Читать интересную книгу Гарри Поттер и Орден Феникса - Роулинг Джоан Кэтлин

– Это он.

Гарри замер, занеся ногу, и сжался в ожидании взрыва.

– ТЫ! А НУ ИДИ СЮДА!

В страхе и ярости Гарри медленно снял ногу со ступеньки, повернулся и проследовал за Дурслеями на кухню.

После кромешной тьмы улицы патологически чистая, сверкающая кухня показалась ему чем-то нереальным. Дудли, по-прежнему зеленого и в липком поту, тетя Петуния усадила на стул. Дядя Вернон стоял около сушки и сверлил Гарри свирепым взглядом прищуренных глазок.

– Что ты сделал с моим сыном? – грозно спросил он.

– Ничего, – ответил Гарри, прекрасно, впрочем, понимая, что дядя ему не поверит.

– Дудленька, что он тебе сделал? – дрожащим голосом спросила тетя Петуния, губкой отчищая кожаную куртку сына. – Он что… он… ну, сам-знаешь-что, да, дорогой? Он доставал… свою штуку?

Дудли медленно, боязливо кивнул. Тетя Петуния издала протяжный вопль, а дядя Вернон затряс кулаками.

– Вранье! – закричал Гарри. – Я ему ничего не сделал, это не я, это…

И тут в окно бесшумно влетела совка. Чуть не задев дядю Вернона по макушке, она пересекла кухню и, открыв клюв, сбросила к ногам Гарри большой пергаментный конверт. Затем, мазнув кончиками крыльев по холодильнику, она красиво развернулась, вылетела в окно и скрылась над садом.

– СОВЫ! – завопил дядя Вернон, и у него на виске сердито забилась многострадальная жилка. Он с грохотом захлопнул окно. – ОПЯТЬ СОВЫ! Я ЖЕ СКАЗАЛ, ЧТО БОЛЬШЕ НЕ ПОТЕРПЛЮ В СВОЕМ ДОМЕ НИКАКИХ СОВ!

Но Гарри уже рвал конверт и вынимал письмо. Его сердце колотилось где-то в районе кадыка.

Уважаемый м-р Поттер!

Мы получили донесение о том, что сегодня вечером, в 21:23, в муглонаселенном районе и в присутствии одного из муглов, Вами было исполнено заклятие Заступника.

Доводим до Вашего сведения, что вследствие столь серьезного нарушения Декрета о рациональных ограничениях колдовства среди несовершеннолетних Вы исключаетесь из школы колдовства и ведьминских искусств «Хогварц». В ближайшее время представители министерства прибудут по месту Вашего жительства с тем, чтобы подвергнуть уничтожению Вашу волшебную палочку.

Кроме того, поскольку ранее Вы уже получали преду преждение по поводу нарушения положений раздела 13 Закона о секретности Международной конфедерации чародейства, мы вынуждены уведомить Вас о том, что 12 августа сего года в здании министерства магии состоится дисциплинарное слушание Вашего дела.

С пожеланиями здоровья и благополучия,искренне Ваша,Мафальда ХопкиркОтдел неправомочногоиспользования колдовстваМинистерство магии

Гарри перечитал письмо дважды. Сейчас он едва понимал, что говорят ему дядя Вернон и тетя Петуния. В голове царила мутная ледяная пустота. Одна-единственная мысль отравленной стрелой пронзала сознание. Его исключили из «Хогварца». Все кончено. Он больше никогда туда не вернется.

Он поднял глаза на Дурслеев. Багроволицый дядя Вернон орал, так и не опустив кулаков, тетя Петуния обвивала руками Дудли, которого снова рвало.

Временно отключившийся мозг словно пробудился от зачарованного сна. «В ближайшее время представители министерства прибудут по месту Вашего жительства с тем, чтобы подвергнуть уничтожению Вашу волшебную палочку». Остается одно – бежать. Куда бежать, Гарри не знал, знал только, что, в «Хогварце» или нет, остаться без палочки он не может. Как в тумане, он достал ее из-за пояса и повернулся к двери.

– Ты куда это направился?! – закричал дядя Вернон и, не получив ответа, тяжеловесно затопотал по кухне, чтобы перекрыть выход. – Я, парень, с тобой еще не закончил!

– Прочь с дороги, – тихо сказал Гарри.

– Ты останешься и объяснишь, каким образом мой сын…

– Если вы не уйдете с дороги, я наложу на вас заклятие. – Гарри угрожающе поднял палочку.

– А вот этого не надо! – зарычал дядя Вернон. – Тебе нельзя колдовать за стенами дурдома, который у вас называется школой!

– Из дурдома меня выперли, – сообщил Гарри. – Так что я могу делать все, что хочу. Даю вам три секунды. Раз… два…

И тут что-то громко задребезжало. Тетя Петуния закричала, дядя Вернон завизжал и пригнулся, а Гарри уже третий раз за вечер заозирался в поисках источника непонятного шума. И на сей раз быстро его обнаружил: снаружи на подоконнике сидела встрепанная, недоумевающая сипуха, которая только что врезалась в стекло.

Не обращая внимания на мученический вопль дяди Вернона: «СОВЫ!» – Гарри подбежал и распахнул окно. Сова протянула лапку и, как только Гарри отвязал маленький пергаментный свиток, встряхнулась и улетела. Дрожащими руками Гарри развернул второе письмо, написанное в явной спешке и заляпанное черными кляксами.

Гарри,

Думбльдор только что прибыл в министерство. Он старается все уладить. НИКУДА НЕ УХОДИ ИЗ ДОМА. НИ В КОЕМ СЛУЧАЕ НЕ КОЛДУЙ. НЕ СДАВАЙ ПАЛОЧКУ.

Артур Уизли

Думбльдор старается все уладить… что это значит? Разве он может указывать министерству? Значит ли это, что у Гарри появился шанс не вылететь из «Хогварца»? В груди затеплилась робкая надежда, почти сразу же задушенная приступом паники, – что значит «не сдавай палочку»? Как же тут без колдовства? Что ему, драться с министерскими? Да за такое уже не исключение, а хорошо, если в Азкабан не посадят.

Мысли в голове заскакали… Можно попробовать бежать, с риском попасться в лапы представителям министерства, а можно остаться и дожидаться их здесь. Первый вариант привлекал гораздо больше, но, с другой стороны, Гарри понимал, что мистер Уизли плохого не посоветует… и потом, Думбльдор улаживал и не такие дела.

– Ладно, – сказал Гарри. – Я передумал. Я остаюсь.

Он устало шлепнулся на стул у кухонного стола напротив Дудли и тети Петунии. Дурслеев, казалось, неприятно удивила эта его неожиданная перемена решения. Тетя Петуния бросила отчаянный взгляд на мужа; у того на виске все сильнее билась жилка.

– От кого вообще эти проклятущие совы? – страшным голосом спросил он.

– Первая – из министерства магии, уведомление об исключении, – спокойно объяснил Гарри. Он напряженно ловил малейшие звуки с улицы – не идут ли представители миниитерства, – и ему было проще без лишнего шума ответить дяде на вопросы, чем доводить того до скандала и крика. – А вторая – от отца моего друга Рона, который работает в министерстве.

– В министерстве магии? – возопил дядя Вернон. – Ваши люди в правительстве? О, это все объясняет, все, все объясняет. Теперь я понимаю, почему эта страна катится в тартарары.

Гарри промолчал. Дядя Вернон некоторое время негодующе смотрел на него, а потом злобно выплюнул:

– И за что же тебя исключили?

– За колдовство.

– А-ГА! – загрохотал дядя, стукнув кулачищем по холодильнику. Дверца открылась, и на пол высыпались низкокалорийные батончики, припасенные для Дудли. – Признался! Говори, что ты сделал с Дудли?

– Ничего, – повторил Гарри, теряя терпение. – Это был не я…

– Ты, – неожиданно заговорил Дудли.

Дядя Вернон с тетей Петунией замахали руками на Гарри, чтобы тот замолчал, и низко склонились над сыном.

– Говори, сынок, говори, – упрашивал дядя Вернон. – Что он сделал?

– Скажи нам, милый, – шептала тетя Петуния.

– Направил на меня свою палку, – промямлил Дудли.

– Ну, направил, но я ничего не сделал… – сердито начал Гарри, но…

– МОЛЧАТЬ! – хором заорали дядя Вернон и тетя Петуния.

– Продолжай, сыночек, – ласково сказал дядя, яростно взмахнув усами.

– Стало ужасно темно, – хрипло начал Дудли. – Везде-везде. А потом я услышал… ну, всякое такое. В голове.

Дядя Вернон и тетя Петуния обменялись взглядами, полными непередаваемого ужаса. Самой распоследней вещью на свете они считали колдовство, а предпоследней – соседей, умудряющихся хитроумнее, чем они сами, обойти запрет на полив из шлангов. Люди же, которые слышат голоса, в их табели о рангах занимали одно из десяти последних мест. Было понятно, чтó сейчас думают дядя и тетя: наш бедный сын сходит с ума.