Читать интересную книгу Призраков лучше не тревожить - Сергей Павловский

– Вот… Теперь можно и поговорить, – хозяин блаженно прищурился и потянулся за пачкой «Примы».

– Может, такую закурим? – подсунул ему «Мальборо» Емельянов.

– Можно и такую, – согласился Онищенко. – Они ничего, крепенькие. Ты, извини, по званию кто будешь?

– Ты ж в удостоверении видел.

– Так я в него для проформы смотрел. Я ж и так секу, что люди из органов.

Емельянов хохотнул:

– Значит, глаз, говоришь, намётанный? Это хорошо, а по званию я полковник, полковник ФСБ Ротмистров Александр Николаевич.

– Ого! – брови Онищенко уважительно переместились вверх. – Важная птица. Молодец – вроде и не старый по возрасту, а не гордый. А тут до тебя много начальников побывало. Надутые все, что первомайские шары. А волнует тебя, как я понимаю, тот телефонист?

– Точно.

Хозяин задумался, пыхнул дымком:

– Ну что тебе нового сказать… Я уже раза три рассказывал. Ну, видел мужика. Понимаешь, я ведь Лёху, монтёра нашего с АТС, хорошо знаю, корешевали с детства. Он, значить, всегда наш участок обслуживал. А тут гляжу – метётся с телефонной трубкой из подъезда мужик. Я на лавочке отдыхал, ждал, может кто подвалит «козла» забить. Ну и спрашиваю я его: где, мол, Лёха? Приболел, что ли? А он что-то мекнул непонятное – и ходу. Больше ничего и не вспомню.

– А не заметил ты чего странного в его виде?

– Да в том-то и дело, – Онищенко досадливо скривился. – Заметил, а вспомнить не могу, забыл. Только подумал тогда: «Не наш это мужик». Понимаешь? – Он постучал литым кулаком по столешнице. – Ну, как ещё сказать?.. Вот ты – хоть и полковник, но свой. И товарищ твой свой, хоть и за рулём. А тот… Э…

Он махнул рукой и решительно разлил остатки водки:

– Давай по третьей.

– Давай, – не стал отпираться Емельянов. – А всё же постарайся вспомнить. Что? Может, лицо, одежда? Не торопись, подумай!

Онищенко быстро хлопнул третью – и вдруг едва не поперхнулся, выкатил глаза, выдавил сквозь силу:

– Вспомнил, точно… – перевёл дух и подался вперёд, к Емельянову. – И одежда, и лицо. Понимаешь, спецовка на нём новёхонькая, синяя, точно из магазина. Я ж говорю, Лёху, телефониста, хорошо знаю. Это при Лёне у них робу справно выдавали, и то редко кто носил. А теперь и вовсе – ходят все в чём попало. Я и сам человек рабочий, проблему понимаю. Вот… Лёха, тот вообще в спортивном костюме ходит. То же и с чемоданчиком, что в руках у мужика был. Рабочий человек такой чемодан не купит – один разор, а пользы нету. А ежели государство разорится, выдаст – так он его упрячет подальше, чтоб не потёрся.

– Ну, а лицо, лицо? – затормошил хозяина Емельянов.

– И лицо… Я ведь в армии служил на Кавказе, насмотрелся там на чурок. И этот вроде чурка – чернявый такой, смуглый. Но не наш, не наш чурка. Не ара, не грузин, не армянин.

– Может, грек или итальянец? – подал неожиданно голос Сагайдачный.

– Ага, точно, – радостно осклабился сталевар, словно его осенило наконец. – Или, к примеру, испанец.

– Ну, ты молодец, Коля, – Емельянов крепко прихлопнул хозяина по широкому сталеварскому плечу. – Это дело. А говоришь, забыл! У тебя же клад, а не память. А нашим, что до меня были, ничего этого не говорил?

– Не… – мотнул головой Онищенко. – Не говорил. Это ты молодец. Без тебя я бы и не вспомнил.

– Тогда давай так, – Емельянов, раскрасневшийся от водки, заговорщицки подмигнул, – если будут ещё спрашивать – и не говори. У нас, понимаешь, тоже контор много, и каждая поперёд другой в пекло лезет. Мы ж на твоей информации друзей-товарищей и обскачем.

– И найдёте гада? – усомнился хозяин.

– Найдём, не беспокойся, – многозначительно заверил Емельянов. – И притом именно мы найдём. А уж если мы – то и до суда дело, может, не дойдёт.

– Вот это правильно, – понимающе одобрил Онищенко. – Таких сволочей давить на месте нужно. А то развели бардак, понимаешь.

– Ну всё, спасибо за угощение и за доброе слово, – Емельянов поднялся и протянул хозяину свою не менее заскорузлую крестьянскую лапу.

– Ага, – крепко стиснул её сталевар. – Как найдёшь – непременно заходи. Поговорим, бутылочку раздавим. А я пока – могила…

* * *

Полковник тяжело опустился в кресло голубого «опеля Вектра» и любовно погладил округлившийся живот. Сагайдачный покосился на него неодобрительно, буркнул:

– Борщ с водкой с утра, в такую жару… Бр-р… Извращение, босс.

– А я и борщ, и водку могу хоть утром, хоть ночью и в любую погоду, – радостно осклабился Емельянов. – А за такую информацию не грех и выпить. Ты, пожалуй, поезжай в «аквариум», а я по дороге поразмыслю над раскладом.

Он откинул спинку кресла далеко назад и блаженно прикрыл глаза. После принятой дозы в голове приятно шумело, но мысли текли правильным потоком под лёгкий шумок автомобильного кондиционера. Перспектива, конечно, открывалась заманчивая, но Емельянов не особо обольщался. Вероятность того, что наёмный киллер окажется иностранцем, составляла, по прикидке Емельянова, процентов десять. Но отработать версию следовало тщательно, ибо сулила она невиданные дивиденды. Во-первых, открывалась возможность обскакать на голову конкурентов. Спецов, что могли провернуть деликатную и специфическую работёнку за бугром, в Генпрокуратуре, конечно, не имелось. Да и в СВР осталось негусто, очень негусто – считанные единицы. Емельянов смело мог считать себя зубром из «Красной книги». Были ещё, конечно, дедушки вроде Долганова и Аверина, что могли спланировать и обсосать любое дельце от переворота в Кении или Занзибаре до похищения японского микадо, но воплотить планы в жизнь могли только рукастые-головастые, а их-то великая держава и растеряла походя, недальновидно и позорно.

«Здесь у меня все козыри на руках, – рассуждал Емельянов. – Даст Бог, ещё и покуролесить под занавес в старушке Европе.» И ещё один козырь в рукаве делал партию весьма привлекательной. Заказчик просчитался, решив прибегнуть к помощи иноземного мокрушника. Ему-то, дилетанту, начитавшемуся бульварных новомодных романчиков или почерпнувшему знания из опыта местной уголовной мельшпухи, идея казалась грандиозной и несокрушимой. А ведь залётного гастролёра вычислить куда проще, чем местного работягу, что неуязвим в стране, где правит беспредел.

– Шеф, а, шеф? – окликнул тихо Емельянова Сергей. – А вдруг этот мой коллега и впрямь окажется варяжским гостем? Это ж гиблое дело. Как его раскрутить?

«Ну вот, ещё один недоумок, – посетовал про себя Емельянов. – Впрочем, что его винить – на родной почве взращён.» Вслух он высказал почти то же, только в более мягкой форме:

– Дурачок ты, Серёга. Обязательно раскрутим. Это ж какая перспектива – поработать за бугром, – он даже прищурился мечтательно. – Если повезёт, поймёшь, почему. Ты ведь, по сути, как был «совком», так «совком» и остался. Прожил житуху за железной занавеской и до сих пор боишься из-за неё нос высунуть. А мировой котёл – это совсем иная кухня, и варится в ней куда более пикантная и вкусная каша. Там перед нашим братом-шпионом все пути открыты. Знаешь, почему?

– Почему? – насупился Сагайдачный.

– Потому что там есть, по крайней мере, хоть иллюзия демократии, той самой, пресловутой, в нашей чернухе непонятной и охаянной. И засранный хамло-сержант не потащит тебя в кутузку только потому, что рожа твоя ему не понравилась или повые….ться захотелось. И гаишник-жлоб не придолбается, что выпил ты за рулём бокал пива. И вообще там государству на тебя насрать. Плати вовремя налог – и твори, что хочешь. Потому люди там глупей, наивней и добрей. Главный принцип: живёшь сам – другому не мешай.

– А у нас, можно подумать, государству есть дело до своих граждан, – иронически хмыкнул Сагайдачный. – По-моему, нашему государству граждане вообще до фени.

– Типичная ошибка, – назидательно качнул пальцем Емельянов. – Большинство так и считает. Ан нет. Есть дело нашему государству до людишек. Ибо государство у нас есть что? Не закон, как положено, а чиновнички. Закон беспристрастен, а люди нет. И очень пристально чиновнички за людишками наблюдают, ибо кормильцы, как есть. И очень ловко людишками манипулируют, хоть и побаиваются. Только принцип у нас, как на зоне: подохни ты сегодня, а я – завтра.

– Ладно, уговорил. Положим, раскрутим дело, а дальше? Дальше что?

Сагайдачный тоскливо покосился на Емельянова. Пессимизм Робин Гуда крепчал последний год день ото дня.

– Дальше… – Емельянов в свою очередь покосился на Сергея, прикинул, стоит ли приоткрывать перспективу. Решил, что стоит. – Дальше, Серёга, выгода прямая. Выгорит дело – сяду в кабинет. Дед место зама предложил. Легальная работа при собственных фамилии-имени-отчестве и при семье. Предел мечтаний любого разведчика. И тебе местечко спокойное сосватаю. Может, и поживём ещё по-человечески.

Конец ознакомительного фрагмента.