Читать интересную книгу Каббала в контексте истории и современности - Михаэль Лайтман

В античной культуре, где это ядро сложилось, цель науки понималась как получение с помощью доказательств истинных знаний о подлинной реальности (родах сущего, бытия). Для этого эмпирическая реальность описывалась с помощью категорий, а эмпирические знания относились к сконструированным идеальным объектам и затем (уже как теоретические знания) доказывались.

В естествознании Нового времени цели науки меняются: помимо получения истинных знаний о подлинной реальности, которая теперь понимается как природа, на первый план выдвигается практическая задача – овладения силами и энергиями природы. Начиная с работ Галилея, Х. Гюйгенса, Ф. Бекона формируется представление о естественной науке, как описывающей законы природы, а сама природа считается «написанной на языке математики и реализуемой в инженерии».

Естественно-научный идеал помимо генетического ядра включает в себя экспериментальное обоснование теории и такие процедуры ее развертывания, которые позволяют получить знания, используемые именно в инженерии, где и происходит деятельностное овладение процессами природы.

Если в античной науке природа понималась просто как начало, противопоставленное искусственному («Из различных родов изготовления, – пишет Аристотель в „Метафизике“, – естественное мы имеем у тех вещей, у которых оно зависит от природы»[161]), то в Новое время природа фактически понимается как «латентный механизм», строение которого выявляет сначала ученый-естествоиспытатель (создавая теорию), затем собственно инженер, рассчитывая и изготавливая настоящий механизм или машину.

В гуманитарном подходе цели науки снова переосмысляются: помимо познания подлинной реальности, истолковываемой теперь в оппозиции к природе (не природа, а культура, история, духовные феномены и т. п.), ставится задача получить теоретическое объяснение, принципиально учитывающее, во-первых, позицию исследователя, во-вторых, особенности гуманитарной реальности, в частности то обстоятельство, что гуманитарное познание конституирует познаваемый объект, который, в свою очередь, активен по отношению к исследователю.

Выражая различные аспекты и интересы культуры (а также разных культур), имея в виду разные типы социализации и культурные практики, исследователи по-разному видят один и тот же эмпирический материал (явление) и поэтому различно истолковывают и объясняют его в гуманитарной науке.

6.2.2 Нетрадиционные науки, включая эзотерику

Не секрет, что в настоящее время идеологи ряда практик, которых раньше не относили к науке, такие, например, как эзотерика, уфология, так называемые «народные науки» (народная медицина, народная метеорология, «органическая агрикультура» Р. Штейнера и др.), «оккультные науки» (алхимия, астрология, хиромантия, физиогномика и т. д.) претендуют на научный статус.

Из того, что пишет Михаил Лайтман, можно понять, что каббалист познает высший мир необычным способом (с помощью дополнительных, более чувствительных органов восприятия и, не покидая своего внутреннего мира), при этом он не сомневается в существовании высшего мира. Но не совпадает ли тогда высший мир с миром каббалиста, более широко – миром эзотерика?

Эти парадоксы эзотерического осмысления познания обсуждали еще Платон и Плотин. «Когда же душа, – говорит Платон устами Сократа, – ведёт исследование сама по себе, она направляется туда, где всё чисто, вечно, бессмертно и неизменно, и так как она близка и сродни всему этому, то всегда оказывается вместе с ним, как только остаётся наедине с собой и не встречает препятствий. Здесь наступает конец её блужданиям, и в непрерывном соприкосновении с постоянным и неизменным она и сама обнаруживает те же свойства. Это её состояние мы и называем разумением, правильно?»[162].

Но дело не только в научных претензиях представителей указанных выше практик. К сожалению, сами ученые сегодня не в состоянии провести границу между наукой и ненаукой и поэтому часто вынуждены отвергать последние, исходя из социальных и политических соображений. Например, в Новой философской энциклопедии И. Касавин, указывая, что паранауки «тщательно имитируют структуру науки и научного образования», пишет, что адепты и сторонники паранаук избегают присущей науке самокритики, культивируют фанатизм, сектантство, не чужды стремления к политической власти; «паранаука в ее современном состоянии – естественный спутник науки и вместе с тем вызов ей в условиях демократического общественного устройства, когда наука вынуждена вести диалог с другими социокультурными системами и не может окончательно устранить оппонентов»[163].

И действительно, зачастую отличить научную концепцию или теорию от ненаучных практически невозможно. Посмотрим в связи с этим, как определяется наука. «Наука, – пишет наш известный науковед, академик РАН В. С. Степин, – особый вид познавательной деятельности, нацеленный на выработку объективных, системно организованных и обоснованных знаний о мире»[164]. Если наука – это особый способ получения знаний о действительности, то любой представитель ненауки скажет, что он ученый, поскольку, конечно же, тоже познает действительность, притом старается это делать объективно и системно.

Другое дело, что его представления о мире не совпадают со взглядами официальной науки; но, может он тут же добавить, в самом научном цехе никакого единства взглядов на мир не существует – и, добавим от себя, будет совершенно прав, особенно если речь идет о гуманитарных, социальных и философских науках.

Дальше из статьи В. Степина мы узнаем, что в науке не допускается соединение объективного и субъективного (как, например, в искусстве), что истинность научных знаний проверяется в особой практике. («Такой практикой становится научный эксперимент. Часть знаний непосредственно проверяется в эксперименте. Остальные связываются между собой логическими связями, что обеспечивает перенос истинности с одного высказывания на другое. В итоге возникают присущие науке характеристики ее знаний – их системная организация, обоснованность и доказанность»[165].)

Другими словами, идеалом науки для Степина выступают естественные науки (физика, химия и т. д.), где, действительно, эксперимент обеспечивает не только обоснованность научной концепции и теории, но и возможность дальнейшего использования научных знаний в технике.

Но как в этом случае быть с другими типами наук – гуманитарными, социальными, философскими? Например, в гуманитарных науках соединение объективного и субъективного, а также отсутствие экспериментальной проверки – норма научной работы. Об этом, в частности, ясно писали В. Дильтей, М. Вебер, М. Бахтин.

Стоит обратить внимание и на такой факт: некоторые объекты (микро– или, напротив, макромира), которые в XIX в. уверенно проходили по «ведомству» естествознания, сегодня все чаще попадают в сферу действия гуманитарного познания. На примере анализа концепций «Вселенная» и «Метагалактика» это блестяще показал в ряде статей Вадим Казютинский.

Во-первых, относительно объектов космологии не срабатывают традиционные критерии обоснованности научного знания – эксперимент и эмпирическая проверка.

Во-вторых, космологам при построении своих теорий приходится руководствоваться не объективными критериями, а ценностями и индивидуальными предпочтениями, как в гуманитарной науке.

В-третьих, Вселенная и Метагалактика, по сути, не могут быть отнесены к физической реальности, а космология – к естествознанию[166]. С точки зрения различения идеалов естественной и гуманитарной науки, в пределах солнечной системы мы имеем дело с физической реальностью (поскольку можем даже ставить прямые решающие эксперименты – полеты на околоземную орбиту, на Луну, Марс и дальше), а за ее пределами (Галактика, Метагалактика и Вселенная) – только с гуманитарной реальностью; в последнем случае говорить о проверке истинности научного знания практикой и экспериментами не приходится.

Конечно, представители естествознания уверены, что реальности, о которой говорят эзотерики или сторонники паранауки, просто нет, поэтому, какая может быть наука о том, что не существует? В ответ сторонники эзотерики и паранауки могут возразить, что когда-то, например, трудно было даже помыслить полеты тяжелых тел или выделение огромного количества тепла из холодной породы.

Однако сегодня не только существуют самолеты, ракеты или ядерный реактор, но и соответствующие науки. И разве математика не наука? А ведь ее объекты ученый не только познает, но и конструктивно порождает. Кроме того, что значит – не существует некоторая реальность? Сегодня еще не существует, а что будет завтра – неизвестно. Наконец, для кого-то не существует, а для другого – налицо.