ордена Мужества. Нам поручено организовать ваш перелёт. Приём в Кремле на следующей неделе. Ждите звонка от меня или от кого-то из администрации.
– В каком Кремле? – Лариса подумала, что ослышалась.
– В том самом. Ордена будет вручать президент. Ответственные сотрудники ещё проведут с вами беседу.
– Президент? Вы что, шутите?
– Стараюсь не делать этого на работе. Вижу, новость вас поразила.
– Скажите, что это розыгрыш.
– В моей должностной инструкции нет такой функции.
Лариса взволнованно замотала головой.
– Я не могу. У меня больная мама, дела. Я не поеду!
– Разделяю вашу озабоченность. И всё же полететь придётся. От встречи с президентом России не отказываются. Насчёт мамы не волнуйтесь, ей будет оказана любая необходимая помощь.
– Что-то меня бросило в жар, – Лариса обмахивала лицо рукой. Она ни разу не летала на самолёте.
– Дать вам воды?
– Нет-нет, не беспокойтесь. Что вы имели в виду под оказанием помощи? – осмелилась она уточнить.
– Мой ответ зависит от того, чем больна ваша мама.
– Она перенесла инсульт полгода назад.
– Ей нужен постоянный уход?
– Что-то среднее между да и нет, – ответила Лариса. – Можно я обдумаю ваше предложение?
Молодой человек передал ей визитку с эмблемой города.
– Звоните, как всё взвесите.
– Спасибо.
– Я вызову для вас лифт.
6
В холле больницы ей выдали одноразовый медицинский халат с завязками на спине и шапочку для волос. Каблуки стучали по напольной плитке, привлекая внимание мужской половины больничной публики. Она прошла мимо большого лифта, решив подняться на третий этаж по лестнице.
Как храм или келья старца становятся намоленными, так и лечебный стационар является местом сосредоточия страданий. В её памяти ещё не поредели воспоминания скитаний по кабинетам врачей с полуживой мамой после выписки из отделения интенсивной терапии. К людям, дававшим клятву Гиппократа, она относилась с уважением. Чего не могла сказать о медицинской системе. Недуг бюрократии требовал скорейшего излечения. Не исключено, впрочем, что она негативно окрашивала свои злоключения, потому что находилась в тот период на краю бездны. И всё обстояло не так удручающе.
Во время поездки её укачало на заднем сиденье казённого автомобиля. Бывалый шофёр угостил её леденцом со вкусом лайма, который она продолжала сосать и в больнице.
В палате, рассчитанной на четырёх пациентов, пустовали две кровати. На третьей дремал незнакомый Ларисе мужчина. Четвёртую занимал Тренер. Или Геннадий, как она теперь знала. Он просил не называть его по отчеству.
Зычный храп спящего соседа закладывал уши.
– Ещё немного, и я начну бросаться в него тапочками, – с ходу поделился наболевшим Геннадий. – За что мне такое наказание!
– Хотите, я накрою его подушкой? – спросила она с серьёзным лицом.
– Ваш чёрный юмор мне нравится, – засмеялся Геннадий. – Боюсь, нас сразу вычислят. И тогда больничная палата, в сравнении с тюремной камерой, покажется вершиной уюта. Я очень рад вас видеть, Лариса.
Последнюю фразу Геннадий проговорил с придыханием. Сердце Ларисы учащённо забилось. Он поправил вечно сползающие с переносицы очки с новыми линзами взамен повреждённых. Правая нога его была жёстко зафиксирована в приподнятом положении с помощью несуразной конструкции. Часами пребывать на спине не самый увеселительный досуг.
– Долго вам ещё лежать на вытяжке? – поинтересовалась Лариса. И не только из уважения.
– Дней десять, не больше. Доктор говорит, у меня латеральный перелом без смещения. Ещё легко отделался. Перелом шейки бедра не из тех, что лечатся в мгновение ока.
– Я принесла вам апельсины.
– Так вот чем я буду кидаться в соседа! – воскликнул Геннадий. – Спасибо. Давайте их сюда!
Пришла очередь Ларисы смеяться. Ей было странно слышать свой смех. Особенно в присутствии мужчины. И почему же она ни капли не стеснялась его компании?
– Я вам кое-что покажу, – мужчина заговорщицки ей подмигнул. Он засунул руку под подушку и достал аварийный молоток. Тот самый.
Лариса понимающе кивнула.
– Теперь это ваш талисман?
– Хотел повесить на шею, да он слишком громоздкий.
– Опять шутите?
– Только наполовину.
Ей захотелось поделиться с ним шокировавшей её новостью.
– Меня пригласили в Москву, – как бы невзначай сказала она. – Присудили орден Мужества. Или по отношению к ордену нельзя применять слово «присудили»? Награждать будет президент.
– И вполне заслуженно! От всей души поздравляю вас. Если бы это зависело от меня, я бы дал вам звание Героя России.
Она извлекла из сумки серебряную медаль. Геннадий с интересом осматривал равноконечный крест с закруглёнными краями внутри круга. На оборотной стороне располагался полувенок из дубовых, пальмовых, лавровых листьев и надпись «За спасение погибавших» рядом с порядковым номером. Пятиугольная подвесная колодка была обтянута белой шёлковой лентой.
– Родители двойняшек связывались с вами?
– Столько хвалебных слов в свой адрес я никогда не слышала. Приятные люди.
– Вы спасли жизнь их ребёнку, – напомнил Геннадий. – Считайте, что вы теперь ему как мама. Как минимум крёстная.
– Они хотели приехать в гости, но мне пришлось отказать. Условия у меня не подходящие. Договорились, что я приеду к ним, когда они вернутся из «успокоительной поездки в Крым», как они сказали.
– Как это замечательно! – восторженно отозвался мужчина, жонглируя одним апельсином. – Меня они точно не пригласят. Да и детей в секцию по настольному теннису больше не приведут. Жаль. Антон и Алёна могли бы добиться успеха в этом виде спорта. В них есть зачатки таланта.
– Да, славные дети, – согласилась Лариса. – Не спешите с выводами.
– Уверен, вы прекрасная мама, – заметил Геннадий и сразу же добавил: – Простите за бестактность.
– Кроме мамы, у меня никого нет.
– В ваших словах чувствуется горечь. Моя дочь от первого брака уже выросла и общается со мной, только когда ей что-то нужно. Обычно это деньги. До сих пор не понимаю, где я промахнулся. Жена разлюбила меня, кода дочери исполнилось два года. Много лет я метался между работой и ребёнком, стараясь быть рядом на протяжении всего её детства. Но по итогу сохранить тонкую душевную связь не удалось.
Лариса вспомнила, как в отроческие годы замыкалась в себе, шипела на мать, как брызги воды на смазанной маслом раскалённой сковороде.
– Дайте ей время. Осознанность требует опыта, – сказала она.
Сосед зашевелился на койке, скрип пружин не заставил себя ждать. Терзающий слух храп исчез. Наступила неловкая тишина.
– Выздоравливайте, – сказала Лариса, давая понять, что визит подходил к концу.
– Так быстро уходите?
– Вам ещё не надоело моё общество? – ответила она вопросом на вопрос.
– Я собирался попросить ваш номер телефона, чтобы пригласить на свидание, – признался Геннадий.
Витавшее в воздухе едва ощутимое напряжение после этих слов моментально сгустилось. Лариса не знала, как себя вести. Повисла невыносимая пауза, совсем как в маминых сериалах.
– И