Читать интересную книгу Реинкарнация. Авантюрно-медицинские повести - Виктор Горбачев

Потекли счастливые будни: визиты, гости, беседы, Москва, секс, рождение дочери…

Последнее обстоятельство почему-то особенно взволновало Мыча – сам возмечтал, что ли? Сам себя назначил крёстным отцом, повёз крестить в свою родную Калугу к давнему и доброму знакомому архиепископу Калужскому и Боровскому Клименту.

Дело в том, что время от времени Мыч, пользуясь своим служебным положением, ухитрялся уговаривать своё небедное ведомство на помощь родной епархии. То восстановить старинные часы на Троицком храме в городском парке, то подремонтировать Лаврентьевский монастырь, то построить при нём симпатичную часовенку….

Владыко Климент ведал в то время международными сношениями Русской Православной Церкви, но всегда находил время для обоюдоприятных бесед с Мычом.

Однако сюжет нашей повести требует вернуться к моменту седьмого месяца беременности Раджиды. К тому моменту они втроём с Мычом вычислили, почему Борис Маркович вспомнил одну из двух недостающих цифр: была похожая ситуация. Медицине известен такой приём реактивации памяти. И они решили повторить его ещё раз.

Однажды они уже пытались это проделать – результата не было, но надежда осталась.

Были и другие попытки вытащить из памяти профессора недостающую цифру: один спец с чудинкой вёл с Борисом Марковичем мудрёные психологические беседы и рассмешил того до слёз своей наивностью. Другой спец закормил старика до поноса спецпитанием; под махание рук толстой экстрасенсорши Борис Маркович молодецки засыпал; мама Оля предлагала петь песни про всеобщего отца…

Теперь к визиту на Кипр к профессору готовились основательнее. Сделали репродукции картин П. А. Россомахина из серии «Времена года»: «Вечереет», «Розовый закат» и другие. Приготовили кое-что из элементов возможного интерьера его квартиры. Но главная ставка была на Раджиду и её аюрведу; во время визитов на родину она прошла соответствующее обучение.

Борис Маркович относился к этой игре, как и ко всему в жизни, с надёжной, десятилетиями отточенной иронией, однако любые знания уважал…

Только бурно пообсуждав его уверенный ответ: «Девяносто четыре!», они поняли, что дело таки в Раджиде: во время встречи профессора с Россомахиным его, Россомахина, дочь тоже ходила с большим животом и ждала ребёнка!

Вероятно, это обстоятельство дожало память Бориса Марковича, активизированную и предметами того интерьера, и картинами самого Россомахина, и индийскими маслами и благовониями, и, конечно, действиями самой Раджиды, и позволило профессору через сорок пять лет вспомнить однажды виденный список.

– Ты хоть сам-то осознаёшь, что теперь у тебя два сокровища сразу?! – возбуждённо тряс друга Мыч.

– Осознаю… – млел Григорий, с любовью обнимая жену за живот.

Вот теперь, после крестин крошечной Лизы, нам, вслед за Гришей и Мычом, открыт путь в Японию, в Иокогама Спеши Банк за вторым сокровищем. А вот что там…

Глава 7.

Сверкающий пол малолюдного холла центрального офиса Иокогама Спеши Банк в Токио уверенным чеканным шагом пересекали четыре колоритных джентльмена. Все четверо были в идеальных строгих костюмах, тёмных очках и приблизительно одного роста. В походках двоих по центру чётко просматривалось сознание собственного достоинства и удовлетворение результатами проделанной работы, двое по краям были явно в процессе своей работы, ибо были собраны и напряжены, как и подобает секъюрити солидного банка.

Джентльмены в середине несли по одинаковому блестящему чемоданчику небольших размеров, довольно, однако, увесистых. По бруску золота высшей пробы весом восемь килограммов с гербом Императорского Банка России лежало в тех чемоданчиках, и блеск брусков не мог не отражаться на лицах несущих их джентльменов.

Да, дорогой читатель! Многомудрая упорная работа наших героев, а это были они, закончилась полной победой! 109 таких брусков и один в один килограмм, 1410 золотых орденов «Освобождение Сибири» и 1420 орденов «Возрождение Сибири» открылись их взору, когда после предъявления точного списка и некоторых других формальностей, сотрудник банка распахнул бронированную дверь в хранилище ценностей.

Фантастическое зрелище штабеля тусклых золотых кирпичей и ящиков с коробками с орденами, а также чувство победителей и было главной наградой наших искателей!

Было принято решение переоформить вклад, изъяв шестнадцать килограммов золота, и с ним вернуться в Россию.

Вот с этим золотом, документами на него и в сопровождении самураев-секьюрити Гриша и Мыч чинно направлялись в порт Ниигата, где их ждал Мефодич на своей шхуне. После прохождения таможни секьюрити поклонились и исчезли. Мефодич же, выйдя из акватории порта, дал своей «Галине» крейсерскую скорость и, включив автопилот, неожиданно строго потребовал показать ему золото. О чём-то задумался, подбрасывая на руке восьмикилограммовый брусок. «Ну, акулы…», – только и сказал, довольный победой друзей.

Почему и для чего взяли только шестнадцать килограммов? Во-первых, больше везти первый раз незаметно тяжело, во-вторых, идея – кому сдать – родилась на встрече с архиепископом Климентом во время крестин Лизы, Гришиной дочери. Решили, что сейчас русская православная церковь имеет в России на это золото больше всех прав и заслуживает больше всех доверия. И, в-третьих, ровно в шестнадцать килограммов назвал владыко Климент вес похищенного в своё время золотого оклада одной старой иконы Божьей матери, которая была хранительницей дома Романовых. Так, по чуть-чуть, друзья и решили передать золото церкви под документы о передаче. А ордена пусть пока полежат, где лежали восемьдесят лет, до лучших времён.

Никогда прежде такой груз таскать им с собой не приходилось, поэтому вопросы безопасности всплывали как-то сами собой. Решили, что пересечь почти восемьсот километров Японского моря спокойнее будет с его негласным начальником…

Стресс и напряжение только что пережитого снимали испытанной «Столичной», заготовленной заботливым Мефодичем вместе со знакомыми им морскими деликатесами.

– Вы как неделю не жрали, – удивлялся и радовался Мефодич волчьему аппетиту друзей.

– Адреналин, Мефодич, аппетит поднимает, – с полным ртом пытался объяснить Мыч.

– Ешь, ешь, – улыбался тот, – только потом гейшу не проси, нету, а то я знаю, у тебя адреналин не только аппетит поднимает…

За папульку, за Раджиду, за дочурку, за Мефодича, за море, за Галину, за Родину – так незаметно вошли в свои территориальные воды, и золотодобытчики захрапели в уютной кабине «Галины».

Частное от деления количества выпитой «Столичной» на вес могучего тела у Мефодича было просто смешным, поэтому он держал нос по ветру, ибо знал, как притягивает к себе этот тусклый жёлтый металл. Его мудрёная техника позволяла идентифицировать приближающиеся плавсредства, но замеченный им сейчас на экране радара силуэт моторной яхты он встречал первый раз.

Через час силуэт пошёл на сближение с ними. Погранцов на их радарах он без нужды не интересовал, они его знали, уважали и доверяли. Этой же посудине явно было что-то от них нужно. «Вряд ли “Столичная”», – резонно рассудил Мефодич, но сладко храпящих пассажиров своих пока решил не тревожить.

Часа через полтора расстояние между ними уменьшилось до видимости в бинокль. Мефодич не стал на этот раз испытывать судьбу, а, включив пару раз свой знаменитый форсаж на закиси азота, легко оторвался от любопытных.

На скромной, но трогательной церемонии передачи золота в руки архиепископа Климента выяснилось, что в похищенный золотой оклад иконы Божьей матери, хранительницы дома Романовых, были вделаны несколько крупных рубинов, изумрудов и сапфиров. Драгоценными этими камнями щедро одарена родина Раджиды, поэтому у неё и родилась идея обратиться за помощью к землякам.

Спустя пару месяцев очередная аналогичная экспедиция в Японию прошла без приключений, а вот в третий раз их «Галину» за несколько миль от родных берегов встретила средних размеров быстроходная яхта.

«Сориентировались, сволочи», – подумал Мефодич, когда им по громкой связи было приказано остановиться.

– Кто говорит? – прогремел в мегафон Мефодич, не сбавляя, однако, хода.

Последовала завораживающая пауза, во время которой Мефодич успел обдумать варианты своих ответных действий.

– Говорит Тунгус, – раздался, наконец, голос с идущей следом яхты.

– Приказываю остановиться или буду стрелять.

«Да нет, не будешь ты стрелять, паразит. Тебе золото нужно, а не наши трупы», – решили на «Галине». А когда Мефодич не спеша поднялся на верхний мостик и встал, расставив ноги и выкатив грудь, Гриша и Мыч поняли: он знает, что делать.

– А я начальник Японского моря, поэтому приказываю следовать за мной! – и дал «Галине» максимальный ход.

Что Тунгус, не догнав их в прошлый раз, подготовился теперь основательней, стало понятно, когда его яхта стала медленно настигать «Галину».