Выхожу с ванной на взводе. Чертовски злой и агрессивный. Сразу иду к бару, и опрокидываю пару рюмок водки. В желудке образуется буря. Алкоголь должен был притушить все ощущения, но он лишь распалил в душе всё.
Какого черта со мной происходит?!
Ещё принимаю на душу две рюмки. Нахуй все эти ощущения. Похрен.
Ищу друзей глазами, но нахожу далеко не их. Эта серая мышь, снова попадается на глаза. Барыга прижимает её к себе, но даже не смотрит в её сторону. Сам же ржёт и что-то обсуждает с парнями. Мышка же смотрит на меня, и мне кажется, она вся дрожит.
Она меня боится?
Ещё этого не хватало. Да, я не милый мальчик и не пример для подражания. Но, черт бы всех побрал, девушки меня никогда не боялись. Я не делаю ничего с того, чтобы они мне не разрешили. Ничего с того, чего бы ни хотели сами.
А эта, так смотрит, что готова расплакаться прямо сейчас. Я же ничего дурного ей не сделал. Подумаешь, прижал и немного поцеловал в шею. Да без разрешения. Но меня так вштырил её запах, её голос, что немного перегнул.
Поднимаю рюмку и салютую мышке. "Не ссы мол, не расскажу твоему жениху." Но она ещё больше напрягается и отворачивается.
Та, что с ней не так?! Я же по-доброму. Та пошла она.
Запрыгиваю на диван, и беру Эмму на руки. Девка горячая, на члене нормально скачет. Мой стояк непременно снимет.
Но, как та не прижимается ко мне, я всё равно смотрю на серенькую. Это её худи, в два раза больше неё. Кто вообще так на вечеринку одевается?! Девки всё с себя сняли, а она кажись, натянула.
— Гора, дыру в девке просверлишь, — Макс тут как тут. Протягивает мне бокал виски. — Смотри, а то барыга спалит.
— Чего? — перевожу взгляд на него. — Чё за хуйню ты несёшь?
Какого он вообще тут? Чего наблюдает за мной?
— Эмма, пойди, прогуляйся, — снова начинает Макс. Тут я с ним согласен. Не стоит уже на неё. — Платочек дать тебе, слюни подотрешь? — ржёт этот идиот и протягивает мне салфетку.
— Ты, что, ахуел? Что стелешь? — хватаю его за футболку. Водка перемешалась с виски, и в глазах немного двоится. Но, это не мешает мне, надрать другу зад.
— Гора, прекращай притворяться. Я ж вижу, девка тебя заинтересовала.
— Допустим. Но она скоро замуж выходит, сам говорил. А я, как ты знаешь, с замужними ни-ни.
— Она же не завтра замуж выходит. Та, и всё равно она тебе не по зубам. Смотри, какая правильная вся.
— Ебать, а когда меня это останавливало? — сдуру говорю я.
Вот нахуя?! Нахуя??! Знаю, же плохо всё закончится. Знаю же, что нельзя так поступать.
— Спорим? — вдруг вываливает Макс новый бред.
— Что?! — не сразу улавливаю я его идею.
— Спорим, что не сможешь её оприходовать до свадьбы?! Она же целка ещё, уверен.
— С чего взял это?!
— Потому что у барыги в семье так заведено. Женятся на девственницах. Ещё и в брачную ночь простынь показывают. Мол, вот, смотрите, какой я самец.
— Откуда знаешь? — и нахуя я вообще веду этот бредовый диалог. Я так не поступлю. Нельзя, блядь. Неправильно.
— Родаки с его предками общаются. На свадьбе одной гуляли вместе. Так там, прямо посреди брачной ночи, жених простынь выносил, показывал.
— Блядь, что за средневековье?! Они в какую эпоху живут?!
— Не знаю, брат. Но так что? Готов спорить? Или реально будешь расценивать свои шансы? Ведь хуй у тебя получиться. Уверен.
— Ты меня на понт не бери. Чем завлечь к спору готов? Слишком высоки ставки, чтоб мелочиться.
— Ок, бро. Что хочешь? Байк мой, хочешь?
— Байк твой? Не знаю. Давно себе такой хотел.
— Вот и получишь, задаром. Так, а мне что, если проиграешь?
— Машину свою отдам. Но, я не проиграю, будь уверен. Так что, байк готов подарить?
— Ладно. Согласен.
— Но, есть условие. О споре никому. По рукам? — протягиваю ему руку, Макс даёт свою в ответ.
И на хрен я влез в это дерьмо? Зачем?
Разве думаю я в эту секунду о бедной девушке, которая до сих пор сидит возле барыги и уже можно сказать засыпает. Вижу её милое лицо, и губы растягиваются в улыбке.
Её белые волосы сейчас в полном беспорядке, голова лежит на плече у Рустама, а тот не стесняясь, строит глазки сидящей рядом шатенке. Но божьему одуванчику плевать. Она мило зевает и продолжает лежать с закрытыми глазами.
Барыга же времени не теряет, убирает руку от мышки, и уходит с девушкой. Вообще охренел. Рядом его будущая жена, а он, не стесняясь, идёт трахаться с другой. Сейчас мне кажется, что ничего такого не произошло, и что спор этот спасёт мышку от ненужного ей брака.
Как только дверь за ними закрывается, подхожу к божьему одуванчику, беру на руки и несу в сторону своей машины. Что сука творю, не понимаю. Инстинкты работают на удалёнке. Просто хочется забрать её с этого хаоса. Хочется дать ей отдохнуть и поспать.
Мышка, божий одуванчик — ещё не решил, какое прозвище ей больше подходит. Оба мне нравятся. Как и она сама.
Мира даже глаза не открывает. Прижимается к моей груди и мило сопит. От неё пахнет алкоголем, хотя в ванной я его не слышал. Успела напиться? Когда?
Сажу в свою машину и уезжаю с вечеринки. Куда везу мышку, не знаю. Просто катаюсь с ней по ночному городу с полчаса. Пока её телефон, не начинает беспрерывно звонить.
Мирослава просыпается, и перепугано смотрит сначала на меня, потом на телефон. Уже три пропущенных, а она не решается взять трубку.
— Как я тут оказалась? — шепчет совсем тихо. — Где мы? Ой, что сейчас будет-то.
В её глазах полнейший ужас. Страх. Боль. Слёзы.
Да, что тут такого.
— Мышка, успокойся. Ты едешь на такси домой. Скажи, что открыла глаза, не нашла своего жениха рядом. Испугалась и вызвала такси. А в такси уснула, поэтому не с первого раза взяла трубку. Всё поняла?
Она лишь кивает в ответ, и снимает трубку, как только телефон начинает звонить. Говорит в точности до слова, всё, что я только что ей сказал. Я же успел полностью протрезветь. Её испуганный вид, меня самого до чёртиков напугал.
— Как я тут оказалась?
Я остановил машину у набережной, и теперь мы смотрели на огромную красно-оранжевую луну, которая как по волшебству оставила своё отражение в воде.
— Я похитил тебя, — говорю спокойным голосом. Хотя в груди отчего-то щемит.
— Как похитил?
— Не поверишь. Легко. Пока твой жених... — немного притормаживаю. Нельзя, наверное, вываливать на девчонку, такую информацию, не подготовив. Или можно? Мне же это на руку, если они поссорятся. Какой же ты мудак, Горский. Какой же мудак. — Пока твой жених трахал другую.
— Что... что ты такое говоришь? — запинаясь, говорит она. — Не все, такие как ты...
— Какие, такие? — слишком грубо говорю я.
Мышка, а ж содрогается. Вижу на её шее снова мурашки, и мне хочется собрать их все. Сожрать.
— Не бойся, говори, — уже спокойнее прошу я.
— Такие озабоченные и помешанные на сексе. Ты же только о нём и думаешь, правда? — смущённо, но всё же на повышенных тонах говорит мышка.
— Не только о нём. Ещё о тебе...
Она резко поворачивает голову в мою сторону, и смотрит так... В машине горит лишь одна лампа, и та с её стороны. Поэтому я плохо вижу её глаза. Но сам взгляд... он рассеян и встревожен.
— Боишься меня? — неожиданно спрашиваю. Мне важно знать. Важно, чтоб не боялась.
Она молчит. Вроде как пытается что-то ответить, но ответа не находит.
— Отвези меня домой, пожалуйста. Если мама узнает, что я вернулась не с Рустамом, это будет последняя моя вечеринка. Первая, и последняя.
— Первая? Серьёзно? За год обучения?
— Да. У меня верующая мама, и для неё нечто такое, как например, сидеть вдвоём в машине с парнем, который не является твоим женихом, подобие катастрофы. Меня никуда не выпускают, разве что только с Рустамом.
У меня ступор, и недопонимание происходящего. Двадцать первый век на дворе, а они девственность напоказ выставляют и в четырех стенах совершеннолетнюю девчонку держат.
— Ок. Отвезу. Но при одном условии.