На ночное дежурство теперь становились и женщины, поэтому появилась возможность передохнуть. Вблизи моста Шевцов и Малеев возились с камнеметом. Артем сначала хотел пойти и помочь им, но передумал. «Ну его к черту, — пробурчал он себе под нос и отправился в сторону темнеющего леса. — Может начальник гарнизона хотя бы час уделить самому себе!»
Конечно, он помнил, что пригласил Ольгу на свидание, но не забыл и того, что попытался проделать это с самым несерьезным видом, чтобы она, не дай бог, не заподозрила, как сильно он желает этого. И хотя назначил ей дежурство с вечера, к сторожке не пошел намеренно, стараясь скрыть от самого себя, что не хотел бы сегодня испытать еще раз разочарование, несравнимое даже с тем, которое испытал, когда понял, что они не сумеют разрушить мост до утра.
Сквозь деревья Артем видел свет фар на противоположном берегу: противник явно не хотел, чтобы в ночное время кто-нибудь подобрался к мосту и поджег его. Артем никак не мог понять, чего ждут бандиты. Прошло два дня, как был сожжен грузовик, а никаких действий на том берегу не предпринималось, если не считать бесполезной и беспорядочной стрельбы. «Что-то они все же готовят, и непременно какой-то гаденький сюрприз», — подумал он, так как версия, что бандиты надеются взять их измором, была самой бредовой из всех, которые выстраивались в его усталом мозгу.
Артем продолжал задумчиво разглядывать бутылку. Павел и Дмитрий должны сегодня к вечеру пройти перевал. Выходит, надо держаться еще дня три-четыре. А если больше? И не предпримет ли противник уже завтра какие-то решительные действия, на которые они не смогут ответить? Он вспомнил свой спор с Рыжковым и подумал, что был не совсем честен с ним. В глубине души он все-таки сомневался, что они сумеют выйти победителями в этой войне против вооруженного до зубов противника.
Протяжно вздохнув, он взял бутылку, отвинтил пробку и, сдаваясь на милость сидевшим в нем бесам, сделал первый глоток.
— Знаешь, Олюшка, — Агнесса со вкусом потянулась, — не скрою, мне это начинает нравиться Ольга посмотрела на нее с беспокойством:
— Нравиться?
— Да, нравиться, — уверенно повторила Агнесса. — Никогда не думала, что найду удовольствие в подобных приключениях.
Ольга осторожно сказала:
— Ты не забыла, что нас могут убить?
— Как ни странно, не забыла. Но мне все равно нравится. И теперь я знаю, почему мужиков хлебом не корми, а дай повоевать. По той же причине, что и поиграть в азартные игры. Только на войне ставки более высокие — их собственные жизни. И это обостряет все чувства до предела. — Она плотнее запахнула куртку Шевцова, которую он отдал Агнессе, после того как она свою отдала Павлу. — Я работаю в школе более двадцати лет.
И знаю, что думают об учительницах, — серая, скучная масса. Синие чулки, ворчливые мегеры, которые, кроме школы и своих учеников, ничего не замечают. Но я никогда такой не была. Возможно, была слишком романтична, в ущерб себе и своим близким. По правде, я никогда не была замужем, потому что всю жизнь ждала принца на белом коне, с мечом в руках, в золотых доспехах… — Она иронично усмехнулась. — Да и в Горячий Ключ я езжу лишь для того, чтобы встретиться с одним человеком… Так, ни к чему не обязывающая связь… Отдушина на время отпуска.
Он давно женат и не бросит свою жену… — Агнесса было запнулась, но взяла себя в руки и с улыбкой в голосе продолжала:
— Не обращай внимания, теперь это дело прошлое. — Ольга молча слушала, не желая прерывать эти неожиданные откровения. — И подруг у меня не осталось. К сорока пяти они успели обзавестись детьми, внуками, кошками, собаками, дачными участками и двадцатью — тридцатью килограммами лишнего веса. Какое уж тут скалолазание, если по земле с трудом передвигаются. — Она замолчала на мгновение, собираясь с мыслями. — А я вот какой была, такой и осталась. И мне всегда хотелось быть мужчиной, уехать куда-нибудь от скуки, от повседневности. Мужики, знаешь ли, намного свободнее нас в своих поступках. — Она вздохнула. — Дух авантюризма мешает мне жить, меня многие не понимают, считают чудачкой, но хоть раз мне повезло. Я не только попала в настоящее приключение, но и встретила настоящих мужчин, о которых можно только мечтать. Я знаю, что меня могут убить, но я за многое вознаграждена, Оля. — Она помедлила секунду и решительно произнесла:
— Я чувствую, что серьезно влюбилась.
Ольга похолодела. Она поняла, что означали те взгляды и улыбки, которые Агнесса то и дело посылала Артему. «Вот же дура!» — выругалась она не то на Агнессу, не то, скорее всего, на саму себя, допустившую эти ненужные ей излияния. Но Агнесса, почувствовав, видно, смену настроения собеседницы, похлопала ее по руке:
— Оля, дорогая, не пугайся так! Не трону я твоего драгоценного, хотя, каюсь, поначалу крепко на Артема запала. А в первую ночь, помнишь, в шалаше, такой сон про него увидела, не поверишь, от стыда сгореть можно… А после смотрю, нет, Агнесса, не пройдет тебе этот номер. Мужики в его возрасте своих ровесниц в упор не замечают. Им помоложе лет этак на десять подавай, а не знают, дураки, что ровно на столько лет жизнь себе укорачивают, на сколько старше своих подружек бывают.
— С чего ты взяла? — опешила Ольга.
— Житейская мудрость, — вздохнула Агнесса, — помню, еще бабуля моя это говорила, предупреждала…
Ольга в недоумении смотрела на нее. Все, что происходило с ними, угрожало разрушить надежды на будущее каждого из них, их родных и близких, а Агнесса видит в этом всего лишь пряную приправу к своей пресной жизни. Но нужно признать, что ведет она себя достойно. Несмотря на романтические бредни, она ни разу не впала в панику и сумела поддержать и вывести из ступора даже Надежду Антоновну, у которой после истерики из-за убийства человека тоже многое изменилось и в характере, и во взгляде на человеческую жизнь. И если им удастся вернуться домой, в их спокойный, уютный, безопасный мир, то и той и другой он будет казаться слегка нереальным. А реальность останется здесь, в мрачных, поросших тайгой горах, среди которых витает смерть. И именно чувство скоротечности жизни заставило биться сильнее стареющее сердце Агнессы, и не оно ли принудило саму Ольгу думать об Артеме как о мужчине, с которым она могла бы связать судьбу. Конечно, если судьба не отвернется от них. Если… Это слово стало для них своеобразным мистическим символом, разделяющим сегодня и завтра, не позволяющим загадывать дольше чем на час… Оно, как дамоклов меч, висело над их головами, не позволяя почувствовать себя счастливыми и хотя бы на миг забыть о жестокой реальности.
— Ну что-то я совсем разболталась. — Агнесса подмигнула Ольге и, нагнувшись к ней, тоном заговорщика прошептала:
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});