свои мысли. Эх, Алиса…
Усаживаемся в машину под мамино ворчание и в школу. Весь день потратили на сборы, лучше бы чемоданы паковала. Родители волнуются и так хочется им сказать: всё уже позади, можно выдохнуть.
Подъезжаем одновременно с Антоном. Вот же блин. Я частенько скрываюсь от него, от настойчивого желания целовать меня при каждой возможности. Конечно приятно его внимание, не отшиваю давая надежду наверное из мести. Очень долго сохла втайне, пусть теперь побегает. Чётко понимаю встречаться я с ним не буду. Да и хороший повод позлить завистниц, за мной увевается самый звёздный мальчик школы. Антон тут же направился ко мне, замечаю как сдержал порыв взять за руку, только скромно чмокнул в щёку. Нормальное приветствие для нашего возраста, покаления, но только не для меня. Со всеми подрят не целуюсь и не обнимаюсь. Мама Назарова преследует его в руках с пиджаком, он раздражённый торопится в здание. Губы сами собой расползаются обнажая зубы.
— Антон!
Он даже вздрогнул, обернулся, брови взлетели на лоб. Догоняю его.
— Савельева, выспалась что ли? Цветёшь и пахнешь, — осматривает странным взглядом всю, но избегая глаз.
— А ты смотрю нет.
Криво улыбнувшись хватает за руку и тащит бежать.
— Ненормальный, я на каблуке, — хохочу, щёки пылают румянцем.
Знаю какое количество людей пялятся. Затаскивает за близжайший угол, попутно растёгивает верхнюю пуговицу рубашки. И тут же за талию притягивает к себе. Испуганно округляю глаза ахнув. Он и до этого дня обнимал, но вот так впервые, во рту пересохло. Одной рукой за поясницу прижимает к себе, другая медленно проскользила по спине к затылку. Губы сами собой приоткрылись и он тут же припал к ним, не успела и пискнуть. Да, Назаров умеет и так целовать. Очнувшись начинаю протестовать от нехватки воздуха. Разорвав поцелуй говорит:
— Где ты взяла это платье?
— Что?
— Оно ужасно!
Видит как мои глаза становятся огромными. Вырываюсь.
— На тебя невозможно смотреть. Так и хочется…
— Молчи! — рявкаю вырвавшись.
Сама бы врятли, смиловался отпустил. Смеётся растрепав волосы в привычный беспорядок.
— Ты потрясающе выглядишь, — серьёзен становится мгновенно.
— Дурак!
Хватает не даёт ступить и шагу. Совсем рехнулся, сейчас вернёмся, а я вся растрёпанная, что маме скажу. Ой!
— Пошли, родители искать будут.
— Пусть, достали уже.
А я смеюсь, у него и правда такой замученный вид, будто вагоны разгружал. Деваться некуда вернулись. Народу привалило, все друг друга рассматривают и конечно же пялятся на меня. Алинку вижу, кусая губы поглядывает на меня растерянно, Лизки нет.
Последний шаг, уже вижу, как новая жизнь машет мне приветливо рукой. За все тягостные дни я впервые искренне смеюсь и радуюсь, ещё чуть-чуть. Думала, что ошибаюсь, когда почувствовала его взгляд на себе. Обернулась даже не задумываясь и совсем не ожидая подвоха. Всё ещё улыбаясь вздрогнула, не веря своим глазам. Обдало жаром спалив и крылья до основания, следом пришла мелкая дрожь, сотрясая тело. Не могу заставить себя оторвать от него взгляда, сердце в бешеном ритме разгоняет отравленную горечью и ненавистью кровь. Эти голубые глаза в обрамлении пушистых ресниц убивают меня, одновременно сжирая заживо. Нервно дёргаюсь от прикосновения, мама даже испугалась.
— Боже-е… Алиса! — выдыхает она, а папа уже проследил за моим взглядом и свирепеет на глазах.
Нестеров на входе ни с кем иным, как с Лизкой под ручку. Что он тут делает? Рыжая сука смотрит именно на меня, и улыбается выпятив внушительную грудь в глубоком декольте откровенного платья. Она сейчас вылитая стриптизёрша, как раз, как и любит ловелас Димка. Вульгарных, распущенных девок он предпочитает, жить без них не может.
— Какого… — мама прикладывает к папиным губам ладошку, обрывая матерные выражения. — Извращенец! Не всех малолеток ещё использовал!
Сама от себя не ожидая, сжимаю папины пальцы двумя руками, он даже выпучил глаза от удивления.
— Пап, пожалуйста, давай никому не будем портить праздник. Он того не стоит, плевать нам с кем он там пришёл, всех он там или нет.
А сама дрожу, как чёртов заяц, в глазах от собственных слов уверена видны слёзы. Папа крепко обнимает, целует в макушку и уводит нас с мамой в глубь актового зала. Вручение аттестатов официальная часть уже начинается.
Как только все расселись, директор заторопился начать, всё таки время идёт. Мой затылок горит пламенем, я знаю кто его прожигает, но не дождётся, не обернусь. Вот-вот только ты кричал на всю улицу, звал меня, шептал в лицо, что не можешь без меня, а сегодня вонзаеш мне нож прямо в сердце. Я ненавижу тебя Дима Нестеров! Всей умершей душой ненавижу. Вместо весёлой церемонии вручения я получила персональный ад. И слова помогавшие ранее, не помогают, хоть миллион раз тверди себе, что потерпи ещё чуток и ты уедешь. Уеду потом, а больно сейчас, рвёт на части прямо в эту секунду.
Так провалилась в себя, что даже пропустила, когда вызвали меня. Мама потрясла за руку.
— Савельева, — засмеялась наша Дмитривна. — Не нужен аттестат?
Не боюсь споткнуться уверенно шагаю, не дождутся, зато внутри, как на бойню. Крыльев больше нет, но голову задрала высоко. На меня родители смотрят, они мною гордятся.
— Назаров, куда ты рвёшься в бой, сначала девочки, потом мальчики, — веселится наша классуха. Видимо так счастлива от нас наконец-таки избавиться.
— В цветник хочу, — выкрикивает Антон.
Дружный хохот всего зала под который я поднимаюсь по ступенькам придерживая короткое платье.
— Давай Антон, иди в цветник, — зовёт его директор.
Тот подскакивает и чуть ли не в припрыжку несётся за мной следом. Всё таки снял пиджак, который его мама так пыталась заставить одеть.
— У него тут дама сердца, — типо шёпотом говорит директор.
Все три класса вместе с родителями взрываются новой порцией смеха.
Дишится-то как тяжело, аж лёгкие сводит. Все слова пропускаю мимо ушей, улыбнуться не могу себя заставить, смотрю в никуда, далеко назад, только бы не на сидевших передо мной. Просят сказать пару слов и вот тут я улыбнулась, да так пакостливо, что сама в шоке. Несколько секунд чтобы справиться с голосом.
— Я очень рада, что закончила школу и наконец уеду, навсегда. Очень благодарна моим родителям за поддержку, — опустила взгляд наткнувшись на мамин укоризненый.
Антон неожиданно сжимает мои пальцы, очень крепко, аж до боли. Его глаза всполыхнули буквально пламенем.
— Алиса уезжает поступать. Мы все держим за тебя кулачки, — улыбается Дмитривна.
— Будьте уверены, я поступлю, — сама