Читать интересную книгу Парадиз Ланд 1-1. Герой по принуждению. Волшебный мир - Александр Абердин

Меня поразило, как ластились дриады к этим мохнатым хлопцам и, совершенно не стесняясь присутствия сатиров, обнимали и целовали их, что приводило козлоногих эллинов в глубокое уныние. Впрочем, когда мы наконец въехали в Микены, я взглянул на это уже совсем по-другому. Одного только беглого взгляда на этот лесной городок мне хватило для того, чтобы понять очень многое, а поняв, громко рассмеяться.

Микены располагались вокруг большой лесной поляны, которая имела форму узкого ромба, протянувшегося на добрых четыре километра. Большинство домов стояло под деревьями, но и на самой поляне стояло несколько десятков построек. Вороны-гаруда уже известили жителей Микен о том, что сторожевой отряд сатиров счел нас всех друзьями и потому когда мы въехали в этот небольшой лесной городок, в котором насчитывалось тысяч двенадцать жителей, все население высыпало нам навстречу. Вот тут-то и выяснилось, что женщин в Микенах раза в пять-шесть больше, чем мужчин. При виде стольких красавиц, по большей части почти нагих, у меня тотчас голова пошла кругом.

Каких див тут только не было. Высокие, статные и полногрудые девушки с белокурыми волосами и, явно, скандинавской внешностью, чернокожие красотки африканского типа, полинезийские красавицы и красавицы-индуски со смуглыми, роскошными телами, худощавые девушки с красноватой кожей и прямыми волосами цвета воронова крыла, индианки, попавшие в Парадиз из Нового Света вместе с Великим Маниту. Попадались в этой толпе топ-моделей и экзотические красотки магического происхождения вроде наших попутчиц-дриад, но не только с зелеными, но и с голубыми и даже фиолетовыми волосами и лишь некоторые красавицы были одеты в короткие, полупрозрачные туники и нечто вроде легких сари.

Среди этой толпы дам, которая приветствовала нас веселыми возгласами, сновали озабоченные сатиры. Каждый из них опекал от трех до полутора десятков красоток и теперь мне стало ясно, что колючие заграждения были предназначены скорее не для ограждения от ночных набегов, а для предотвращения ночных побегов. То, что шеи многих красоток были увиты жемчужными и коралловыми ожерельями, а на руках у них блестели золотые и серебряные браслеты, вовсе не служило гарантией того, что они не захотят однажды, темной ночью, сбежать из гарема.

Большая часть наших спутников, вернувшись к родным очагам, сразу же бросилась к своим подругам. Возле нас осталось лишь десятка полтора сатиров, которые продолжали вести наших коней к центру городской поляны, поросшей сочной, зеленой травой и прорезанной множеством узких тропинок. Однако, мне хорошо было заметно, что в этот момент им более всего хотелось поскорее вернуться к своим подругам.

Фемистокл постоянно вертел головой, вглядываясь в толпу и я, чтобы немного позлить его, ссадив девчушек на землю, тотчас подхватил первую же попавшуюся белокурую красотку, оказавшуюся поблизости и, посадив её перед собой, немедленно обнял и впился в её чувственный рот долгим и страстным поцелуем. Надо сказать, что красотке это понравилось и она была готова отдаться мне прямо на публике, но я быстро ссадил её и поднял к себе на колени следующую небесную гурию с темно-шоколадной кожей и пышной шапкой курчавых, черных волос.

Девичье царство буквально взревело от восторга и сатиры были бы сметены с их дороги, если бы Лаура в сердцах не пальнула несколько раз из ракетницы. Этот маленький фейерверк поверг жителей Микен в изумление, что позволило мне сначала пылко расцеловав пламенно-страстную африканскую красавицу, а затем, не пойдя дальше поцелуев, сбагрить её на руки изумленного Фемистокла и продолжить движение.

Через несколько минут сатиры привели нас на центральную площадь Микен, лишенную травяного покрова и посыпанную розовой, каменной крошкой, где у козлоногих эллинов стоял кафедральный собор, сплетенный из ошкуренных прутьев. Архитектура парадизских Микен показалась мне довольно занимательной по конструкции и симпатичной на вид.

Все дома в Микенах стояли на спаренных, круглых помостах, поставленных на резные деревянные столбы, возвышающиеся на пятиметровой высоте. Получалось как бы двухэтажное жилище. Первый этаж представлял из себя, два стоящих вплотную друг к другу, цилиндра, сплетенных из прутьев, окрашенных в красно-коричневый, синий и фиолетовый цвет. Диаметр одного цилиндра, как правило был метров десяти, двенадцати, а другого на треть, а иногда и почти вдвое меньше.

Высота стен этих хозяйственных построек была около полутора метров и мне было прекрасно видно сверху, что там находятся всяческие мастерские сатиров. Столярные, ткацкие, гончарные и прочие. Похоже, что ремесла в Микенах были развиты довольно хорошо. Некоторые сатиры отводили под мастерскую большую загородку и держали в меньшей домашний скот, другие же поступали наоборот. Все зависело как от личных предпочтений, так и, по всей видимости, от мастеровитости их хозяев.

На втором этаже стояли высокие, круглые в плане постройки, сплетенные из ошкуренных прутьев окрашенных в белый, голубой или нежно розовый цвет, украшенные прихотливым узором в средней части и классическим критским меандром под самой крышей, искусно покрытой узкими деревянными плашками. Домики были очень изящными, весьма разнообразными по рисунку плетения и архитектурным деталям, но все имели цилиндрическую форму.

Стены домов были высокими, а если учесть то, что их венчали островерхие, конические крыши, то вся постройка имела в высоту до пятнадцати и даже двадцати метров. То, как устроено жилище, дает наиболее полное представление о нравах его обитателей. С первого же взгляда мне стало ясно, что в больших круглых хижинах, установленных на помостах, с которых вниз не вело лестниц, обитают женщины и дети, в то время как в хижине, стоявшей на помосте меньшего размера, деревянной лестницей с широкими ступенями, которая на ночь поднималась с помощью веревок и подъемного ворота кверху, наверняка, обитают сами сатиры.

Некоторые хижины, которые я без ошибки определил как женские, были построены в два, а иногда даже и в три этажа и это свидетельствовало о том, что у их хозяина имелся довольно внушительный гарем. То, что каждый помост был огорожен и спуститься на землю можно было только по единственной лестнице, находящейся на мужской половине, наглядно свидетельствовало о ревности сатиров, а то, что в толпе встречающих было довольно много маленьких ребятишек, говорило об их несомненных мужских достоинствах. Правда, все это как-то плохо вязалось с их религией, но каких только чудес не бывает на белом свете.

Храм сатиров почти ничем, кроме своих размеров, даже в малом, переднем приделе было метров двадцать в диаметре, не отличался от любой другой постройки, разве что на первом этаже, под навесом, не было устроено никакой мастерской и не блеяли козы. Обе плетеных постройки были раза в три больше размером, чем все остальные и верхушки конических крыш, покрытых фигурной деревянной чешуей, окрашенной в красно-коричневый цвет, украшали резные, большие деревянные кресты выкрашенные в голубое. Видимо, религия в Микенах была делом сугубо мужским, так как женщины к храму не стали подходить и мирно разошлись по домам, оставив нас на попечение своих козлоногих бой-френдов.

На помост храма из круглого придела, в который была вплетена круглая арка входа, с дробным перестуком выскочило с дюжину сатиров, одетых в белые с коричневые рясы, а затем степенно вышел их духовный пастырь, - старик, одетый в голубую рясу, богато расшитую бисером. Это был седовласый старец с рогами довольно внушительного размера, которые закручивались в спираль. На груди у святого отца висел большой серебряный крест, а в руках он держал четки.

Не знаю, чего от меня ожидали сатиры, но я лишь перекрестился на их храм, приветственно помахал попу рукой и поинтересовался у Фемистокла, где в Микенах находится отель. Мой приятель огорченно вздохнул и потопал к батюшке. После некоторого перешептывания между Фемистоклом и попом, сатир вернулся ко мне и сообщил приятную весть о том, что нам отводятся для ночлега аж целых четыре холостяцкие хижины и что мы можем находиться в Микенах столько времени, сколько пожелаем.

Улыбнувшись, я решил отблагодарить гостеприимного батюшку по-своему и, нацелившись на его храм голубым лучом, покрыл обе крыши и кресты на них позолотой. По-моему, получилось красиво, во всяком случае Лаура даже захлопала в ладоши. Оставив седовласого, винторогого старца стоять на помосте перед своим храмом с открытым ртом, я тронул коня и поехал в ту сторону, куда четверо сатиров понесли Хлопушу, совсем уже сдавшего и находящегося в забытьи. Парень нуждался в срочной медицинской помощи и я ломал себе голову над тем, чем можно облегчить его страдания, ведь я даже не мог поставить ему диагноз.

Через несколько минут мы, наконец, добрались до четырех больших хижин-одиночек, стоящих на противоположном конце ромбовидной, лесной поляны. Мы спешились и я смог заняться нашим больным товарищем и принялся осматривать его. У Хлопуши был сильный жар, затрудненное дыхание и сильные хрипы в легких. Если бы мы были в Зазеркалье, то я скорее всего подумал, что парень сильно простудился и у него начинается бронхит.