— Стойте! Стойте!
Он промчался сквозь расступившуюся перед ним толпу и в одну минуту оказался перед тюрьмой, откуда как раз выводили осужденного, за которого в отчаянии цеплялись жена и дети. Добежав до Жоама Дакосты, судья задохнулся и, не в силах говорить, только размахивал зажатой в руке бумагой. Наконец с его губ сорвалось:
— Невиновен! Невиновен!…
Глава XIX
ПРЕСТУПЛЕНИЕ В ТИЖОКЕ
Когда появился судья, мрачная процессия остановилась. Гулкое эхо далеко разнесло его возглас, многократно повторенный толпой:
— Невиновен! Невиновен!…
Затем наступила мертвая тишина: все хотели слышать каждое слово, произнесенное судьей.
Судья Жаррикес сел на каменную скамью: Минья, Бенито, Маноэль и Фрагозо окружили его, а Жоам Дакоста стоял, прижимая к груди Якиту. Судья, пользуясь найденным числом, принялся расшифровывать последний абзац документа; с помощью цифр он заменял в криптограмме букву за буквой и, по мере того как на бумаге возникали новые слова, он разделял их, ставил знаки препинания и читал вслух.
Наконец он прочитал в глубокой тишине:
Как только судья огласил текст документа, на площади загремело несмолкаемое «ура!».
Как ни был тверд характером Жоам Дакоста, слезы радости потекли у него из глаз. От всего сердца благодарил он Провидение, которое чудесным образом спасло его в момент последнего испытания.
Судья Жаррикес, пользуясь найденным ключом, тут же расшифровал остальной текст документа.
Вот в чем признавался преступник:
Ортега служил в управлении алмазных копей вместе с Жоамом Дакостой. Он и был тем служащим, который сопровождал ценный груз в Рио-де-Жанейро. И он же сообщил контрабандистам, в какой день конвой выступит из Тижоки. Во время нападения разбойников в окрестностях Вилла-Рики он сделал вид, что защищается от них вместе с охраной; потом упал среди убитых и был унесен своими сообщниками. Вот почему единственный уцелевший в этой схватке солдат показал, что Ортега погиб от руки бандита.
Но преступление не принесло счастья. Вскоре он был ограблен своими же товарищами-бандитами.
Оставшись без всяких средств и не смея вернуться в Тижоку, Ортега бежал в северные провинции Бразилии, в верховья Амазонки, где лютовала лесная стража. Надо было как-то жить, и Ортега поступил в один из этих малопочтенных отрядов. Там у новичка не спрашивали, кто он, откуда пришел. Ортега стал лесным стражником и много лет занимался охотой за людьми.
Незадолго до смерти Ортеги его отряд случайно пересек перуанскую границу и оказался в окрестностях Икитоса. Там Ортега увидел Жоама Гарраля и узнал в нем Жоама Дакосту. Страх перед наказанием за грех заставил его написать письмо с изложением подробностей своего преступления. Придав ему форму криптограммы, Ортега намеревался послать письмо хозяину икитосской фазенды вместе с шифром.
Смерть помешала ему осуществить свой замысел. В схватке с неграми у Мадейры его тяжело ранили, и он понял, что конец уже близок. При нем был Торрес, которому Ортега решился доверить тайну, всю жизнь тяготившую преступника. Ортега отдал Торресу документ, написанный собственной рукой, взял с него клятву, что он доставит бумагу по назначению, и сообщил, где искать человека по имени Жоам Гарраль. И, конечно, число 432513.
Судья Жаррикес кончил чтение.
Крики «ура!» прокатились с новой силой.
Заручившись неопровержимыми доказательствами, Жаррикес заявил, что в ожидании нового приказа из Рио-де-Жанейро, Жоам Дакоста будет содержаться не в тюрьме, а в собственном доме судьи. Конечно, с согласия начальника полиции.
Жоам Дакоста, окруженный своими близкими и провожаемый всем населением Манауса, был доставлен к дому судьи едва ли не на руках.
А что же наш славный Фрагозо?
Доброго малого обступили со всех сторон. Бенито, Маноэль и Минья осыпали его ласками; не отставала от них и Лина. Он просто не знал, кого слушать, и всячески отклонял всеобщие похвалы: он, право же, их не заслужил! Все решил случай! Разве можно благодарить его за то, что он узнал имя лесного стражника? Разумеется, нет! Если ему и пришло в голову разыскать отряд, в котором служил Торрес, то он и сам не знал, будет ли от этого прок, а что до имени «Ортега», кто бы мог сказать заранее, на что оно сгодится?
И все же какая удивительная цепь событий выстраивалась с того самого дня, как был спасен веселый цирюльник: после неожиданной встречи в икитосском лесу — радушный прием, оказанный ему на фазенде, встреча с Торресом на бразильской границе, и, наконец, случайно увиденная цирюльником ссора лесных стражников в провинции Мадейра.
— Все правильно! — соглашался Фрагозо.— Только вы обязаны своим счастьем не мне, а Лине!
— Как?! — удивилась прекрасная мулатка.
— Разумеется, вам! Если бы не ваша выдумка с лианой, разве мне удалось бы осчастливить стольких людей?
Нечего и говорить, что все хвалили и баловали Фрагозо и Лину — и не только члены семьи Дакосты, но и их новые друзья из Манауса.
А разве судья Жаррикес не внес своей доли в оправдание невинно осужденного? Если, несмотря на недюжинный аналитический талант, он не смог сразу прочесть загадочный документ, зато он отгадал, на какой системе основан шифр. Кто, кроме него, смог бы по одному имени отыскать число, известное только покойным Ортеге и Торресу?
Слова благодарности сыпались на него дождем!
Через четыре дня пришел приказ освободить заключенного. Документ был признан подлинным: почерк оказался действительно почерком Ортеги, служившим ранее в Алмазном округе; преступник сам сознавался в содеянном и приводил такие подробности, что невиновность осужденного в Вилла-Рике не вызывала ни малейших сомнений. Жоам Дакоста получил полную реабилитацию.
В тот же день судья Жаррикес обедал с семьей Дакосты на жангаде, а когда наступил вечер, члены семьи обменялись с ним горячими рукопожатиями и трогательными заверениями в дружбе. Расставаясь, все дали друг другу обещание вновь встретиться в Манаусе на обратном пути, а потом и на фазенде в Икитосе.
На другой день, лишь только взошло солнце, Араужо дал сигнал к отплытию. Жоам Дакоста, Якита, их дочь и сыновья — все стояли на палубе громадного плота. Отчалив, жангада вышла на середину реки, а вслед ей долго еще неслось громовое «ура!» собравшихся на берегу жителей Манауса.
Глава XX
НИЖНЯЯ АМАЗОНКА
Для благородной семьи то была вереница счастливых дней.