выглядели такими счастливыми. Хотела бы я, чтобы ты был здесь, чтобы отпраздновать с нами. В любом случае… Я… ну… Я не занималась ничем интересным, кроме как танцевала, поэтому мне нечего тебе рассказать. Но я устала, так что пойду спать. Я позвоню тебе завтра. Люблю тебя.
Глава 3
Рейн
— Он снова спрашивал о тебе, — говорит Полли, хватая сэндвич с говядиной, который я только что сделала.
Вон уже два часа торчит в зале и каждые пятнадцать минут пристаёт к Полли с расспросами обо мне. Я ничего не сказала ей, кроме того, кто он и что я не могу поговорить с ним прямо сейчас. Я не говорю о своей личной жизни. Единственные люди, кроме моих родителей, которые знают меня, — это Кеннеди и Брэд, автоматически, потому что Кеннеди рассказывает ему всё.
— Я занята.
Она смотрит на пустую доску заказов и выгибает бровь.
— Замолчи, — я улыбаюсь в попытке скрыть ощущаемую нервозность.
— Ты босс, — бубнит она. — Нужно отнести это.
Я срываю сетку с волос и прислоняюсь к стене рядом с вентилятором.
Когда Полли выходит через вращающуюся дверь, я ловлю взгляд Вона, или это он ловит мой. В любом случае, я не могу заставить себя отвести глаза. Он выглядит не так, как в пятницу вечером. Мягче. Он губами произносит моё имя, и я, наконец, опускаю глаза, мои волосы создают занавес — щит. Точно также я пряталась весь вчерашний день. Оставалась дома и скрывалась от мира.
Вон сбивает меня с толку. Вчера благодаря ему я в первые за много лет почувствовала что-то, кроме печали и одиночества. В течение минуты я не переживала из-за своей ситуации и видела мгновенный выход. И я не уверена в том, что чувствую; мне нравится быть злой и обозлённой на мир. Проще быть злой, чем признать, как мне грустно и одиноко.
Как только я собираюсь выйти через задний выход, чтобы подышать свежим воздухом, дверь снова распахивается, но это не Полли. Мне не нужно поднимать голову, чтобы понять кто это. Его шаги тяжёлые, а носки чёрных ботинок резко контрастируют с моими белыми теннисками.
— Ты посмотришь на меня, чтобы я мог извиниться перед тобой? — в его голосе слышится грусть.
Делаю вдох и поднимаю голову. Его губы приподнимаются в мягкой улыбке, и я заправляю волосы за ухо, отодвигая свой щит.
— Я был сволочью.
— Всё в порядке.
— Нет, не в порядке.
— Вон, правда. Я погорячилась и…
— Ты этого не делала. Прости, ладно? Я не буду пытаться оправдываться, но могу пообещать, что больше никогда не буду так с тобой разговаривать, хорошо? Кроме того, Брэд переломает мне все кости, если я снова тебя разозлю. И без сомнения, он это сделает.
Его пальцы быстро постукивают по ноге, и когда он прикусывает губу, я осознаю, что он нервничает. Его тёмно-карие глаза изучают моё лицо, с надеждой, ожидая реакции.
— Ладно, — соглашаюсь я. И это правда. Если он будет рядом с Кеннеди и Брэдом, я буду часто его видеть.
Едва заметный выдох срывается его губ, и мужчина неожиданно притягивает меня к себе для объятий. Его кожаная куртка пахнет потрясающе, а его руки вокруг меня странно успокаивают. И, на удивление, знакомы. Я неловко похлопываю его по спине, и он отстраняется.
— Ладно, хорошо.
Я не в силах сдерживаться и прыскаю со смеху при виде облегчения, охватившего его.
— Ты ел?
— Нет, сомневался, вдруг ты плюнула мне в еду.
— Я бы никогда так не сделала!
Застенчивая улыбка сменяет нервное выражение лица. Беспокойные морщинки между бровями исчезли.
— Хотя я умираю с голоду.
— Тогда позволь мне накормить тебя. Я люблю готовить.
Он стоит рядом со мной, пока я готовлю ему сэндвич. Хотя это и не сложно, я всё ещё концентрируюсь на том, что делаю, и даже не замечаю, как он медленно приближается ко мне. Когда заканчиваю и протягиваю ему тарелку, его пальцы касаются моих.
— Чёрт, девочка. Выглядит потрясающе.
«Чёрт, девочка, это выглядит потрясающе. Я буду скучать по твоей стряпне, когда уеду».
Вместо того чтобы отпустить, моя рука сжимается сильнее. Не могу пошевелиться. Колени подгибаются, сердце колотится, а на шее выступает пот. На кухне вдруг становится жарко, и пар обволакивает меня… поглощает меня. Он душит меня до такой степени, что я задыхаюсь.
— Рейн?
Поднимаю глаза на Вона, но потом зажмуриваюсь.
Я не могу вспомнить, как он выглядит.
— Что случилось?
Почему я не могу вспомнить, как он выглядит?
Под моими веками медленно начинают появляться очертания лица Брайана. Зелёные глаза. Светло-каштановые волосы. Нос у него был немного кривоват, а на правой щеке, когда он улыбался, появлялась ямочка.
— Рейн?
«Окей. Теперь я вспомнила. Всё в порядке. Всё хорошо».
«Всё будет хорошо».
Вон берёт у меня тарелку и ставит её на столешницу. Он встряхивает меня, от толчка я задеваю тарелку, и его сэндвич падает в помои.
Открывается дверь, и входит Полли с грязной посудой.
— Всё в порядке?
— Да, — я вырываюсь из сильных рук Вона и нервно сжимаю пальцы. — Я как раз готовила Вону что-нибудь поесть.
— О, ла-а-адно, — она медленно выговаривает слова, когда начинает отступать. — Есть клиенты, ждущие расчета, и…
— Я позабочусь об этом.
Не говоря больше ни слова, я проскальзываю мимо Полли и выскакиваю из кухни, чтобы избежать неловкой ситуации. Такого никогда раньше не случалось. Ничего подобного никогда со мной не случалось.
Я никогда полностью не забывала Брайана. Ни то, как он выглядит, или как звучит его голос, или как его смех освещает всю комнату. Порой его энергии было слишком много, но он был тем, кем был. Он был мужчиной, который любил меня так сильно, что это причиняло ему боль; ему физически было больно думать о том, чтобы он чувствовал, если бы мы были не вместе.
Вон — полная противоположность. Он спокойный. И тихий. Когда он входит в комнату, люди тоже замечают его, но не потому, что он громкий. Он обладает внешностью, которая просто кричит об уверенности. Почему я вообще их сравниваю?
Полли выходит из подсобки, чтобы убрать несколько столиков, а я заканчиваю обналичивать пару клиентов, затем проверяю доску для заказов, прежде чем вернуться на кухню, чтобы убраться. Я делаю несколько глубоких вдохов и чувствую себя намного