— Не будьте так суровы со своей матерью, — вдруг подал голос Норберг и осторожно поставил обратно на полку книгу, которую до сего момента вертел в руках.
— Без ваших советов как-нибудь обойдусь, — не выдержав, огрызнулся Дариан.
— Я просто хочу напомнить вам, что по большому счету своим состоянием вы обязаны именно ей, — хладнокровно продолжил Норберг, ни капли не обескураженный попыткой осадить его.
— Свое состояние я заработал собственным трудом, — возразил Дариан.
Интересно, мне почудилось, или в его голосе действительно проскользнули неуверенные нотки?
— Правда? — Норберг показал в широкой улыбке все свои белоснежные зубы. — А как же та карта, которая привела вас прямиком к пиратскому сокровищу? Или вы настолько часто выигрываете подобные вещи, что стали считать такого рода везение работой?
— Нет, но… — Дариан мгновенно растерял весь свой боевой пыл и с некоторым испугом посмотрел на меня, а кончики его ушей начали медленно, но верно наливаться жарким огнем смущения.
— Не беспокойтесь, ваша жена уже в курсе, как именно вы развлекались в юности, — с нескрываемым удовлетворением заверил его Норберг. — Я рассказал, что ей повезло стать супругой человека, который в прошлом был, наверное, самым молодым и, вне всякого сомнения, самым удачливым пиратом нашего государства.
— Вы рассказали… — с очень нехорошей интонацией повторил Дариан.
Я с замиранием сердца следила за этим диалогом. Ох, как бы сейчас драка не началась! У Дариана такой вид, будто он готов с кулаками на Норберга наброситься. Конечно, кому же понравится, что его секреты и тайны начинают прилюдно обсуждать.
— Я рассказал, — спокойно подтвердил Норберг. — Но вернемся к той самой карте, благодаря которой ваша пиратская карьера завершилась, так толком и не начавшись. Скажите, неужели вы никогда не задавались вопросом, почему вам так повезло? Почему именно за ваш столик подсел тот пропойца и предложил сыграть в кости? И почему этот старик, от которого на морскую милю разило самым дешевым ромом и безденежьем, никому не продал свою карту за эти годы? Словно он ждал именно вас. Виер, вы же умный человек. Я при всем желании не могу поверить, что вы никогда не спрашивали себя, почему все это случилось именно с вами.
Дариан отвел взгляд и уставился в камин, где умирающее пламя лениво лизало поленья. Когда он потянулся за бокалом, желая сделать еще один глоток, то я с удивлением заметила, как дрожат его пальцы.
— Вы правы, — наконец, глухо признался Дариан. — Я спрашивал себя.
— И к какому же выводу вы пришли? — мягко поинтересовался Норберг.
— Все, хватит! — внезапно решительно вмешалась в этот странный разговор Криста. — Мне надоело выслушивать все это! Я все никак не могу понять, зачем мы здесь собрались. Мальчик мой, я устала от всех этих разговоров…
— Того старика подослала ко мне ты, — не глядя на мать, обронил Дариан. — И я не хочу знать, как именно ты добыла карту. Не хочу, но знаю. Ты ведь была любовн…
На этом месте Дариан споткнулся, будто слово обожгло ему горло. Скривился словно от невыносимой боли, подхватил с пола бутылку и сделал несколько глотков прямо так, не утруждая себя наливанием в бокал драгоценной жидкости.
В гостиной воцарилась гнетущая тишина. Я не сомневалась, что все без особых проблем поняли, что именно хотел сказать Дариан. Кристобальда была любовницей некоего пирата, у которого и добыла эту карту, неважно, лаской или обманом. А скорее всего, она делила постель с самым Кровавым Крюком!
Криста приложила ладонь ко рту, сдержав таким образом невольный вздох. Ее глаза опасно заблестели, но я не сомневалась, что это слезы ярости, а не обиды или огорчения. Криста не похожа на женщину, которую можно смутить обычным и даже не бранным словом. Подумаешь, ну была она любовницей. И что? Сейчас этим никого не удивишь.
— Ты хотел сказать, что я была любовницей Кровавого Крюка. — Криста удивительно спокойно завершила за сына фразу. Глубоко вздохнула, словно набираясь решимости. Затем искоса глянула на Норберга и приказала: — Подайте вина, пожалуйста. Горечь этой истории мне необходимо будет запить чем-нибудь крепким.
— Вы не обязаны ничего рассказывать, — вкрадчивым тоном произнес Норберг. Однако послушно отправился к столику с напитками.
Я украдкой усмехнулась. Нет, который раз поражаюсь тому, какой он все-таки… нехороший человек. Хотя так и тянет выразиться грубее. Сначала разворошил осиное гнездо, а теперь предлагает разъяренным осам остыть и успокоиться. Хочет предстать этаким невинным благородным рыцарем в белоснежных доспехах, а ведь по большому счету и разбудил дракона, который вот-вот начнет рушить все подряд.
Причем я не сомневалась в том, что сам Норберг прекрасно понимает: теперь Криста на эмоциях выложит все. Ту самую истину, которую так долго хранила от сына. Правда, возникает вопрос, зачем Норбергу понадобилось вносить разлад в семью Дариана.
«Зачем? — тут же холодно удивилась я своему вопросу. — А зачем ему понадобилось целовать меня, зная, что в комнату вот-вот войдет Дариан? Увы, Норберг слишком хочет, чтобы я примерила черные одежды его верной «вороны». В прошлый раз нахрапом этого получить не удалось. Видимо, теперь он решил сменить тактику. И для начала вздумал полностью разрушить мою семью. Тяжело покинуть теплый и уютный дом, где тебя любят и ждут. И куда проще уйти с руин, которые будут лишь напоминать тебе о прошлой благополучной жизни».
Норберг тем временем налил полный бокал и с легким поклоном вручил его Кристе. Та поблагодарила его едва заметным кивком, мазнула ярко накрашенными губами по кромке, после чего заговорила высоким напряженным голосом, глядя на Дариана. К слову, тот опять углубился во внимательное изучение содержимого камина, словно забыв о недавнем обмене репликами между ним и матерью.
— Ты хотел сказать, что я была любовницей Кровавого Крюка, — сказала Криста. — Дариан, клянусь своим сердцем — это не так!
Дариан по-прежнему упрямо смотрел на огонь, но я заметила, как его губы невольно дрогнули в немом вопросе.
— Кстати, его звали Джейс, — с неожиданной теплотой продолжила Криста. — Кровавый Крюк… Мне никогда не нравилось это прозвище. Возможно, он был жесток к врагам, но мне он запомнился лишь добротой и заботой. Мне было пять, когда он подобрал меня. Я почти ничего не помню о той жизни, что у меня была до него. Только вечное ощущение голода и холода. И крысы. До сих пор я иногда просыпаюсь от ощущения, будто эти мерзкие серые твари бегают по моему лицу. Помнишь, ты спрашивал, почему я иногда кричу по ночам?