Итак, прогулка наша с Элиавом началась с улицы Виночерпиев, где, собственно, и размещалась небольшая усадьба Клодия и его влиятельного соседа. Проходя мимо огромных бронзовых ворот, за которыми находились владения Консула Каррона, я не выдержала и показала язык двум свирепым львам, каждый из которых держал в раскрытой пасти по металлическому кольцу.
Подумаешь, великий Полководец, усмирил галлов и германцев, подумаешь, из-за одной взбалмошной особы все благородные римлянки ему теперь не по душе, наверно, одними рабынями и перебивается да какие-нибудь элитные лупанарии посещает, у-у-у… рабовладелец допотопный! Поглядеть бы на тебя, хоть одним глазком!
И вот мы с Элиавом выходим на улицу, где уже начали открываться местные магазинчики и лавки. Вряд ли мы будем что-то покупать, но ведь я впервые прогуливаюсь по Риму, да еще по Риму «до нашей эры», хотя — это в моем понимании, конечно, а вот Элиав вполне равнодушно бросает взоры на изобилие местных товаров, на корзины фиников и слив, орехов и винограда, что виднеются на прилавках, выставленных прямо на улицу. А у меня просто разбегаются глаза…
Сколько красок, сколько щедрых даров местной природы! Да и не только местной… В такой крупный мегаполис, как Рим, в изобилии стекаются товары из всех завоеванных провинций: Сицилия, Корсика, Сардиния, Македония, Самния, Сирия, Фракия, часть Галии и древней Германии, часть Турции и Африки… А Карфаген? Интересно, при Тиберии римляне уже взяли Карфаген, став полноправными владыками Средиземного моря, которое они гордо называли — Mare nostrum, то есть "Наше море"…
Мы медленно бредем по мощеной улочке вдоль высоких домов, что чем-то напоминают наши старенькие пятиэтажки — «хрущевки», здесь такие многоквартирные жилища для среднего класса и бедноты называются инсулы. А самые нижние этажи инсул занимают как-раз торговые заведения и харчевни. Бородатый пожилой мужчина зовет нас позавтракать у него, предлагая сыр и вареные яйца, куриное мясо под рыбным соусом «гарумом», но мы отказываемся, мы еще не успели проголодаться.
Дорога начинает заполняться народом и мой спутник предупреждает, что здесь скоро станет даже тесно, советуя свернуть в переулок и прогуляться по улице Сапожников, где расположены мастерские по изготовлению зеркал, посуды и обуви. Я немного задерживаюсь возле лавки, где торгуют жемчугом и здесь же, впервые в жизни, вот так близко вижу настоящие слоновьи бивни, из которых двое молодых мужчин-рабов, вытачивают какие-то статуэтки, готовясь, видимо, после оправить их в серебро или бронзу.
Рядом продают цветы, из всего представленного великолепия я узнаю только люпин и розу, остальные напоминают фиалки, ирисы и нарциссы, а может, это их местные разновидности. И вскоре нос мой начинает щекотать волнующий таинственный аромат курений — Элиав тотчас объясняет, что мы проходим мимо небольшого святилища Изиды, и правда, люди заходят внутрь с цветами, наверно, будут молиться и дарить свои подношения Богине.
— А я думала, в Риме все поклоняются только Юпитеру и Юноне, а также Венере… еще Марс, да? Диана — богиня охоты и Бахус — покровитель виноделия, Минерва — богиня разума, войны и искусства… ого, я все помню, оказывается, мы это еще в школе учили!
Элиав улыбался, опуская передо мной свои длинные, угольного цвета ресницы:
— В нашем городе множество иноземцев и всем позволено строить храмы для своего божества, открыто справлять обряды и устраивать пышные празднества, лишь бы при этом новые граждане почитали Римских богов и в том числе самого Императора Тиберия, ведь, считается, что он сам ведет свой род от Небожителей.
— А ты каким богам поклоняешься, Элиав? Погоди-ка, дай угадаю… не иначе как златокудрой Афродите, что вышла из пены морской, ты же у нас наполовину грек? А также, конечно, прекрасному Аполлону…
Юноша немного покраснел и смущенно улыбнулся:
— В последнее время меня привлекает учение Митры. Весть о нем в Рим принесли еще легионеры, что сражались в Персии на самых восточных рубежах великой империи. Я как-то послушал на площади одного жреца… Он говорил о том, что все люди равны и должны жить в мире… что на земле должно наступить Царство всеобщей любви и благоденствия… Бог Митра родился в человеческой ипостаси двадцать пятого декабря в Dies Solis — день рождения солнца и был распят людьми, а потом воскрес на третий день…
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— О-о-о! Кого-то мне этот Митра сильно напоминает…
За увлекательной беседой мы и не заметили, как оказались на небольшой площади, запруженной народом. Мы с Элиавом едва успели схватиться за руки, как нас уже окружила толпа. Вокруг суетились люди, кричали зазывалы из лавок, раздавались мерные удары металла о металл из мастерской медника, мимо важно шествовала группа людей, что тащили на плечах нарядный занавешенный паланкин. Рабы куда-то несут господина… или госпожу, чего уж тут непонятного.
И вдруг показались всадники. У меня даже дух захватило от такого величественного зрелища! Пятеро, нет, даже шестеро статных мужчин на прекрасных лошадях медленно, но уверенно раздвигали толпу, а точнее, толпа сама разбегалась, пропуская таких важных «птиц». Еще бы у меня не появилось такое сравнение, на шлемах у двоих всадников развевались алые плюмажи, а их столь же яркие плащи величественно колебались при каждом движении грациозных животных.
— Преторианцы, а с ними сам…
Но я бесцеремонно перебила своего «малостатусного» спутника, на меня просто нахлынули восторженные эмоции:
— Преторианцы — это солдаты императорской гвардии, да? Ого, какие красавцы, особенно те двое, что впереди.
— Осторожнее, госпожа, нам лучше отойти в сторону!
— Сейчас, сейчас… ну, как же они вырядились, просто кино какое-то, просто Голливуд шестидесятых годов, когда Кирк Дуглас в «Спартаке» снимался… я должна их увидеть поближе… они же настоящие… да, погоди же, дай посмотреть…
Элиав оттаскивал меня ближе к окраине площади, вслед за остальными «пешеходами», а я же будто завороженная, уставилась на того всадника, что сейчас надвигался прямо на меня. Определенно, это какой-то важный военный чин. Почему же у него такое суровое лицо, так грозно сведены брови, ведь в данный момент он не на войне находится и даже не перед своими легионерами. Вполне мог бы сделать лицо попроще…
От такой мысли я невольно улыбнулась и вдруг решила немного пошалить, а именно, не долго думая, отправила этому хмурому вояке самый элегантный воздушный поцелуй и свою новую ослепительную улыбку. И даже помахала рукой в знак приветствия! Пусть знает наших, привет из Этруссии, ой, то есть из России. Я здесь ее единственный представитель, пока…
Мой дружественный жест вполне удался, а потом Элиаву удалось все же меня оттеснить меня к остальному скромному люду и мы только издали могли наблюдать, как мимо проезжает эта «великолепная шестерка». Но вдруг ее предводитель оглянулся и посмотрел мне прямо в лицо. На мгновение наши глаза встретились, я, конечно же, снова улыбнулась и даже рассмеялась оттого, что широкие темные брови мужчины удивленно поползли вверх, а губы сжались так, что выражение лица стало еще более мрачным. Вот же какой зануда, наверно, привык ко всеобщему восхищению или даже преклонению.
Элиав неодобрительно покачал головой, явно осуждая мое поведение:
— Ох, госпожа, не стоит так дерзко глядеть на Консула, он ведь ко всему прочему еще и наш сосед. И уже не один раз заступался за господина Клодия перед многочисленными кредиторами.
— Какой еще Консул? Где?
— Он только что проехал мимо нас, госпожа. И вы пристально на него смотрели и даже махали ему рукой. Это было немного… вызывающе…
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Так что же ты меня не предупредил сразу? Господи, стыд какой! Я же думала, что это обычный командир римского войска и я его вижу в первый и в последний раз. Он ехал весь такой печальный, вот мне и захотелось его немного повеселить, поднять настроение герою, так сказать. А теперь мне даже по-соседски к нему не обратиться, даже в целях взятия интервью для потомков. Как же нехорошо получилось…