- Лиза, смотри, твоя птичка-невеличка прислала Речке-Весне шапочку с небес. Как в этом... как в мультфильме...
Лизка бросает взгляд через плечо. Разворачивается всем телом, встает и все равно не верит своим глазам.
Правда, старая лыжная шапка. На ковано-сварном металле головы. Олени и стрижи. Узорчатая. Чудесная, с игольчатым помпоном. Шариком на ниточке.
- Ой, - говорит Лизка, - как у гномика! Только этих нет...
Она показывает руками.
- Да, - понимает Лева, - полей. Но их и не должно быть. Это же шапочка эльфов, а не гномов.
- Каких эльфов?
- Ну эльфов... сказочных, волшебных... которые воду в Искитимке зимой греют.
- Какое безобразие! Нет, вы видели? - Старуха ждет сочувствия, а может быть, и помощи.
- Простите, мы очень торопимся, - отвечает Лева. - Извините.
И мимо. Не останавливаясь. Под ветки рябин Притомской набережной.
- Молодой человек, имейте совесть! - доносится из-за спины, Остановитесь. Одна минута же. Снимите это безобразие. Мне не достать.
Под ногами бесконечная белая лента широкой дорожки. Справа черная невысокой ограды. Высоко и хорошо. Вся река видна и даже рыбаки за белым языком острова. Словно ветер раскидал мерзлую ягоду. И некому склевать. Счастье.
- Эта бабушка с палочкой, - говорит Лизка, когда замолкает вдали голос и лай глохнет, - она очень плохая. Очень.
Лева останавливается и оборачивается.
- Папа, - продолжает ребенок и встает на сиденье, - а давай посмотрим на реку. Может быть, мы увидим этих эльфов, которые шапку принесли. Или гномиков. Может быть, они еще не убежали обратно. К своим печкам. Это же они дымки пускают? Да?
- Конечно, конечно. Давай, - легко соглашается Лева. Посмотрим.
Он берет дочку на руки, поднимает и подходит к самой ограде.
Теплый воздух над ближними полыньями, словно тончайший шелк. Радужные нити. Одежда невидимых кочегаров. Кузнецов и косарей. Они славные. Не курят и не дергают девчонок за косички.
Лизка молчит. И Лева молчит. Очень красиво.
- Папа, - неожиданно говорит ребенок, - папа, ты не сказал, почему мама звонила медленно-медленно.
- Не сказал? - переспрашивает Лева.
- Не сказал. - Лизка поворачивает свою головку и смотрит ему прямо в глаза.
- Потому, что думает о нас с тобой. Просто думает о нас с тобой - и все.
На лице ребенка появляется удивительное выражение. Оно светится. Оно греет. Внезапно Лизка обхватывает Левину голову руками. В одно мгновение. Как мяч. Притягивает к себе. Прижимает и целует. В нос, в щеки, в губы. Горячо.
Дурацкий ком подкатывает к горлу Васильева.
- Скоро наступит весна, - говорит он. - Очень скоро. И в этих полыньях будут плавать уточки. Большие и маленькие. И мы их обязательно придем смотреть. Обязательно.
- Да, - отвечает Лизка, - да, очень скоро.
На белом снегу берега и реки тени. Бесконечная полоска крестиков ограды. И над ними два шарика. Два нолика. Две головы-головушки.
Папа и дочь.