— Линда, черт возьми!
На этот раз лаборантка безропотно подсунула ему пепельницу, и Сигби тут же забыл о ее существовании. Худой, остроносый, сжатый в комок, как гриф, он пожирал информацию, погрузившись в нее до последнего нерва.
— Мистер Сигби, он прошел 11-й тест, — прервал зависшее молчание неуверенный голос лаборанта.
— Вижу, — коротко выдохнул Сигби, — запросите видеопленку, я хочу посмотреть, КАК он это сделал.
Строчки продолжали ползти снизу вверх, чем дальше, тем нереальнее. Сигби прикурил от зажигалки и еще раз послал запрос о достоверности информации.
Ответ засветился почти тут же: «Искажения в передаче информации отсутствуют».
Загудел зуммер, и пневмопочта выплюнула пакет с видеокассетами. Сигби быстро промотал начало. Ассистент вывел изображение на большой монитор.
— С 13-й минуты!
Сигби обнаружил, что сосет давно погасшую сигарету и, выплюнув измусоленный окурок, прикурил новую. На экране видеомонитора 5-летний малыш, очень милый, пухлый и глуповатый на вид, возился с тестами 8-й степени сложности, рассчитанными на лысых академиков.
Окретиненные происходящим ассистенты подсовывали ему одну задачу за другой. Изредка их действия корректировал дежурный оператор центра, судя по голосу (в кадр он, разумеется, не попадал), это был Лесли Хиггинс.
— Попробуйте 48 дробь 6, - это Лесли.
Малыш смотрел, сморщив лобик, в разложенные перед ним таблицы. Ему давно пора было бы заскучать и захныкать, но он почему-то радовался тестам, словно комиксам.
— Джеф, меня пугает такой показатель интеллекта. Может, он- псих?
— Попробуй Роршаха.
Ассистент достал пачку карточек с бесформенными парными чернильными пятнами. Лаборанты называли этот тест «кому что померещится».
— Малыш, что тебе это напоминает? — Хиггинс выбрал самые бесформенные пятна. Кроме того, что фигура симметрична, о них вообще мало, что можно было сказать.
— Космическую станцию.
Сигби нажал на стопкадр, заставив ребенка замереть на экране с открытым ртом. Почему он сказал «станцию»? Космический корабль — куда ни шло, но «станция»?
Какое-то не определившееся еще предчувствие заставило заведующего лабораторией обратить внимание именно на эту фразу. «Почему СТАНЦИЯ»? Он снова нажал на PLAY.
— А ты когда-нибудь видел космическую станцию? — спросил Лесли.
— Да, во сне, — мальчишка задрал голову, чтобы видеть оператора.
— Может быть, по телевизору? — пошутил Хиггинс.
— Что ты, — серьезно сказал малыш, — мама и папа почти не разрешают мне смотреть телик. Они говорят — «телевизор развращает детей».
— А что еще тебе напоминает пятно?
— О, много разных вещей. Только я не знаю, как они называются.
Лесли, наконец, дал на экран увеличенное изображение чернильного пятна. Если бы Сигби не был зациклен сейчас на слове «станция», эта ассоциация никогда не пришла бы ему в голову. Но! Пятно действительно напоминало станцию! Лет 6 назад Сигби имел неудовольствие принимать участие в операции «Анаконда»: какая-то дрянь бухнулась в Амазонку, квадрат оцепили ребята из безопасности… В общем, все было как обычно, разве что штука эта сохранилась на удивление хорошо. Мало того, она работала, пока полностью не сел блок питания. Восстановить его так и не смогли.
В лаборатории эту штуку потом определили как отстреливающийся модуль более крупного объекта, возможно, космической станции. Потому что в памяти компьютера модуля было изображение станции-матки. Вот это-то изображение и увидел сейчас Сигби в неверных очертаниях чернильного пятна.
«Стоп, — подумал он, — когда из Амазонки подняли модуль, он был не просто пуст, он был покинут. Не означает ли это… Ребенок? Невозможно. Хотя по сроком очень близко. Неужели?…»
Сигби снова остановил видеофильм и наклонился к микрофону селекторной связи.
— Лабораторные анализы по форме р-73. Объект Б-28/8.
— Минуточку, сэр, — буркнул динамик, и тут же по дисплею побежали строчки, напоминающие бред сумасшедшего генетика.
— Прокомментируйте, пожалуйста, — бесстрастно сказал Сигби.
— Красные кровяные тельца видоизменены, подвижность 175 % от исходной, способность к регенерации 584 % от исходной, потребность в кислороде 63 % от исходной, содержание в тканях миоглобина 224 % от исходной… Организм приспособлен к более агрессивной среде со средней температурой 7 градусов по Цельсию, силой тяжести в 11,6 g и наличием кислорода в атмосфере 13 %.
— Документы в порядке? — спросил Сигби.
— Чьи, мальчика? — удивился лаборант.
— Ну не мои же! Кто его родители? — Сигби вспыхнул, как спичка: уши его запылали, нос посинел, а ярость в долю секунды заняла все существо.
— Но сэр, у меня нет допуска такой степени секретности, — прошептал дежурный, растерянно глядя на заведующего и думая только о том, как бы теперь не потерять работу, а заодно и голову. Работу в Мутационном центре обычно так и теряли — вместе с головой. И он потерял бы то и другое, но Сигби не захотел тратить время на процедуру разжатия сведенных судорогой ярости губ и отдачу приказа. Игнорируя шарахающихся от него лаборантов, он подскочил к личному сейфу, сунул палец в опознавательно-отмыкающее устройство и уже через пару секунд пихал в компьютер карточку личного доступа.
Увидев, что дело принимает такой непредсказуемый оборот, лаборанты во главе с дежурным поспешили ретироваться, им вовсе не улыбалось проходить внеплановую промывку мозгов из-за очередной глупости шефа.
Только Линда невозмутимо стояла за спиной Сигби, когда он рассекречивал файлы ограниченного доступа.
* * *
Последние полгода Лайтмен всё чаще думал о родителях. Если бы они остались в живых? Может, тогда и его жизнь сложилась бы совсем иначе — он не стал бы психом и супергероем… «Психом!» — в мозгу Ланса вдруг произошла немотивированная смена электрического напряжения, и флайер камнем понесся вниз. Лайтмен выровнял его легким усилием воли, но не стал переходить с биоуправления на ручное. Подумаешь, сбился с ритма. Воспоминания о Мутационном центре того стоили… Ему вдруг стало грустно, и он понял, что день был испорчен еще с утра напоминанием о Сигби.
Сигби… Ланс помнил этого дохлого грифа чуть ли не с первой встречи, с той, где ему едва исполнилось 5, и ему пообещали летающую машинку, а подсунули этого напыщенного тупого болвана, не понимающего самых простых, даже для ребенка, вещей. А потом…
В списке ненавистных Лайтмену людей Джон Фаррел Сигби (царство ему подземное) до сегодняшнего дня стоял на первом месте. Да, на первом, хоть Тимоти Шерман, куратор группы, и дышал ему в спину.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});