Майкл закрыл глаза, провел кончиком носа по моей щеке, вниз по шее, и глубоко вдохнул. Он осыпал мою кожу невесомыми, нежными поцелуями, отчего жар скопился внизу моего живота, а дыхание стало поверхностным.
Быстро оглянувшись через плечо, я увидела, что Уилл, все еще не замечая ничего вокруг, налил себе новую порцию выпивки, а Кай по-прежнему смотрел в телефон. Однако приподнятые уголки его губ явно свидетельствовали о том, что он все замечал, просто почтительно отвел взгляд.
Вдруг Майкл провел пальцами по моей киске; судорожно втянув воздух, я опять посмотрела на него.
– Перестань, – произнесла одними губами. Мой пульс зашкаливал.
– Посмотри на меня, детка, – прошептал он, быстро, прерывисто целуя мои губы. – Боже, я люблю тебя.
– Майкл, пожалуйста, – взмолилась я, закрыв глаза и застонав, когда его пальцы, скрытые под слоями моего вечернего платья, начали дразняще поглаживать мой клитор круговыми движениями.
– Пожалуйста, что? – с издевкой переспросил Майкл, вновь покусывая мои губы. – Твой рот говорит "нет", а твое тело говорит нечто иное. Я сбит с толку.
Гад.
Пульсация у меня между ног все усиливалась; мне ужасно хотелось раздвинуть бедра шире.
– Мы. Не. Одни, – прорычала я.
– Знаю. – Он улыбнулся, наслаждаясь моими терзаниями. – И чувствую, как сильно это тебя заводит сейчас. Не суди строго. Прошло несколько дней с тех пор, как я в последний раз погружал в тебя свой язык и член.
Я поморщилась, стараясь сдержать стон, рвавшийся наружу. Воспоминания о том, как четыре дня назад я проснулась с широко раздвинутыми ногами, пока Майкл ласкал меня языком, словно обезумевший от голода, до сих пор оставались столь яркими, что я практически чувствовала его.
– Продолжай так стонать, – поддразнил он. – Это чертовски сексуально.
Пальцы Майкла продолжали вновь и вновь описывать круги. Я стала чертовски влажной и злилась от бессилия.
Облизав свои пересохшие губы, сжала лацканы его пиджака в кулаках. А затем закричала:
– Остановитесь у обочины, пожалуйста!
Грудь Майкла сотряслась от смеха. Я злобно оглянулась через плечо на водителя.
– Сейчас же!
– Да, мэм.
Кай и Уилл уставились на нас. Уилл выглядел растерянно. Майкл припал губами к точке у меня под ухом, в то время как водитель прижался к тротуару. Я посмотрела на парней.
– До оперного театра несколько кварталов. Пешком дойдете.
Майкл дышал мне в ухо. Кай усмехнулся, потом покачал головой и сел прямее.
– Поторапливайтесь, – потребовал он, открыв дверь. Они с Уиллом вышли на улицу и захлопнули дверцу за собой. Майкл, нажав на кнопку, поднял перегородку, отделявшую нас от водителя.
– Будешь ездить по кругу, пока я не скажу остановиться, – распорядился он перед тем, как окошко закрылось.
– Да, сэр.
Едва стекло поднялось, его губы обрушились на мои, руки выскользнули из-под юбки и принялись расстегивать "молнию" на спине.
– Твою мать, я скучал по тебе, – зарычал Майкл, расстегнув мое платье.
Отстранившись, я приподнялась и, нависая над ним, высвободилась из платья. Оно упало на пол лимузина. Майкл притянул меня к себе, начал целовать и покусывать мой живот, после чего накрыл ртом одну грудь.
Я застонала, на сей раз не заботясь о громкости своего голоса.
– Я тоже скучала по тебе.
Он буквально пожирал меня, прикусил сосок и потянул зубами, отчего тот затвердел. Ощущая циклон, круживший в животе, я опять испустила стон, когда Майкл провел ладонями по моим бедрам вверх-вниз.
– Эти чулки меня убивают, – произнес он, сжав мою задницу и рывком притянув меня к себе. – Ложись.
– Нет, я хочу быть сверху, – сказала я, оседлав его.
– Уверена? – спросил Майкл, расстегивая свой ремень и "молнию" брюк.
Я быстро кивнула. Окна были затонированы, однако он знал, что я все равно буду чувствовать себя уязвимой. Хотя я слишком возбудилась, чтобы думать об этом.
Майкл достал свой член; я резко вздохнула, когда он взял его в руку и обвел головкой вокруг моего клитора, дразня меня.
– Настоящая романтика, мать твою, да? – укорил себя Майкл. – Извини, малышка.
– Не извиняйся. – Я замерла, осторожно опустившись на него и наслаждаясь каждой гребаной секундой того, как он погружался в меня. – Я не в такого парня влюбилась. Мне не нужны нежности. Мне нужно лишь это. – Качнув бедрами, я отстранилась и вновь прижалась к нему, ощутив вибрацию его груди под моей ладонью, когда Майкл застонал.
Затем я поцеловала его в губы, чувствуя вкус того первого прикосновения в катакомбах и первого поцелуя на складе. Первого раза, когда он держал тринадцатилетнюю меня в объятиях на кладбище. И его первого проникновения в меня.
– Никогда не останавливайся.
Я двигалась все быстрее и быстрее, вжималась бедрами в Майкла; мы оба стонали и рычали, пока не довели себя до исступления настолько, что капли пота покатились по моей спине.
– Ну же, детка, – хрипло произнес он и очень сильно сжал мои ягодицы. Не удивлюсь, если синяки потом появятся.
Майкл поймал ртом мою грудь. Я начала двигаться резче, ощущая, как глубоко он проникает в меня и достигает той особой точки. Мне хотелось, чтобы это продолжалось вечно. Только Майкл доставлял мне такое блаженство.
– Никогда не останавливайся, – судорожно вздохнула я, чувствуя нарастающее давление, жар и нужду. Я бы не смогла остановиться, даже если бы захотела.
– Никогда, – процедил он сквозь зубы, жестче притягивая мои бедра к себе. – Твоя киска нужна мне больше, чем гребаный воздух.
Я улыбнулась, не сдержав смех.
– А вот ЭТО было романтично.
Майкл тоже засмеялся; все его тело задрожало, сбив наш ритм.
– Пошла ты, Маленький Монстр. Я пытался.
Покачав головой, я обвила руками его шею, посмотрела на него и распорядилась:
– Не надо. Ты знаешь, что мне нравится. Просто шлепни меня по заднице и возьми рукой за горло, когда я буду мыться в душе утром.
Он ухмыльнулся, запрокинул голову назад и закрыл глаза, а я ускорила темп.
– Моя девочка.
***
Кай
Где они, черт побери? Спектакль скоро начнется.
Поднеся бокал к губам, я медленно окинул взглядом помещение. Меня не интересовали присутствующие, я больше стремился приметить людей, встречи с которыми хотел избежать.
Женщины держались за руки своих мужей, в то время как смех мужчин и их зычные голоса заполняли лобби оперы, на самом деле являвшейся жалкой копией одного из старинных парижских театров. Уступавшей в размере, более дешевой и гораздо более вульгарной копией.