— Спасибо. — Она потянулась за кубком, стараясь не дотронуться до гладкой кожи Амира цвета темного меда. Она помнила тепло его руки, чувства, которые вызвало его прикосновение, и знала, что лучше не рисковать.
Он слишком сильно ее волновал, и даже сейчас, когда он расспрашивал ее, стараясь не пугать ее ни словом, ни делом, она не могла забыть пережитый страх. Но из головы у нее не выходила его ироничная улыбка, легкая тень щетины на подбородке, делавшая его похожим на сексуального разбойника, и то, как чудесным образом преображалось его суровое лицо, когда в его глазах проскакивали смешливые искорки. Кэсси часто заморгала, удивляясь самой себе — она замечталась. Она сжала руки в кулаки и наклонилась ближе:
— Теперь, когда вы знаете, что я здесь против своей воли, сможете мне помочь выбраться отсюда, ведь так?
Последовало молчание. Ее уверенная улыбка померкла. Каждая секунда была для нее как ножом по сердцу. Биение крови в ушах почти оглушило ее. Он должен ей помочь! Он не может смотреть сквозь пальцы на то, что с ней произошло!
Наконец он проговорил:
— Не все так просто.
— Не просто? — раздался ее удивленный голос. Кэсси чувствовала себя преданной. Она рассчитывала на его поддержку.
— Боюсь, что так. Вам нужно запастись терпением.
Выпрямившись, Кэсси пристально посмотрела на невозмутимого мужчину, сидящего напротив. Разве он не понимает ее отчаяния?
Если только он не решил, что в его интересах не помогать ей. А вдруг ее обманом усмирили и пообещали безопасность, убаюкали нежными сказками?
Тяжело дыша, Кэсси старалась успокоиться. Конечно же шейху Тарахара она не интересна. Не было в ней ни капли сексапильности или чувственного опыта, присущего, безусловно, всем его женщинам. Если дело дойдет до навыков в постели, у Кэсси никаких шансов. Но опыт не всегда был необходим. В этом Кэсси уже успела убедиться.
Не сводя с него немигающего взгляда, она тихонько протащила нож к себе под плащ.
— Спрячьте ваши коготки, котенок. Вам не нужно сейчас лезвие.
«Котенок!» — с возмущением подумала она, стиснув пальцы на рукоятке.
— Неужели? — вздернула она подбородок.
— Я никогда не причиню вред женщине. — В глазах Амира отразилось возмущение.
— Надеюсь, вы понимаете, что я оказалась в таких обстоятельствах, когда мне приходится защищать себя.
Амир даже глазом не моргнул. И все же черты его лица еще больше отвердели, складки у рта стали глубже, овал лица обрисовался четче. Он рассматривал ее с любопытством, густо приправленным удивлением. Его слов недостаточно? Он не достоин доверия? Как она могла подумать, что он из того же теста, что и Мустафа с его прихлебателями?
Судя по всему, вполне могла.
Она приподняла голову, обнажив длинную белую линию шеи, которая напомнила ему об ее хрупкости. В глубине его души крепло уважение к этой женщине, не осознавшей еще, что ей нет нужды продолжать бороться.
Амир подумал о долгих годах, проведенных в попытках доказать свою состоятельность, в стремлении выдержать презрение и предубеждение общества. Так кто он такой, чтобы велеть ей прекратить бороться?
— Если вам так спокойнее, вы можете оставить нож при себе.
Он улыбнулся, ожидая благодарности за щедрый жест. Все же разрешение носить при себе оружие в присутствии особы голубой крови было великой честью.
Но Кэсси сохранила ледяное выражение лица. Он разрывался между восхищением перед ее решимостью и недовольством из-за ее недоверия.
Амир показал на выход из шатра.
— И не пытайтесь напасть на охрану Мустафы. Они — закаленные воины. Они не постесняются применить по отношению к вам силу.
— Скажите мне то, чего я не знаю. — В ее глазах полыхал огонь. — Вы зовете их воинами? Они похитили беззащитную женщину! Я думала, у здешних мужчин побольше чести.
— Вы правы. Они запятнали свою честь подобным поведением.
Это пятно лежит теперь и на его совести. Кэсси была на его территории, когда подверглась нападению.
— Люди Мустафы делают то, что он им велит.
— А вы?
На этот раз она слишком далеко зашла.
— Мисс Денисон… — В его голосе зазвенели высокомерные нотки. — Даю вам свое слово — я не причиню вам вреда. О вашем существовании я узнал только в тот момент, когда вас привели в общий шатер во время пира.
— Я… — Девушка замешкалась, потупившись. — Я понимаю. Спасибо.
Казалось, она стала меньше, словно воздушный шарик, проткнутый иглой. Он тут же ощутил укол вины. Где его обычный самоконтроль? Он слишком непредсказуемо реагировал на Кассандру Денисон.
Как же завоевать ее доверие?
У него за спиной был огромный опыт по ублажению женщин. Его любовницы всегда оставались довольны. Но со времен юности его постоянно преследовали женщины, и все, что ему требовалось, — просто протянуть руку, и любая из них была бы рада согреть его постель. Он хорошо к ним относился, но никогда не снисходил до того, чтобы заслужить их доверие.
Что ему делать с женщиной, которая бросала ему вызов и одновременно безмерно его интриговала? С женщиной, которая с такой неохотой полагалась на него?
Глава 3
— Почему все не так просто?
— Простите?
Кэсси попыталась сохранять спокойствие.
— Убежать отсюда. Вы сказали, не все так просто.
— Так оно и есть. — Он налил себе полный кубок, затем поднес его к губам. — Я только что прибыл, и мне предстоит провести здесь неделю.
Кэсси кивнула:
— И?..
— И вам придется остаться здесь на это время.
— Ну уж нет! — Она вскочила, но ей тут же пришлось снова сесть, наткнувшись на его руку. Он не прикоснулся к ней, но в выражении его лица было что-то такое, от чего у нее подогнулись колени. — Если вы ожидаете, что я буду целую неделю болтаться тут…
— Именно этого я и ожидаю, мисс Денисон. Когда закончатся переговоры, я сопровожу вас в безопасное место. До того момента вам нечего бояться, пока вы остаетесь в моем шатре. Никто не тронет вас, пока вы моя.
Ее глаза округлились.
Его?
Ничего нового в этом не было. Сцена в общем шатре была предельно ясной, несмотря на языковой барьер. И все же слышать, как он озвучивает ситуацию, было очень больно.
— Я не ваша, — повысила голос Кэсси. — Я не принадлежу ни одному мужчине.
Он покачал головой:
— Для Мустафы и других в этом лагере, вы — моя.
— Это сущее варварство! — В каком веке они живут, по его мнению?
Он пожал плечами:
— Конечно, так и есть. Мустафа считает нужным укрепить свои позиции позерством и бравадой.
Его взгляд задержался на шерстяном плаще, но она подозревала, что видит перед собой он не плотную ткань. Она все еще живо помнила жар его взгляда на своей обнаженной коже.