Читать интересную книгу Только представьте… - Сьюзен Филлипс

Горло сжало неведомое до сих пор ощущение гордости за мужа. Глядя на этого строго одетого красавца, в светлых волосах которого играли отблески огня, она забыла о беременности, о гневе, о распрях, забыла обо всем, кроме непонятных чувств, которые испытывала к этому жесткому и прекрасному человеку.

Кейн повернулся к ней, чуть склонив голову набок.

– Великолепная стрельба, дорогой, – мягко заметила она и увидела, как его глаза изумленно расширились. Но похвала уже слетела с языка. Нежности до сих пор были исключительной принадлежностью спальни. Любовные слова, ставшие выражением их страсти, не употреблялись в другое время и в другом месте, и все же она произнесла их.

Никогда еще Кит не казалась себе такой нагой и беззащитной. И чтобы скрыть охватившие ее чувства, она вздернула подбородок и обернулась к свидетелям ее поражения.

– Поскольку мой муж – джентльмен, уверена, что он даст мне еще один шанс. Не потрудится ли кто-нибудь принести колоду карт и вынуть пикового туза?

– Кит… – предостерегающе бросил Кейн.

Кит поспешила скрыть свою уязвимость под дерзкой ухмылкой.

– Продолжим состязание? Или ты отказываешься?

Оба словно не замечали сгрудившейся вокруг толпы любопытных. Они словно остались наедине, и хотя зеваки этого не замечали, и Кит, и Кейн знали, что истинная цель их поединка совершенно другая. Ярость и злоба нашли очередной выход, и война, которая так долго бушевала между ними, разгорелась с новой силой.

– Так и быть. Продолжим.

Пока карту прикрепляли к ограде, все сконфуженно молчали.

– По три выстрела каждый? – спросила Кит, перезаряжая револьвер.

Кейн угрюмо кивнул. Кит прицелилась и увидела крошечную черную пику в центре карты. Рука задрожала, и Кит опустила револьвер, пока волнение не улеглось. Потом снова прицелилась и выстрелила. Пуля ударила в правый угол карты. Выстрел был на редкость меткий, и мужчины оживленно зашептались. Им вторили женщины, тоже решившие посмотреть на происходящее.

Некоторые даже втайне возгордились, видя, как одна из представительниц слабого пола не уступает сильному в таком чисто мужском виде спорта.

Кит взвела курок. На этот раз пуля ударила в стену, чуть пониже карты. Неплохой выстрел, хоть и не в цель, но раздавшиеся аплодисменты были ей наградой.

Голова Кит кружилась, но она вынудила себя сосредоточиться на крошечной черной фигурке в середине карты. Она проделывала этот трюк десятки раз. Главное – спокойствие.

Она медленно спустила курок.

Пуля оторвала краешек пики. На этот раз в смущенных поздравлениях южан угадывалась неловкость. Никто из мужчин не думал, что женщина может так стрелять, и это отчего-то их задевало. Женщин принято лелеять и оберегать. Но эта сама за себя постоит!

Кейн поднял оружие. Толпа снова стихла, так что спокойствие ночного сада тревожил только морской ветерок, шумевший в листве маслин.

Прогремел выстрел. Пуля отколола кусочек кирпича слева от карты. Кейн снова прицелился и спустил курок. На этот раз ему удалось попасть в верхнюю часть карты.

Кит затаила дыхание, молясь, чтобы муж промазал, молясь, чтобы попал в цель, запоздало жалея, что навязала ему это состязание.

Кейн выстрелил. К небу поплыло облачко дыма, и единственная пика в центре карты исчезла, разорванная пулей.

Присутствующие словно обезумели. Даже южане временно забыли свои обиды, радуясь, что природный закон мужского превосходства в очередной раз подтвержден. Они окружили Кейна. Посыпались поздравления:

– Ну вы и стрелок, мистер Кейн!

– Большая честь – стать свидетелем такого искусства!

– Изумительно, хотя состязаться с женщиной совсем не то, что с настоящим соперником, вы согласны?

Каждое слово резало уши. Пока его хлопали по плечам и награждали похвалами, он смотрел поверх голов на одиноко стоявшую в сторонке Кит. В опущенной руке все еще зажат револьвер.

Кто-то из северян сунул ему сигару.

– Эта ваша женщина совсем неплоха, но после всего, что было, я по-прежнему нахожу, что стрельба – дело мужское.

– Тут вы правы, – согласился другой. – Никогда не сомневался, что любой мужчина даст сто очков вперед самой умной женщине.

Но Кейн не испытывал ничего, кроме презрения к этим людям, которые посмели так покровительственно отзываться об умении Кит. Сунув сигару дарителю, он брезгливым взглядом обвел мужчин.

– Идиоты! Да если бы она не пила шампанского, у меня не было бы ни единого шанса. И клянусь Богом, у всех вас тоже, – бросил он, прежде чем повернуться и выйти, оставив собравшихся в полном изумлении.

Кит, потрясенная столь неожиданной защитой, почти швырнула револьвер Веронике, подхватила юбки и бросилась за мужем. И нашла его в спальне. Кейн бросал вещи в открытый саквояж.

– Что ты делаешь? – выдохнула она.

Кейн не потрудился поднять глаза.

– Еду в «Райзен глори».

– Но почему?

– Пришлю за тобой экипаж послезавтра, – буркнул он, не отвечая на ее вопрос. – К тому времени меня уже там не будет.

– Что с тобой? Почему ты вздумал уехать?

Кейн, по-прежнему не глядя на нее, бросил рубашку в саквояж и медленно, подчеркивая каждое слово, выговорил:

– Я от тебя ухожу.

Кит что-то протестующе пробормотала.

– Лучше убраться сейчас, пока я еще не совсем упал в собственных глазах. Но не волнуйся. Первым делом я увижусь с адвокатом и составлю дарственную на твое имя. Получишь свою «Райзен глори» и больше можешь не волноваться, что драгоценную плантацию снова у тебя отберут.

Сердце Кит беспомощно трепыхалось пойманной птицей.

– Я тебе не верю. Ты не можешь вот так просто взять и уйти. А прядильня?

– Теперь с ней и ребенок справится. А может, я ее продам. У меня уже есть предложение. – Вслед за рубашкой в саквояж полетели щетки. – Я устал бороться с тобой, Кит. Оставляю тебе поле боя.

– Но я не хочу, чтобы ты уезжал! – вырвалось у нее, прежде чем она успела опомниться. И, поняв, что это правда, не захотела брать слова назад.

Кейн наконец соизволил вскинуть голову. Губы сложились в привычную издевательскую ухмылку.

– Неужели? Это ведь ты изо всех сил старалась избавиться от меня любым способом все эти годы.

– Но это совсем другое. «Райзен глори»…

Кейн ударил ладонью по кроватному столбику с такой силой, что тяжелое сооружение закачалось.

– Я больше не желаю слышать о «Райзен глори»! Никогда, понятно? Черт возьми, Кит, это всего лишь плантация! Не святыня и не храм!

– Ты не понимаешь! И никогда не понимал! «Райзен глори» – это все, что у меня есть!

– Да, ты уже это говорила, и не раз, – спокойно кивнул он. – Может, хоть сейчас попытаешься понять, в чем тут дело?

– Что ты хочешь сказать? – ахнула Кит и, пошатнувшись, схватилась за спинку кровати.

– Что ты не умеешь отдавать. Совсем как моя мамаша. Присасываешься к мужчине, пока не выкачаешь из него всю кровь. Но будь я проклят, если кончу, как мой отец. Поэтому и ухожу, пока не поздно.

– Между мной и Розмари нет ничего общего! Ты просто не в силах смириться с тем, что я не сгибаюсь перед тобой. И не позволяю диктовать, как мне жить.

– Я никогда не хотел этого, – вздохнул Кейн. – Если бы мне была нужна жена, которую можно растоптать, я давно нашел бы такую. Я не старался заставить тебя плясать под мою дудку. Но и под твою плясать не желаю. – Он закрыл саквояж и принялся застегивать кожаные ремни. – Когда мы поженились… после той, первой ночи… я отчего-то вообразил, что между нами все будет хорошо. И ошибся. Решил, что был дураком и что больше не коснусь тебя. Но ты пришла сама, в этом черном неглиже, такая испуганная и полная решимости настоять на своем, что я забыл о собственной глупости и позволил тебе завладеть моими мыслями.

Он поднял саквояж, выпрямился и шагнул к Кит. Его глаза были полны боли, пронзившей Кит, словно собственная боль. Ставшей ее собственной болью.

Кейн коснулся ее щеки.

– Когда мы занимались любовью, – хрипло пробормотал он, – сразу становились единым целым. Ты никогда ничего не таила. Отдавала мне свое исступление, нежность и сладость. Но утром все менялось. Между нами не было ни доверия, ни понимания… поэтому все так и кончилось. – Он легонько провел пальцем по ее пересохшим губам и прошептал едва слышно: – Иногда, вонзаясь в твое лоно, я хотел наказать тебя. Причинить боль. И ненавидел себя за это. Но последнее время часто просыпался в холодном поту, опасаясь, что когда-нибудь не выдержу и сорвусь. Сегодня, увидев тебя в этом платье, наблюдая, как ты флиртуешь со всеми этими мужчинами, я понял, что пора убираться. Мы все равно не сможем ужиться. Начали плохо и кончили плохо. У нас не было ни единого шанса.

Кит стиснула его руку и подняла полные слез глаза. Влага расплывалась, мешала ясно видеть, но ей было все равно.

– Не уходи. Еще не поздно. Если мы оба попробуем…

Кейн покачал головой.

– Во мне ничего не осталось. Я весь изранен, Кит. И душа. И сердце.