Читать интересную книгу Трон и плаха леди Джейн - Элисон Уир

— Если я еще раз услышу, что ты опять кого-то покусала, выпорю тебя еще больнее, — сурово сказала она, грозя пальцем. Джейн ничего не ответила, только все продолжала всхлипывать. Бедняжка, она еще слишком мала, чтобы понимать слова матери.

— Уведите ее, миссис Эллен, — приказала леди Дорсет. — Я не желаю сегодня больше видеть эту невоспитанную девчонку.

Я поспешила прочь, злясь на себя за то, что даже пальцем не пошевелила, дабы уберечь Джейн от такого наказания.

Возможно, маркиза так и не почувствовала естественного родства со своим ребенком, потому что бедняжка не родилась мальчиком, как она надеялась. Но маркизе едва исполнилось двадцать три и у нее наверняка будут еще дети. Она никогда не показывала Джейн своей любви и наверняка даже не задумывается, дает ли ребенку повод любить ее саму. Разумеется, дитя обязано любить и почитать своих родителей, но миледи словно не понимает, что тут участвуют обе стороны. Я опасаюсь, что если Джейн вдруг ее невзлюбит, маркиза обвинит во всем дочь.

Я, конечно, всячески стараюсь защищать Джейн от жестокости ее матери.

— Когда твоя матушка придет сегодня в детскую, крошка, — говорю я ей, — ты сделай реверанс и жди, пока она с тобой заговорит. Держись прямо и не таращи глаза, потому что это невежливо.

Трудно ожидать чего-то большего от двухлетнего ребенка, но у леди Дорсет непомерно высокие требования.

Однажды миледи является позже обычного, когда Джейн уже обедает. Усевшись за стол, маркиза устремляет свой орлиный взор на девочку. Джейн пробует рыбу.

— Не хочу, — бурчит она с полным ртом.

— Мы не должны отвергать то, что даровано нам Господом, — говорит ее мать. — Ешь.

Джейн угрюмо глядит на нее и начинает размазывать еду ложкой по тарелке.

— Ешь! — приказывает миледи.

Джейн качает головой. Ее большие голубые глаза наполняются слезами.

— Не смей мне перечить! — кричит леди Дорсет. — Ешь, а не то я тебя выпорю!

Джейн громко ревет. Я решаюсь навлечь на себя гнев моей госпожи.

— Сударыня, — встреваю я, — позвольте, я ее уговорю.

— Уговорите? Она должна исполнять, что ей велят. Вы ее распустили, миссис Эллен. — Она оборачивается к всхлипывающей девочке. — Иди сюда.

— Миледи, — возражаю я, — прошу вас, позвольте ей успокоиться. Она не может есть в таком состоянии.

— Она ослушалась меня и должна быть наказана, — шипит ее милость. — А вы бы лучше поостереглись спорить с теми, кто стоит выше вас. Не забывайте о своем положении в этом доме.

Поднявшись, она хватает Джейн за плечи, впиваясь жестокими пальцами в нежную плоть, и сдергивает ее со стула.

— Я тебе покажу, как не слушаться! — грозит она, тряся девочку. — Ты попросишь прощения, а затем все съешь. Тебе понятно?

Джейн, от испуга лишившись речи, ловит ртом воздух.

— Отвечай! — повышает голос леди Дорсет, но Джейн лишь продолжает молча дрожать, и на нее обрушиваются две пощечины, одна за другой. Слышится визг. Я едва не бросаюсь к Джейн, но свирепый взгляд моей госпожи заставляет меня застыть на месте. Я не смею далее возбуждать ее гнев, ибо дело может закончиться моим увольнением, чего никак нельзя допустить. Оттого что я люблю Джейн, словно свою плоть и кровь, мне невыносимо даже помыслить о разлуке с ней, равно как и о том, что будет с ней, окажись она без защиты преданной няни: мать с каждым днем становится к ней все строже.

Я наблюдаю, молча страдая и сознавая собственное бессилие, а маркиза тем временем бросает плачущую дочь обратно на стул, дает ей ложку и командует:

— Ешь!

И Джейн ест, поливая рыбу солеными слезами, что бегут у нее по щекам. Затем, когда леди Дорсет уходит, ее тошнит, и она до вечера спит у меня на руках, обессилев от слез и рвоты.

— Образование у Джейн, — объявляет моя госпожа, — будет не хуже, если не лучше, чем у дочерей короля леди Марии[3] и леди Елизаветы. Она познакомится с классическими трудами древних, а также станет изучать историю, математику, теологию и Священное Писание. Она овладеет языками, полезными для ее будущей роли в жизни. Кроме того, мы пригласим учителей танцев и музыки. А вы, миссис Эллен, вы научите ее вышиванию. Не следует пренебрегать женским рукоделием. Кроме того, Джейн усвоит придворный этикет. Она научится безупречным манерам, одеваться и держать себя как принцесса. Ей следует привить сознание ее высокого происхождения. Она рождена для великих дел.

Все это кажется слишком обременительным для такой крохотной девочки. Глядя на заостренное, сердцевидное личико Джейн, с веснушками на носу и серьезными глазами под темными бровями, я думаю, выйдет ли из нее красавица. Не самое важное качество для брака по расчету, но полезное. Говорят, что король, подыскивая себе заморскую невесту, постановил, что должен увидеть девушку, прежде чем заключать с ней брак.

Леди Дорсет полна решимости исправить данное от природы.

— Надо что-то делать с этими веснушками, миссис Эллен, — требует она. — Мы должны найти средство.

Из тех примочек и мазей, что мы уже испробовали, ни одна не помогла.

— Самое привлекательное в ней — это ее волосы, — заявляет миледи. — Те же по-тюдоровски рыжие, что и у короля.

Однако она недовольна тем, что у Джейн они вьющиеся и непокорные. Они и вправду плохо поддаются попыткам упрятать их под чепчик. По моему скромному мнению, им нужно позволять спадать свободно, чтобы они золотым облаком играли на ветру. Но миледи ни за что на это не согласится.

— Джейн слишком мала для своего возраста, — говорит она. — Она чересчур тощая. От этого она кажется хрупкой, но это только кажется. — Маркиза знает, о чем говорит, ибо неоднократно убеждалась, — когда находился повод разложить Джейн у себя на коленях и высечь ее, протестующую и извивающуюся, — что ребенок силен и здоров. Кроме того, она умна и чрезвычайно развита для своих лет, но миледи, вообще-то ценящей женскую образованность, развитость Джейн представляется преждевременной, чего, конечно, нельзя поощрять.

— Ученая дева — не самый большой капитал на брачном рынке, — заявляет она, — мы должны воспитать в ней скромность, дабы преодолеть этот недостаток.

— Разумеется, — соглашаюсь я, но, в отличие от леди Дорсет, не стану в этом усердствовать. Она права, что девушке не пристало дерзить и умничать, но у меня нет желания сломить ее дух.

Сегодня состоялся один из редких визитов лорда Дорсета в детскую. Как у многих отцов, у него с дочерью мало общего. Потрепав ее по голове и назвав ее «моя славная кобылка», он удаляется. Он с удовольствием предоставляет жене целиком заниматься ее воспитанием, пока Джейн еще не достигла брачного возраста, который наступает между двенадцатью и четырнадцатью годами. Тогда-то он вдруг заинтересуется ею ради тех благ, которые может принести ему брачный союз. Я молю Господа, чтобы он не забыл о ее собственном благе и счастье, когда придет время выбирать ей мужа.

Брэдгейт-холл, 1540 год.

— Добродетель, — говорит мне миледи, — это результат в равной степени образования и воспитания. — Джейн еще не исполнилось три года, а мать уже дала ей азбуку, чтобы носить на ленточке на шее. На ее гладкой деревянной дощечке, красивым черным шрифтом, выведен алфавит, простые числа и «Отче наш», и Джейн должна, с моей помощью, все это выучить. По счастью, батюшка обучил меня чтению, так что я могу помогать ей с уроками.

Каждый день мы с ней садимся и проходим все от начала до конца, повторяя снова и снова, чтобы, когда леди Дорсет призовет нас в пять часов, ребенок был готов ответить заданное без запинки, потому что иначе мать обязательно влепит ей жгучую пощечину. Это случалось и раньше и за гораздо менее серьезные преступления. Мы спешим по галерее в зимние покои, где нас ожидает миледи. Маленькие ножки Джейн бегут в два раза быстрее моих, чтобы не отставать. Мы опаздываем, потому что я заставила ее повторить урок лишний раз, дабы мать не имела повода придраться. Когда мы входим, Джейн, вцепившись в книжку, держит ее перед собой и читает вслух, водя маленьким пальчиком по буквам, вырезанным на гладкой дощечке. Леди Дорсет кивает, отпуская нас. Ни критики, ни похвалы у нее не находится.

Несмотря на свой юный возраст, Джейн достаточно сведуща в вопросах веры. Официально Дорсеты привержены католической доктрине,[4] утвержденной королем после того, как он назначил себя главой Церкви в Англии, но в душе — говоря по секрету — я думаю, что они, как и многие другие, испытывают тайные симпатии к реформаторам и даже, я подозреваю, к таким, что распространяют учение Мартина Лютера и его сторонников-протестантов. Лютер осмелился оспорить сами церковные таинства, а в Англии сегодня опасно выражать еретические взгляды. За это сжигают на кострах. Король свято блюдет традиции в том, что касается религии, хотя он и рассорился с Папой — или епископом Римским, как нам велено называть его с тех пор, как наш всемилостивейший монарх стал главой Церкви Англии.