лестничной площадке.
– Фиг знает, – ответила вторая. – Говорят, что Клим со своими забурился к нам в общагу.
Необъяснимый страх сдавил горло. Шаги сами собой стали быстрее настолько, что я рисковала потерять тапочки на одной из ступенек.
– Круто! – продолжили девицы, которых я уже прошла. – Пойдём познакомимся…
Влетела в нашу с Кариной комнату. Трясущейся рукой закрыла дверь изнутри и только тогда позволила себе спокойно выдохнуть.
Неужели слова Жени о том, что я вляпалась по уши, не были пустыми?
Бред.
Это банальное совпадение, подкрепленное моей паранойей. Вряд ли местный королёк станет искать рыжую мышь, чтобы поквитаться с ней за пару брошенных слов.
Глава 4
Не первая моя почти бессонная ночь в общаге, но первая наполненная чувством страха и желанием бежать.
Никто ко мне не пришёл, никто меня не искал, никто не долбился в дверь с намерениями вытащить меня из постели и прилюдно показательно казнить.
Да, кто-то ночью проходил по коридору. Вполне могло быть, что это была компашка Клима с ним во главе, потому что галдёж и смех нескольких парней, уходящих дальше по коридору, сменился неспешными шагами человека, идущим следом за ними. Он словно искал что-то, высматривал, на секунду мне показалось, что он остановился напротив двери нашей с Кариной комнаты, но этот момент был таким коротким, что я быстро выкинула его из головы, а уверенные неторопливые шаги тем временем утекли дальше по коридору.
Утром, как обычно, я проснулась раньше Карины, надела линзы, привела себя в относительный порядок, надела оверсайз толстовку, джинсы и кеды. Затем проснулась Карина, позвонила своей маме и стонала о том, что не выспалась. Сделала вид, что сочувствую ей, хотя сама проспала в общей сложности не больше двух часов за ночь.
Ожидая препода к очередной паре, заняли аудиторию и равномерно растеклись по ней разносортными компашки. Впрочем, кто-то был в компашках, а кто-то… я, например, сидела у окна и бросала редкие взгляды на старый тополь, с которого промозглый осенний ветер срывал последние желтые листья.
Погодка – отпад. Скорее всего, через час-другой начнётся проливной дождь и утопит к чертовой бабушке этот серый безликий город, который показался мне интересным только тогда, когда я ездила подавать документы на поступление. Сейчас же он не представлял для меня никакого интереса. Возможно, потому что я перестала его замечать, окунувшись с головой в рутину. Учёба, общага… ещё и работа на носу. Точно! Работа. Нужно найти Женю и узнать у него по поводу кафе. Может, и правда, что-нибудь получится.
Ждать помощи от матери и отчима я разучилась ещё в средней школе, а просить у них деньги сейчас – для меня было равно добровольному купанию в дерьме, которое щедро на меня польёт отчим, почувствовав себя господином.
Поэтому работу нужно найти как можно скорее, так как неизвестно, какого размера будет стипендия и будет ли она у меня вообще.
Отвела взгляд от окна и опустила в тетрадь. Чтобы не сидеть просто так, выписала из листка расписания название предмета и имя преподавателя. Старательно подавила в себе желание школьницы достать из рюкзака набор цветных ручек и подчеркнуть первые строки в новой тетради. Судя по тому, как заполняют тетради мои одногруппники, уже можно считать удачей, что у них имеется хотя бы одна простая синяя ручка.
Но, с другой стороны, какая теперь разница? Никто не обращает на меня внимание, все заняты общением и знакомством друг с другом, можно немного побыть собой, пока никто не видит.
Открыла рюкзак и, не доставая из него полностью набор цветных гелевых ручек, выудила одну – фиолетовую. Ровной линией подчеркнула название предмета и, немного поразмыслив, добавила еще одну линию. Щелкнула колпачком и смахнула невидимые крошки с клетчатого листа тетради.
Неожиданно щеку обожгло чьим-то пристальным вниманием. По рукам пробежали мурашки, вынуждая тонкие волоски встать дыбом. Кто-то пялился на меня. За восемнадцать лет жизни я научилась всеми своими рецепторами ощущать чужое внимание к своей персоне, чтобы быть готовой ко всему.
Резко вскинула взгляд на открытую дверь аудитории и сразу попала в капкан чужих глаз. Возможно, голубых. Или серых. С такого расстояния сложно различить какого цвета у него радужка, но совершенно несложно понять, что пялятся эти глаза прямо на меня. В упор, чуть насмешливо и, конечно же, высокомерно.
Лёгкая ухмылка с приподнятым уголком тонких губ щекочет мои нервы. Какого чёрта!
Климов стоит в коридоре у окна и смотрит прямо на меня, пока на его шее висит какая-то рыжая девица и, то ли что-то говорит ему на ухо, то ли просто его обсасывает. Судя по его самодовольной улыбочке, делает она и то и другое.
Рыжая. Ненастоящая. Искусственная. Наверное, это некая сверхспособность истинно рыжих – отличать настоящую рыжину от фальшивой. Эта девчонка – фальшивка.
Мне до сих пор кажется чем-то диким осознание того факта, что кто-то добровольно красится в такой цвет. В универе таких не очень много, но на мой взгляд, даже одна такая девица – уже перебор. И, конечно же, она относится к «соскам», иначе ей не было бы позволено столь фривольно болтаться на шее самого крутого и влиятельного парня универа, который, почему-то, вместо того, чтобы заняться с ней обоюдным лизанием ушей, предпочитает пялиться на меня.
Так же прямо посмотрела на него несколько секунд и я, но не выдержала давления. Даже находясь на таком расстоянии, фактически в другом помещении, он оказывал на меня некоторое влияние. Учащенный пульс и мелкая дрожь в кончиках пальцев слишком ярко свидетельствовали о том, что его внимание не оставляет меня равнодушной. Да и бессонная ночь тоже наложила свой отпечаток.
Вернула внимание окну и старому тополю за ним. Листьев стало еще меньше. Ветер сегодня был беспощадным, завывая где-то в кронах и срывая с дерева уже не только листья, но и мелкие ветки.
– Всем добрый день! – в аудиторию ворвался громкий поставленный мужской голос. Преподаватель. – Все собрались?
По полу заскрипели стулья, гул разговоров затих.
Повернулась на звук нового голоса в аудитории. Мужчина средних лет, удерживал дверь