Главной достопримечательностью комнаты были два больших книжных шкафа с полками, сплошь заставленными книгами. Здесь был Бернс, Вальтер Скотт, Стивенсон, Киплинг, сочинения Эдгара По, Гофмана и многое, многое другое. Очевидно, Энни Норфилд не один год собирала свою библиотеку. Кое-что, уже после смерти матери, покупала Грэйн, однако этих книг было немного, девушка едва сводила концы с концами и позволяла себе такие покупки только по большим праздникам.
Сняв плащ и надев толстый серый свитер грубой вязки, Грэйн поплелась в ясли. Промозглый весенний ветер пробирал ее до косточек. Сжав в кулачки моментально окоченевшие руки, она открыла коленом покосившуюся деревянную дверь и зашла внутрь. Появление хозяйки немного успокоило животных, блеянье стихло. Положив овцам корма и обратившись к каждой по имени, как учила ее Энни, Грэйн плеснула им воды и вышла из яслей.
Темно — хоть глаза выколи… Грэйн по-прежнему пробирали холод и жуть. Она заперла ясли и побежала к дому, чтобы ни секундой дольше не оставаться на улице. Нельзя сказать, чтобы Грэйн была трусихой. Напротив, она отличалась смелостью, не свойственной большинству гоннуэйских девушек. Могла бесстрашно прыгать по горным тропам, собирая чернику на праздник Лугнаса, могла плавать в холод, когда зуб не попадал на зуб и ледяные океанические волны обдавали лицо, могла идти через болото с такой уверенностью, будто это не болото вовсе, а мелкая речушка… Но темнота словно находила в душе Грэйн какую-то уязвимую точку, ахиллесову пяту, и безжалостно вонзала в нее свои стрелы.
Послышался топот чьих-то сильных лап. Грэйн вздрогнула, но тут же успокоилась. В темноте она разглядела очертания Мэлфи, огромного пса-дворняги, отдаленно напоминавшего волкодава. Грэйн взяла его еще щенком — уговорила мать оставить у себя «бедного песика», у которого «нет семьи». Мэлфи ответил ей любовью и преданностью. Как настоящий пастух, он сторожил овец и коз. А также охранял дом от местных бродяг, изредка наведывающихся за чужим добром.
— Это я, Мэлфи! — крикнула Грэйн собаке, чтобы подбодрить себя хотя бы звуком собственного голоса. Она прекрасно поняла, что пес ее узнал. В противном случае он зашелся бы сейчас таким лаем, что в пору было бы уши затыкать.
Растопив печь, Грэйн поставила кипятиться две кастрюли: одну для картофеля (это было единственное лакомство, которое она могла себе позволить), другую для мытья. Девушка порылась в мешке и вытащила несколько здоровых картофелин, которые принялась отчищать от кожуры. Руки, одеревеневшие от холода, понемногу согревались, благодаря жару, исходившему от печи, и быстрым движениям пальцев, снимающим с картофеля бурую шкурку.
За окном вновь послышался топот Мэлфи. На этот раз собака не молчала. Мэлфи несколько раз гавкнул, но не так, как сделал бы это, будь во дворе незнакомец, а так, как будто пришел тот, кого он знал давно и хорошо. Однако Грэйн не слишком успокоило радостное гавканье Мэлфи. Что, если пес обознался? Редко кто приходил к ней в такое время — в Гоннуэе столь поздние визиты считались не очень-то приличными. Может, Эсси? — попыталась успокоить себя Грэйн. Вдруг что случилось? Нет, не Эсси… Эсси обычно разговаривает с Мэлфи, а ее ночной гость молчит… Кроме гавканья собаки и слышно-то ничего не было… Грэйн стряхнула с себя холодок окутавшего ее страха и потянулась за кочергой, стоящей рядом с печкой. Как ни крути, а встретиться с ночным гостем все равно придется, так лучше уж сделать это, вооружившись…
В дверь постучали. Грэйн спрятала кочергу за подол длинного платья и громко, пытаясь придать голосу уверенность, спросила:
— Кого еще принесло в такой час?
Некто за дверью и не думал отвечать на ее вопрос. Словно Грэйн интересовалась не им, а кем-то другим. Грэйн сжала кочергу так, что чугунная ручка почти слилась с ее пальцами.
— Ну кто там, отвечайте! — На этот раз ее слова не звучали так уж убедительно. В них послышался страх.
Из-за двери по-прежнему не доносилось ни звука. Что делать? Разум подсказывал Грэйн, что открывать ни в коем случае не стоит, ведь человек, который пришел с добром, вряд ли побоится назвать себя. Но что-то внутри нее отвергало страх и взывало к любопытству: кто этот загадочный человек, которого признал пес? Почему он молчит? Может, все-таки стоит открыть и посмотреть, кто это такой? Грэйн теряла терпение. Страх и любопытство разрывали ее на части, и неизвестно, в какую сторону тянуло больше. Девушка перестала судорожно цепляться за кочергу, выпростала руку из-за подола и задумчиво покрутила кочергой у своего лица. Была не была! В конце концов, кочергу она может сразу же обрушить на голову тому, кто войдет. Если, конечно, это окажется бродяга… Главное, вовремя понять, кто этот ночной гость… Грэйн вновь убрала руку с кочергой за спину и свободной рукой отодвинула щеколду.
На пороге стоял бородатый, темноволосый мужчина. Вид у него был довольно потрепанный: черная шляпа с широкими загнутыми полями была порядком изгваздана, куртка, местами протертая до дыр, висела на нем мешком, из-под нее выглядывал не первой свежести свитер, также изрядно потертый. Ботинки с острыми стесанными носами не оставляли сомнений в том, что в них прошли уже не одну тысячу миль. За спиной у мужчины висел дорожный холщовый мешок, из которого торчали трубки волынки. Пришелец обласкал Грэйн мягким взглядом больших, темных глаз и улыбнулся тонкими губами, потрескавшимися от холода и ветра.
— Грэйн!
— Осгард!
Выронив из рук кочергу, она кинулась к мужчине и крепко обняла его.
— Так-то ты встречаешь старых друзей! — произнес ночной гость, когда Грэйн наконец выпустила его из своих объятий. Его голос, немного глуховатый, прокатился по каменным стенам и вернулся к Грэйн небольшим эхом. Как давно она не слышала этот голос! Как давно не видела бродягу Осгарда, Осгарда Флинноя, который столько раз пропадал из Гоннуэя! — С кочергой! — расхохотался Осгард, и его громкий смех так же, как голос, раскатился-разлился по дому. — Кто бы мог подумать, что крошка Грэйн встретит меня, как заправская женушка, — с кочергой!
Грэйн посмотрела на свое валяющееся на полу «оружие» и тоже расхохоталась. Ей и в голову не пришло, что бродягой, которого она собирается ударить по голове этим нехитрым приспособлением, окажется Осгард Флинной.
Много лет назад, еще в то время, когда Энни отправилась работать на Шетландские острова, Осгард Флинной вернулся в Гоннуэй из очередного путешествия по белу свету. Тогда-то Грэйн и познакомилась с этим бродягой — он зашел к ним в дом, чтобы попить воды. Пятнадцатилетняя девчонка и двадцатипятилетний мужчина разговорились. Он рассказал ей о том, как живут люди на других островах Шотландии, поведал о том, что можно увидеть в Лондоне и какие напитки пьют в Дублине. Он объяснил ей, что Шотландия — это не сплошные горы и болота, а еще и волшебные озера с прозрачной водой, и рыжие осенние леса.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});