораздо красивей, чем прежде: как прекрасен серебристый Рейн, как величественны замки из серого камня, как приглядны города и селения, через которые они проезжали, где люди опять выскакивали на улицы поглазеть на них.
Она всем улыбалась, ей хотелось рассказать каждому, как она счастлива — ведь скоро, совсем скоро она увидит родителей.
Почти два года, прошедшие с того дня, когда она распрощалась с матерью, а вскоре после этого и с отцом, показались девочке невероятно долгими.
Наконец они в большом городе Генте, где узнали, что король отбыл в Англию, но королева здесь, в местном аббатстве.
Немедленно они направились туда и там, возле старого каменного здания Джоанна сразу увидела мать и, соскочив с лошади, стремглав бросилась к ней, не помня себя от счастья.
Филиппа не размыкала объятий и только повторяла:
— Девочка… милая девочка… я уже думала, мы никогда больше не увидимся.
— Я здесь… я здесь, мама… с тобой, — плача от счастья, отвечала Джоанна.
Филиппа продолжала гладить ее волосы, целовать заплаканное лицо. Да, девочка сильно изменилась. Еще бы! Как много пришлось пережить, перестрадать малышке! Прошло немало времени с тех пор, как они разлучились, — Филиппа успела дать жизнь еще двоим детям.
— У тебя два братика, которых ты скоро увидишь, дорогая, — сказала она. — Одного зовут Лайонел, другого Джон. Джон из Гонта.
Джоанна захлопала в ладоши.
— Целых два! Теперь Эдуарду будет веселее. А то у него одни сестры… А где отец?
— Увы, он должен был уехать в Англию.
— Но он скоро вернется?
— Мы надеемся. И тогда будем наконец все вместе.
— Кроме Изабеллы?
— Возможно, она приедет с отцом.
— Ой, как хорошо!..
Хорошо, что все плохое позади и о нем можно забыть. О том, что впереди, она тоже не думала. Сейчас она жила только настоящим.
Глава 10
ТРЕВОГИ В ЗАМКЕ ТАУЭР
Сразу по прибытии в Лондон король Эдуард собрал парламент, и ему удалось после долгих переговоров убедить его членов дать еще денег на подготовку к битве за овладение французской короной. В самом деле, какому английскому барону не хотелось прибавить к владениям на острове земли на континенте? Нужно быть безумцем, чтобы отказываться от них! Хотя, разумеется, не так просто заполучить эти земли, но видно было, их молодой король полон решимости, а то, что он и умеет кое-что, он уже успел доказать, расправившись с Мортимером и прибрав к рукам Шотландию. Так рассуждали бароны и потому, поспорив и поторговавшись для вида, уступили настоятельным требованиям Эдуарда.
После этого он отправился во дворец Тауэр, чтобы увидеть дочь, которая встретила его радостными слезами, чем тронула его до глубины души.
Король Эдуард был чадолюбив и души не чаял во всех своих детях, но к Изабелле у него было особое отношение: она почти сразу после рождения стала любимицей.
Он вообще был привержен к женскому обществу и, пожалуй, предпочитал его мужскому, хотя и хранил до сей поры верность жене, что отнюдь не значило, что он не обращал внимания на красивых женщин и в голове у него не возникали мысли, которые принято называть непристойными. Но все его желания понравиться прекрасному полу, обратить на себя внимание сводились к тому, чтобы лишний раз блеснуть перед дамами на рыцарском турнире, где он непременно выходил победителем, а также поразить их взоры новым нарядом, изящнее и великолепнее прежнего, подчеркивающим стройную фигуру и красивое лицо в обрамлении длинных светлых волос.
Кому-то, возможно, казались смешными и нелепыми эти маленькие слабости короля, от которого ожидали великих побед на полях сражений, но большинство принимало их с добродушной улыбкой, какую обычно адресуют любимому ребенку.
Изабелла чувствовала отцовское отношение к себе и по-детски пользовалась им. Вот и сейчас, после первых бурных минут встречи она в требовательном тоне пожелала узнать, почему ее столько времени держат тут взаперти и она не может даже увидеть дорогую мамочку.
— Милое дитя, ты ведь должна была слышать: мы готовимся к войне, и для тебя безопасней находиться в Лондоне, — ответил король.
— А для всех разве нет? — возразила Изабелла и позволила себе топнуть ногой. — Я не хочу быть в безопасности! Хочу к вам! Мне скучно тут! Все время уроки и рукоделие… Рукоделие и уроки!.. Я не как Джоанна. Это ей нравится вышивать!
— Бедная Джоанна! Сколько она перетерпела! — сказал отец.
— Зато ей не было скучно. Я умираю от тоски!.. Ведь ты обещал! Помнишь, ты обещал забрать меня отсюда?
— Когда война окончится, я сделаю это.
— Она никогда не окончится! Я знаю…
Девочка горько заплакала.
Печальное предчувствие охватило короля. Что, если устами ребенка глаголет истина и война будет длиться годы и годы?.. Он с самого начала понимал, что борьба за французскую корону не может быть скоротечной, а порой начинало казаться, что дело это вообще неосуществимо. Правда, он тут же отгонял подобные мысли.
— Ты ведь обещал… обещал, — продолжала твердить Изабелла. — Сам всегда говорил, что обещания надо выполнять. — Она увидела, что он заколебался, и утроила усилия: — Я не могу без вас… Не выдержу… Особенно без тебя…
Эдуард сдался.
— Хорошо, — сказал он. — Ты поедешь со мной.
О, как приятно было видеть ее мгновенно изменившееся лицо! Какая радость появилась на нем, какими красками заиграли щеки, глаза!
Он сжал ее в объятиях и признался:
— Я тоже не могу без тебя, мое дитя…
* * *
Филиппа в тревоге ожидала в Генте возвращения короля. Она знала, что с его приездом вероятность столкновения с Францией превратится в неизбежность. Все чаще вспоминала она о Робере д'Артуа и его дерзкой выходке с цаплей. Если бы не он, не его ненависть к королю Филиппу, все могло быть по-другому…