Читать интересную книгу Как утопили в крови Языческую Русь. Иго нового Бога - Лев Прозоров

А вот когда православствующие начинают оскорблять мою языческую святыню, моих Предков – тут уж извините. Тут я не просто могу или стану, тут я просто обязан возразить.

Говорят – и тут я с прискорбием должен отнести к малопочтенному сонму православствующих не только мирянина-публициста со звучной фамилией Штильмарк, но и людей церковных, в частности того же диакона Кураева и иеромонаха Виталия Уткина, – будто до крещения Русь не была государством.

Так, какие-то вечно грызущиеся между собой племена, с которых брали дань то хазары, то чуть менее дикие норманны.

Насчёт государства – в последние годы историки вообще не могут выработать какого-то общеприемлемого определения государства. Поэтому некоторые из них сделали очень мудрый и верный шаг – заинтересовались тем, что считали государством сами люди прошлого – Средних веков, Древности…

Посмотрим и мы – как смотрели на языческую Русь современники. Чем считали её – скопищем «племён» или всё-таки государством?

В средневековой Европе очень серьёзно относились к титулам. Серьёзней там относились только к Христу и Христовой вере. За неправильно употребленный титул могли вызвать на поединок, отправить на плаху, объявить войну.

Так вот, правителей Руси с 839 года, когда, по Вертинским хроникам, к правителю восточных франков, Людовику Благочестивому, пришли послы «народа Рос», зовут королями.

Позднее, в «Хронике продолжателя Регинона», княгиню Ольгу, в крещении Елену, величают «Еленой, королевой ругов» (германцы называли русов ругами). И так далее, вплоть до «короля Полоцкого» и «короля Суздальского» у Генриха Латвийского.

Заведомых правителей государств, христиан-католиков из Польши и Чехии, и то их единоверцы именовали всего лишь герцогами или князьями-«дюками».

В западных хрониках XI века говорится о том, как польский «герцог» Болеслав помогал киевскому «королю» Святополку в войне с его братьями.

Тем паче не называли королями вождей племён. Забавно бывает читать в хрониках про «сеньора ливов» или «половецких баронов» – впрочем, если вдуматься, эти словосочетания не забавней привычного «цыганский барон».

На Востоке правителей языческой Руси называли даже не царями, а хаканами, «хакан-Рус». Хакан – императорский титул! «Ap-Рус, так же, как аль-Хазар и ас-Серир – это название государства, а не народа и не города», – пишет арабский автор.

Серир – это северокавказское княжество, а «аль-Хазар» – хазарский каганат, разрушенный язычником Святославом. То есть речь идет о временах до крещения.

Не признавала за правителями Руси царского достоинства одна надменная Византия – но она не признавала его и за православными царями Болгарии, и за христианским императором Священной Римской империи германской нации Оттоном, и за эмиром мусульманского Египта.

Жители Восточного Рима знали только одного царя – своего императора, а за границами империи могли быть только «вожди».

Впрочем, в «записке топарха» византийский чиновник, губернатор крымских владений-климатов, величает язычника-руса «царствующим на север от Дуная».

А митрополит Иларион пишет о язычниках Игоре и Святославе – «не в худой и не в неведомой земле владычествовали, но в Русской, что ведома и слышима всеми четырьмя концами земли». О «племенах» так не пишут.

По устройству Русь времён Игоря не очень отличалась от франкской державы времён того же Людовика Благочестивого. Так же правили в своих владениях «племенные герцоги» (а у нас – «всякое княжье», что «под рукою великого князя»).

Так же полгода колесил по стране король со всем двором, как наш князь на полюдье. Только у нас в полюдье уезжали на зиму, а короли кочевали по стране летом. По римским дорогам как раз летом лучше всего путешествовать; а у нас и ныне в иные края иначе, чем по речному льду, не доедешь.

Точно так же собирались на законодательные собрания «все франки» (а у нас подписывалась под договорами «вся русь»).

Наконец, саксы бунтовали против франков, как наши древляне и вятичи против русов, даже успешнее. Саксам всё же удалось усадить на престол восточных франков свою, саксонскую, династию. Древляне с вятичами ничего подобного не добились.

Собственно, сами рассуждения про «племена» – плод некоторого недоразумения.

В летописи такого слова нет. Древлянские послы говорят Ольге: «Послала нас к тебе Деревская земля» – отнюдь не «племя»!

Сами древляне – а также вятичи, дулебы и прочие первонасельники земель, на которых возведено было Русское государство, ставятся летописью в ряд с литвой, немцами, свеями-шведами, лютичами, поморянами.

Литва, немцы и шведы – вообще народы. Лютичи и поморяне – тоже не племена, а, выражаясь суконным языком этнографической науки, «союзы племён».

В состав лютичей входили, например, ратари, хижане, чрезпняне, доленчане и с полдюжины племён помельче. Так же, надо думать, обстояло и на Руси.

Вятичи, например, по данным археологии, включали в себя шесть племён. Только на востоке Европы об отдельных племенах сведений не сохранилось.

Трудно сказать, что тому виною – меньшая ли дотошность наших летописцев по сравнению с немецкими хронистами или то, что наши «земли» – союзы племён – сложились раньше западнославянских и ко временам написания летописи отдельные племена успели в них бесследно раствориться.

Между тем союз племён – это уже качественно новая ступень объединения людей, не родовая, а территориально-политическая.

Говоря попросту, племя объединяло людей по происхождению, «земля» – по общему месту проживания (собственно земле) и политическим интересам – совместной обороне от чужаков, контролю над торговыми путями и так далее.

А это уже маленькое государство, недаром «Повесть временных лет» упоминает в этих союзах племён и «княжение свое», и законы (именно законы, а не обычаи, тут же упомянутые особо) «отцов своих».

А византийский император Константин Рождённый в Пурпуре – чаще его несколько невнятно зовут Багрянородным, – говоря о славянских данниках русов, древлянах-«дервианах», дреговичах-«друтувитах», кривичах-«кривитеинах» и прочих, называет их «Славиниями».

Это слово исследовал на известиях о балканских славянах Г.Г. Литаврин. И пришёл к вполне ясному выводу, что обозначался им не народ, не племя – тогда бы просто писали «славины», – а маленькая держава.

Никто не называл, скажем, племена печенегов- «пацинаков» «Пацинакиями». Окончание «ия» появлялось, когда говорили о земле, о государстве – Шранкия, Болгария, Хазария.

И отношения между маленькими державами Восточной Европы – впрочем, такими ли уж маленькими? те же самые древляне занимали территорию, не уступавшую королевству англов тех времён, – не сводились к пресловутой «вражде» не только до крещения, но и до Рюрика: «жили мирно поляне, древляне, северяне, радимичи, вятичи и хорваты».

Это слова не из «Велесовой книги», не из сочинений «неоязыческих идеологов», а из «Повести временных лет» «святого преподобного» Нестора.

Так что историки очень неудачно применили к летописным «землям» этнографический штамп «племена», что многие из них, кстати, и признают, но уже – сложилось, устоялось, стало привычным.

Историки, даже лучшие из них, склонны иногда забывать о том, что за пределами их кафедр и аудиторий живет ещё пара-другая миллиардов человек, лишённая специального исторического образования.

Безобидный этнографический термин может отозваться в их ушах совсем не безобидным образом.

Вот пример – когда ИЯ. Фроянов доказывал, что Киевская Русь не была феодальным государством, он применял термины «общинный строй» и «варварское общество».

При этом Игорь Яковлевич, увы, не учёл, что в глазах многих и многих эти слова были не описанием, а оценкой; «общинный» воспринималось, как «первобытно-общинный» и вызывало в памяти картинки из школьных учебников с изображениями охоты на мамонта. Про «варварский» можно и вовсе не упоминать.

У неспециалистов – а многие из них, при всей своей простоте, сидели в весьма высоких кабинетах – сложилось впечатление, что Фроянов «принижает» Русь, чем не замедлили воспользоваться противники Игоря Яковлевича; в результате теория Фроянова, весьма обоснованная, была жестоко раскритикована в научной печати и тем более не дошла до просто любящих свою историю людей.

Я намеренно упомянул здесь Игоря Яковлевича Фроянова, чей патриотизм вне сомнений – он поплатился за него положением главы факультета в престижнейшем вузе «культурной столицы России» и, увы, верностью многих своих учеников.

К сожалению, сегодня такие люди в среде академических учёных скорее исключение, нежели правило.

И сейчас, после отставки И.Я. Фроянова, смерти его оппонента Б.А. Рыбакова и других учёных-патриотов, В.В. Седова, И.П. Русановой, О.М. Рапова и А.Г. Кузьмина, тон в науке о Древней Руси задают совсем другие люди. От них ещё меньше можно ожидать внимательного отношения к словам.