да около. — Моего брата похитили. И мне нужна твоя помощь, чтобы его найти.
— Тебе, дочери одного из самых знаменитых мафиози Нового континента, — и нужна помощь закона? — уточнил Рохт, шагнув на первую ступень крыльца.
— А ты видишь во мне только дочь Бертрандо? — спросила и в отчаянии подалась вперед так, что оказалась на предпоследней ступени.
Мы с драконом замерли друг напротив друга. С учетом того, что я стояла чуть выше, даже не пришлось задирать голову, чтобы посмотреть проклятой ящерюге в глаза.
— Ее — в первую очередь, — хрипло, словно слова доставляли дракону физическую боль, отозвался Рохт.
Внутри меня что-то оборвалось.
— Сволочь! — выдохнула я с чувством, понимая, что зря я надеялась на помощь. Нужно было полагаться только на себя.
Метнулась вниз. Хотела сбежать по крыльцу и… Дальше я не знала, что делать. Но в одном была уверена: придя сюда, я совершила ошибку и зря потратила время.
Но я успела сделать лишь шаг, когда меня схватили сильные руки и притянули к горячему мужскому телу.
Я прижалась к груди ящерюги и отчетливо почувствовала через ткань льняной рубашки, как колотится там, внутри, под ребрами сердце дракона. Точно так же в безумном ритме стучало и мое.
— Может, я и сволочь, но порядочная. — Горячее дыхание Рохта обожгло мне щеку. — И предпочитаю возвращать долги.
— Даже тем, кто вне закона? — Я вскинула голову и в упор посмотрела на ящерюгу.
Это было моей ошибкой. Роковой, как шаг со скалы.
Бывает, порой заглядываешь в глаза — будто спускаешься в подвал. По крутым ступенькам, шаг за шагом. Все ниже, во тьму, ища в полумраке свет. Иногда взгляд подобен выстрелу в упор, от которого не уклониться.
Взгляды прощальные. Полные надежды. Отчаянные. Робкие… Много их было в моей жизни. Но такого, одновременно обжигающего кожу и заставляющего леденеть кровь — никогда.
Я замерла, не в силах пошевелиться. Кажется, даже забыла, кто я, где и зачем моим легким нужен кислород, а сердцу — биться. Кажется, в этот миг мир остановился. Или мы сошли с его орбиты, зависнув вне времени и пространства.
Рохт неотрывно смотрел на меня, будто не отдавая себе отчета, что происходит.
— Даже тем, кто вне закона, — наконец произнес он, тяжело выдохнув, будто сам не до конца понимал смысл сказанного. Словно для него сейчас было единственно важным, чтобы я не отвела от него глаз.
— Значит, ты мне поможешь? — спросила я.
— Да, — ответил он. И мужской взгляд скользнул чуть ниже.
Я почти физически ощутила его на своих губах, которые тут же захотелось облизнуть. Ведь жарко же!
— Господин законник! — вдруг раздался откуда-то сбоку голос соседа, будь этот старик неладен! — Наконец-то вы пришли! А то вас тут поджидают…
Отпрянула от ящерюги раньше, чем успела это осознать, и лишь потом поняла: можно было и не дергаться, широкая спина дракона была надежным укрытием от любопытных глаз соседа.
Его-то, к слову, я и увидела, выглянув из-за плеча Рохта.
Старик стоял на своем крыльце и с интересом профессионального сплетника разгадывал дракона. Ну и меня заодно.
— Поджидают — в засаде! — прищурившись, сообщила старику. — А я ждала открыто. Даже без взведенного магомета! — произнесла я с интонацией, обещавшей одному старику, что если я вдруг надумаю заглянуть в гости к нему, то обязательно сделаю это с расчехленным стволом на изготовку.
Дедок, будто почувствовав это предупреждение, вдруг срочно вспомнил, что у него еще кот не кормлен, цветы не политы… а это я еще не объяснила ему, чем стрелок отличается от киллера… Наглядно.
— Я смотрю, ты нашла с моим соседом общий язык, — заметил дракон, провожая старика задумчивым взглядом.
— Я вообще много чего найти могу, если буду знать, куда копать, — ответила я. — Но в случае с братом я даже не представляю, в какую сторону заступ в землю воткнуть.
— Совсем нет зацепок? — удивленно уточнил Рохт.
Сейчас он напоминал ищейку, которая готовится взять след: тело напряжено так, что даже через рубашку можно четко различить мускулы, глаза чуть прищурены, крылья носа трепещут…
— Думаешь, если бы были, я пришла бы к тебе? — вскинув подбородок, произнесла я.
И отчего-то ящерюга от этого ответа скривился.
— Ну да… — протянул он, и мне показалось, что в его голосе прозвучало горькое разочарование. А затем Рохт прикрыл глаза и потер переносицу большим и указательным пальцами правой руки, словно этот жест мог помочь если не быстрее соображать, то хотя бы справиться с эмоциями. — Как ты узнала о похищении? Почему уверена, что не убийство?
— Зашла в комнату брата, — начала я сухо, по-деловому, — а там погром, следы борьбы, кровь…
— Значит, считаешь, что его похитили из дома? — уточнил Рохт.
— Да, — выдохнула я.
Всего одно слово. Короткое, но оно прокатилось по моему горлу холодным комом, упав в желудок и выморозив тело изнутри.
— Так, давай в машину, поехали к тебе. Надо осмотреть место, пока остались хоть какие-то следы. По дороге расскажешь подробности, — скомандовал ящерюга.
Едва я оказалась на пассажирском сиденье, как дракон резко выкрутил руль, и машина, взвизгнув шинами, совершила крутой разворот, а затем помчалась по улицам города. В окне замелькали дома, деревья, мы пронеслись мимо какой-то площади, затем парка…
Еще сегодня ранним утром я точно так же сидела здесь же, на этом самом месте… но казалось, это было вечность назад. До того, как между мной и Рохтом выросла каменная стена. До того, как для него я из обычной адептки Страйкер стало дочерью того самого Бертрандо — мага-преступника, официально объявленного вне закона и на новом континенте, и на Изначальных землях. А негласно… да, за содействие правосудию с папы сняли обвинения и даже помогли начать новую жизнь. Но старая-то никуда не делась. И сейчас я как никогда жалела об этом.
Вот только как бы тяжело мне ни было, все чувства пришлось запихнуть подальше. В самый дальний угол. Потому что куда важнее их и меня самой сейчас был брат. Точнее, его похищение. О нем-то я и рассказывала ящерюге в максимальных подробностях. А еще — о своем провале в Морок.
Когда я только начала говорить Рохту о ритуале, то его руки сжались так, что пальцы побелели, а по дуге руля заземлилась трещина. Но больше ничего не свидетельствовало о том, в каком бешенстве законник. Он сдержался и никак не прокомментировал услышанное. Даже не наорал, хотя я морально приготовилась услышать о себе много нового, интересного и исключительно нелитературного.
Если бы не черная, в виде молнии черта на колесе из красного бука, которое